Золото скифов - Колчина Нина. Страница 48

Он несколько раз переходил из комнаты в кухню и обратно, прежде чем вспомнил про антресоль. Встав на цыпочки, с трудом дотянулся до шпингалета и одним пальцем приподнял его. Дверца открылась, и внушительных размеров сумка чуть не свалилась ему на голову. Придерживая ее руками, Глеб осторожно опустил сумку на пол.

Раз в прятки играешь — к черту политесы! Глеб решительно расстегнул тугую «молнию» на сумке и начал осматривать ее содержимое. То, что он увидел, заставило сердце бешено заколотиться от приступа паники. Руки и ноги налились вдруг такой свинцовой тяжестью, что ему пришлось сесть на пол, бессильно привалившись к дверному косяку.

6

Сашка ждала покупателя и очень волновалась. Так волнуется артист перед выходом на сцену, или ученый в ожидании решения Нобелевского комитета, или… в общем, внутри что-то группируется-напрягается-концентрируется, жажда успеха горячит кровь и серебряными пузырьками шампанского легко и нежно шибает в голову…

Она металась по дому, придирчиво оценивая степень готовности к спектаклю: то кресло переставит, то дядю Миколу заставит надеть пиджак с рубашкой вместо свитера, то шевелюру ему взъерошит, то поправит блюдо с фруктами. Мелочей не было. Даже фрукты придумала, чтоб не отвлекаться на варку кофе или сервировку чая, — не хотела оставлять «кладокопателя» наедине с коллекционером. Хоть все и отрепетировано, но дядя Микола с лишними подробностями мог и не справиться. Ляпнет еще что-нибудь!

Выглядел Микола очень торжественно. Не так часто приходилось ему бывать в центре внимания, по поездки в Москву но приглашению Сашки сполна компенсировали эту несправедливость. И не только эту. Командировки она оплачивала так щедро, что Микола мог жить припеваючи на старости лет и плевать в потолок. Только давностная привычка держать скотину и птицу да по старинке вести хозяйство по принципу «все свое» удерживала его от ленивой жизни. К Сашке он относился с безграничным уважением. Еще девчонкой она поразила его своей самостоятельностью, талантом и волей. Чутьем подкаблучника по призванию он ощутил в ней такую властную силищу, что робел перед Сашкой больше, чем перед своей толстой жинкой.

К роли хозяина клада он относился серьезно и куражисто. Так же как и Сашку, кроме денег его вдохновляла игровая сторона предприятия, и, если бы не Сашкин строгий запрет на отсебятину… Ох, развернулся бы!

— …Дядя Микол! Ты расскажи, как клад в земле нашел. Покупателю это интересно, — начинала Сашка неторопливо.

И дальше все шло своим чередом. Микола косился на журнальный столик. Там на пожелтевших хохляцких газетах, купленных Сашкой оптом когда-то в украинском культурном центре на Старом Арбате, лежала кучка роскошных, благородно мерцающих «древностей».

— Став я, значыть, пидвал заглыблюваты. У нас з жинкою хозяйство вэлыкэ — и огороде, и садок. Корову, свинэй трымаемо. А цэ ж: картопля, яблука, сало, ризни домашни заготовки. Дэ всэ цэ трыматы? Ось я и…

— Про хозяйство, дядя Микол, не надо, — остановила Сашка и почти томно посмотрела на покупателя. — Ты расскажи, как землю копать стал.

— Ага! — Лицо Миколы из туповатого сделалось вдруг оживленным и понятливым. — Копнув я, значыть, в глыбыну прыблызно штыка на два з половыною-тры. Чую — нэ йдэ лопата! Впыраеться, сука, в якэсь зализо, и всэ! Я трошки покопався, бачу — а там усяка якась хэрня! Зэмли у нас дуже давни — там грэки жилы. — Он поднял вверх узловатый палец, и коллекционер завороженно проследил за ним взглядом. — Там мисто було, Ольвия звалося. Тоди я зрозумив, що хэрня ця тэж, мабуть, якусь циннисть маэ.

Гость внимательно слушал. Его интересовали все подробности, связанные с Миколкиной находкой.

— Подождите! Что ж, извините, «хэрня ця» прямо в земле лежала? — недоверчиво спросил он.

— Ни-и! Навищо взэмли? У ларци такому чорному-пречорному. Той ларэць якыйсь увэсь зламаный. — Микола смешно поморщился. — Я из нёго уси бирюлькы вытягнув, у кашкэт склав й з пидвалу понис до дому. А ларэць той на лавку коло хвирткы поклав.

— У калитки, — ласково пояснила Сашка.

— Ну и где он сейчас? — Гость горел нетерпением.

— Та зпыздылы ж, сукы! — Микола виновато глянул на Сашку, она укоризненно покачала головой. — Хто ж знав, що вин тэж циннисть якусь мав? Цэ вжэ потим мэни Олэксандра Сэргийивна сказала про ларэць цэй. Мабуть, срибный був! — горько вздохнул Миколка. — Спочатку хотив я всэ в Мыколайив на базар повэзты. Та жинка моя забороныла й вирно зробыла. По пэршэ — милиция! Як засиче, то в ных, антыхрыстив, хрэн що забэрэш. А по-другэ, хто там у нас справжни гроши дасть? Голытьба одна. Ось у Москву й прывиз. Думав ихнёму батькови виддаты або брату. — Он кивнул в сторону Сашки. — Археологы ж воны! А потим пэрэдумав, — решительно рубанул воздух Микола. — Строги дужэ. Дэржави наказалы б виддаты. Цэ вжэ точно…

— Вы правильно сделали, — перебил его покупатель, — что отдали свою находку Саше… Но сколько, дед, ты за все это хочешь? — решил он уточнить цену у самого хозяина и даже перешел на «ты» в надежде на дружескую скидку.

— Та я шо! Про гроши з Олэксандрою Сэргийивной вырищуйте! — сказал устало дядя Микола. — То ж, якщо пытань до мэнэ бильшэ нэмае, то я пиду соби спаты, у сон мэнэ хылыть. — Он сладко зевнул. — Цэ вы, москали, ночамы звыклы кофэи гоняты, а я вдома ранэнько пиднимаюся. Корову дойиты трэба!

— А жена? — Гостю явно не хотелось отпускать Миколу.

— Жинку бэрэгти трэба. — Миколка заерзал в кресле, выпрямил спину, и в глазах блеснул озорной огонек. — Вона ж мэни щэ для любовных втих згодыться…

Гость одобрительно хмыкнул и посмотрел на Сашку:

— Его точно боги любят! И кладом одарили, и либидо как у орангутанга!

Сашка улыбнулась. О либидо она поговорить не прочь, но уж точно не с ним! Дядя Микола все же понес отсебятину. «Любовни втихи» в ее сценарии не значились. Ни к чему, чтобы тема клада уходила на второй план.

… — Я, знаете, всегда был уверен, что либидо и успех в жизни, даже просто везение, переплетены теснейшим образом…

«Далось ему это либидо!» — чертыхнулась про себя Сашка, слушая гостя.

— Да, жалко, дядь Микол, что ларчик не уберег, — произнесла она условленную фразу, после которой он безоговорочно должен был уйти.

Микола только разговорился. Уходить очень не хотелось, но ослушаться «Олэксандры Сэргийивны» не посмел…

Сашка с гостем остались в комнате одни. Тишину нарушал лишь шум дождя за окном. Мягкий свет торшера освещал журнальный столик. Покупатель вертел в руках серьгу-наушницу и никак не мог с ней расстаться. Сашка докуривала третью сигарету, а он продолжал разглядывать ее шедевры. Никаких сомнений в подлинности клада у него не возникло. Гость наконец расплатился, аккуратно сложил все в кейс, но уходить не торопился. Взял ножичек для фруктов и не спеша стал чистить манго. Сашка сама налила себе рюмку коньяку и внимательно посмотрела на гостя. Симпатичный парень, моложе ее лет на пятнадцать. Когда ж успел коллекционером заделаться? — подумала она, но спрашивать не стала. Спросил он:

— Саша, можно пригласить вас куда-нибудь? Вы мне очень нравитесь. Даже не буду скрывать! — Он протянул ей нанизанный на ножичек кусок манго.

Она чуть помедлила, но, вытянув шею и приоткрыв рот, все же взяла зубами сочную мякоть.

А почему бы нет? Она так давно привыкла считать Глеба единственным мужчиной в своей жизни, что ей просто не приходило в голову обратить внимание на кого-то еще. Но для Глеба-то она не единственная, и, похоже, он ничего менять не собирается. Его все устраивает.

Сашка взглянула на смуглое мальчишеское лицо своего гостя и представила, как он будет ее трахать. Интересно, почувствует ли она то же, что с Глебом? Маловероятно. Если только закрыть глаза… Но Глеб не любит, когда она закрывает глаза.

«Любит, не любит… Да пошел он на фиг!» — злобно взорвалось в мозгу. Настолько уверен, что она никуда не денется, что не звонит уже третий день. Хотя именно сегодня вечером должен быть здесь. Милое дело оставить ее с незнакомым мужиком, а если бы пришел с консультантом, а то и с двумя, в то время как на столе лежат древнегреческие сокровища! Да за них убить могут!