Алракцитовое сердце. Том I (СИ) - Годвер Екатерина. Страница 43

За дорогой Деян почти не следил. Его тревожило, не вытворит ли чего чародей, оказавшись в деревне; смущала необходимость просить помощи у незнакомцев, да еще задарма. И донимало щекочущее любопытство: каким оно окажется, неизвестное поселение «большого мира», что за люди там живут?

Чтобы отвлечься от мыслей о доме, он напрягал воображение как мог, но все равно оно представлялось похожим на Орыжь или Волковку. Тем сильнее оказалось потрясение, когда, забравшись на вершину пологого холма, он увидел внизу лишь черную плешь

– Пригнись!

Чародей, не дожидаясь, пока Деян подчинится, толкнул его на землю и сам повалился рядом.

Над пепелищем кружили вороны.

Деревенька прежде была небольшой, на десяток дворов. Сохранился почему-то невысокий частокол: заостренные бревна торчали вокруг почерневшей от сажи земли как насмешка над теми, кто уповал на их защиту…

Орыжский частокол был чуть повыше. Но это «чуть» ровным счетом ничего не меняло.

«Господь всемогущий!»

Деян приподнялся на локтях, вглядываясь в пепелище. Случись здесь обычный пожар, рядом суетились бы выжившие люди, в поле бродил бы уцелевший скот, мертвецов бы похоронили, хотя бы в общей яме. Трижды Деян замечал среди обгорелых свай движение, но всякий раз это оказывались птицы. Если кто и выжил, то скрылся в лесу.

«Я никогда не знал этого места. Это не мой дом. Ничего похожего! – Деян сжал кулаки: обломанные ногти врезались в ладонь. – Дома все хорошо. Все хорошо…»

Деревню сожгли несколько дней назад или чуть больше того: запах пожарища был еще свеж. Те, кто это сделал, могли еще находиться поблизости, но об опасности он не думал, вовсе ни о чем не мог думать сейчас.

– Живых поблизости нет. – Чародей с видимым усилием поднялся, опершись на плечо Джибанда. – Нам тоже нельзя тут задерживаться.

В воспаленных глазах чародея не отражалось ни сожаления, ни радости. Сейчас его уже никак нельзя было принять за пастуха или объездчика: скотину не доверяли таким доходягам. При ходьбе его заметно шатало; ввалившиеся щеки и подбородок покрыла седая щетина.

– Мрак бы тебя побрал, – бормотал Деян, спускаясь следом вниз с холма. – Мрак бы все это побрал!

– Ты сердишься на мастера? – вполголоса спросил Джибанд, скорее озадаченно, чем обеспокоенно.

– Можно и так сказать, – неохотно признал Деян. Великан был совсем не глуп, и учился он быстро.

– Почему?

– Сложно объяснить. Помолчи, пожалуйста, – пресек Деян дальнейшие расспросы.

Объяснить было и впрямь непросто; ничуть не проще, чем перестать злиться на Голема. Чародей ничего не мог сделать для погибших здесь, он не мог остаться в Орыжи и уберечь ее, даже если бы пожелал, он и на ногах-то едва стоял… Как мог кто-то быть столь могущественен, как он, – и одновременно столь слаб?

Это раздражало неимоверно.

В злости было единственное спасение от гнетущей тревоги и тоски, от действительности, в которой, казалось, не было и не могло быть места справедливости – зато с лихвой хватало страха, боли, отупляющей усталости и смерти.

– X –

Чародей шел медленнее прежнего, часто останавливаясь, чтобы прислушаться или проверить окрестности колдовством. На осунувшемся лице застыло выражение отчаянного упрямства.

Джибанд вел себя необычно тихо и только изредка открывал рот, чтобы предложить помощь или указать на что-то, по его мнению, заслуживающее внимания.

– Мастер! Дом! – заявил он вскоре после полудня, показывая куда-то вперед, вглубь леса.

– Разве? Не должно быть тут никакого дома, – пробормотал себе под нос чародей.

Деян, сколько ни напрягал зрение, тоже ничего разглядеть в густом подлеске не мог, но чародей сворачивать в сторону не стал, и через сто шагов они в самом деле уткнулись в бревенчатую стену.

Затаившаяся в ельнике хижина выглядела заброшенной и заметно завалилась на угол. Из большого гнезда на крытой дерном крыше выпорхнули две неизвестные Деяну серые птицы и с гортанными криками скрылись в лесу. Под навесом у стены, среди сгнившего хвороста, белели человеческие кости.

– Что это? – Джибанд поднял из-под навеса странной формы палку.

– Усни, – надтреснутым голосом приказал ему чародей. Джибанд послушно улегся прямо там, где стоял; чародей, пытаясь удержаться на ногах, навалился на стену хижины, но так и сполз по ней на землю.

Деян забрал из рук великана странный предмет и невольно присвистнул, рассмотрев вблизи: палка оказалась ружьем, просто перепачканным в земле и заржавевшим.

– Вроде бы у Кенека было чуть другое… Или я ошибаюсь? Голем?

– Не знаю. Я почти ничего не вижу. – В голосе чародея явственно слышалась панические нотки. – Что это за место?

Деян обошел хижину кругом. Дверь была не заперта, но стены слишком перекосило: открыть ее до конца смог бы разве что Джибанд, если бы вся постройка не рухнула от его усилий. Через щель в два пальца толщиной ничего в темноте не получалось разглядеть, а дымовые оконца находились слишком высоко, чтобы в них заглянуть.

Позади хижины были когда-то разбиты грядки с зеленью: среди сорняков виднелись пожелтевшие стрелки лука и пировника. Вокруг одной из елей оказалась обмотана толстая веревка с петлей на конце; разбросанные у корней кости выглядели слишком крупными для собачьих.

В последнюю очередь Деян заметил небольшой земляной холм с наваленным на него камнем. Могила это была или нет, но от нее веяло каким-то потусторонним холодом. Рокотавший вдалеке гром добавлял жути.

– Наверное, укрытие тут чье-то… было. Честно сказать, Голем, мне здесь не нравится. – Деян положил ржавое ружье туда, откуда его забрал Джибанд, – к останкам под навесом. Череп лежал чуть поодаль: через дыру в темени пробивалась сорная трава. – Но грозу переждать можно. Разбуди Джибанда – пусть выбьет дверь.

– Нет.

– Что?! – изумленный Деян повернулся к чародею. – Почему?

– Еще ранний час. – Чародей, сидя под стеной, потирал глаза; открытую фляжку он держал горлышком вниз. Голос его чуть окреп, но лицо оставалось таким же бескровным. – Нужно идти дальше.

– Мне неохота мокнуть из-за того, что ты торопишься помереть, – сказал Деян.

– Не сахарный, не растаешь.

– Грубишь, колдун. А что ты будешь делать, если я никуда не пойду? – с любопытством спросил Деян. – Или пойду в обратную сторону… Неплохая идея, если так подумать.

Чародей мрачно взглянул исподлобья, но ничего не ответил.

– Ты сумасшедший, Голем, – сказал Деян.

Про себя он подумал, что до сих пор не знает даже, зачем тот взял его с собой. Ведь, в сущности, никакой пользы от него чародею не было; напротив, пришлось затратить немало сил на то, чтобы он смог ходить на двух ногах.

– Джеб! – Чародей встал, держась за стену. – Просыпайся, выходим.

Великан не пошевелился, но чародей, ничего уже вокруг не замечая, побрел вперед.

– Время дорого. Нужно скорее добраться до Венжара, чума на его дурную голову…

Голем был упрям, невероятно упрям. Но зелье, каким бы могущественным оно ни было, исчерпало свои возможности.

Деян невозмутимо ждал, стоя у хижины, и случилось то, что однажды неизбежно должно было случиться: пройдя еще десяток шагов, чародей споткнулся о корень и рухнул лицом вниз.

Уже по тому, как он падал, резко и беззвучно, словно неживой, ясно было – сам он больше не встанет. И все же он попытался подняться – раз, другой, третий.

Деян подошел, выждав еще немного. Чародей, услышав шаги, перекатился на спину.

– Всё? – Деян заглянул в испещренные красной сеткой сосудов глаза.

Дыхание с хрипом вырывалось из потрескавшихся губ чародея. В невидящем взгляде не было просьбы о помощи, как и надежды на нее.

Деян вернулся к хижине, потянул еще раз заклиненную дверь – безо всякого результата. Забрал мешок и вытянул топор из-за пояса Джибанда, стараясь не смотреть на «спящего» великана, и пошел прочь.