Чужая женщина (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 4

— У вас все такие красавчики, или только ты один такой? — приблизилась почти вплотную.

— А тебе нужны все? Тяжко не будет со всеми-то?

— Нагл-ы-ы-ый, — не обиделась, водит пальцем по моему запястью, — а ты один потянешь?

Наклонился к ее уху:

— Если ты о деньгах, то не потяну, а отодрать могу за все отделение прямо здесь и сейчас.

— Сукин сын, — а взгляд поплыл. Они всегда так реагировали из-за моей физиономии и "небесно-голубых глаз". Даже на грубость или сарказм. Иногда это страшно мешало в работе, а иногда помогало, но чаще раздражало. Подернутые поволокой взгляды, намеки и ужимки. Меня пытались соблазнить ровно до тех пор, пока я бесцеремонно не показывал полное отсутствие интереса, и тогда их восхищение мгновенно перетекало в яростную ненависть. Женщины не любят, когда им отказывают. Они это ненавидят гораздо больше мужиков. Мужики могут допустить, что кто-то не хочет перед ними раздвинуть ноги, а вот женщины считают, что стоит им намекнуть на секс, и у мужика тут же должен окаменеть член, свести судорогой яйца и потечь слюни. У меня слюни не текли, и член на каждую юбку мгновенно не вставал уже давно. Я пресытился. Им было нечем меня удивить. Особенно после развода, когда сам не помнил ни их имена, ни каким образом они оказались в моей постели, ни как выпроводить очередную за дверь, чтобы опохмелиться в одиночестве после очередного ночного кошмара.

— Твою ж мать, — выругалась сквозь зубы, и я обернулся на дверь заведения — в помещение зашли несколько парней в кожаных куртках. Под куртками явно стволы спрятаны. Я был уверен в этом на все двести процентов. Рука машинально дернулась за пазуху к кобуре и ощупала пустоту — оружия, естественно, не было.

— Кто это?

— Козлы одни. Дань пришли собирать, — шепнула блондинка, — натурой. Отдашь меня, красавчик, рэкету на растерзание или все же себе оставишь?

Честно говоря, мне было по хрен, кому она достанется, меня больше занимал "Блэк Джэк" в бокале и два урода, которые смели мой виски на пол. Я тогда уложил их и без пушки. Расшвырял по сторонам и даже ущерба помещению не нанес. Охотник вышел только после того, как я последнего из собирателей десятины на улицу вынес и ткнул мордой в лужу, швырнув ствол придурка туда же.

На работу меня взяли, но лучше бы шел я тогда домой "Столичную" хлебать, доигрывать партию в шахматы с серой сукой и даже проиграть ей. Но я все же поставил ей мат. А на самом деле, оказалось, что не ей, а себе.

В этот вечер народу было больше. чем обычно, и я стоял рядом со сценой возле бара, где извивались полуголые девицы вместе с блондинкой Моной. Я равнодушно сканировал помещение, разглядывая сквозь пелену сигаретного дыма танцующих и новых посетителей и стараясь не обращать внимания на говномузыку, от которой болели уши и дергались барабанные перепонки. Где-то совсем рядом доносилась ругань и за барной стойкой что-то разбилось. Вначале хотел рвануть туда, но увидел злое лицо Жака, растерянную физиономию парня с зелеными волосами и успокоился.

А потом мне словно дали под дых… нет, не в солнечное сплетение, а под ребра, туда, где сердце до этого момента размеренно качало кровь по венам. Я медленно поворачивал голову на звук. Очень медленно, как мне потом казалось. Где-то подсознательно уже понял, что попал на крючок. Да, еще до того, как подошла к барной стойке. Просто услышал голос. Мелодичный, чуть низковатый голос и тихий смех. А когда увидел — почувствовал, как всего опалило порывом горящего кислорода. Словно из самого адского пекла обдало кипятком. Девушка склонилась над барной стойкой, смеясь вместе с подругой, которая потерялась на ее фоне, и от волшебно-золотистых длинных волос пахнуло цветами. Каким-то весенним ароматом с тяжестью майской грозы. Меня пронизало тысячами молний. Впервые в жизни. Я смотрел на НЕЕ во все глаза. Сам не понимал, что пялюсь, как идиот, не в силах пошевелиться и спугнуть это дикое ощущение внутри, словно еще слабые завихрения смертоносного торнадо. Толкнул локтем чей-то бокал, тот с грохотом разбился под тихий мат Жака, и она обернулась, а меня оглушило взорвавшимися аккордами в голове:

Смотри же и глазам своим не верь,

На небе затаился черный зверь.

В глазах его я чувствую беду.

Не знал и не узнаю никогда,

Зачем ему нужна твоя душа:

Она гореть не сможет и в аду

(с) Агата Кристи "Черная луна"

Я еще не различил цвет ее глаз и все черты лица, не осмотрел жадным мужским взглядом сочное тело под тонким трикотажным платьем, только волосы, которые сияли, как те опавшие листья цвета мертвого солнца на воде, и запах. Сводящий с ума и мгновенно превращающий в наркомана. Она вся как-то по-особенному светилась, отличалась от всех. Долго смотрела мне в глаза, и я буквально слышал, как потрескивают в воздухе искры электричества, отвернулась, обхватывая бокал тонкими пальцами, опуская длинные ресницы. Я щекотку почувствовал где-то внутри желудка с изнанки. Щекотку от взмаха ее ресниц. Она была нереально красивой, невозможно красивой, до рези в склерах и боли в висках, никогда не встречал кого-то похожего на нее, и меня бросило в лихорадочную дрожь, я протрезвел и опьянел одновременно. Весь вечер ходил за ней, как тень. Смотрел, наблюдал и втягивал ее запах. Казалось, я его как зверь чую на расстоянии. Вечеринка закончилась внезапно. Заведение закрылось около трех часов ночи, и я проводил ее взглядом до крутой тачки, а потом прислонился к стене, глубоко и прерывисто дыша. Что это, мать вашу, со мной сейчас происходило?

— Красавчииик, — голос ядовитой блондинки-танцовщицы заставил очнуться и вспомнить, что синица в руках или на коленях в сухой траве если не лучше, то очень даже неплохо. Я отымел ее у стены здания, вдалбливаясь сзади и представляя, как задрал бы дорогущее платье золотоволосой незнакомки и трахал бы ее точно так же. Это не вязалось с тем чувственным трепетом внутри него, и это было дьявольским, диким ощущением зарождающегося сумасшествия.

Пока значение слова "любовь" понимаешь в общепринятом, потасканном смысле, и оно еще не стало смертельным диагнозом, ты, в принципе, вполне нормальный и даже счастливый человек. И рядом с обычной любовью злорадно скалится "никогда". Слово-насмешка, слово-издевательство, оно-то точно знает, что ты обязательно об него споткнешься и разобьешься, падая с высоты в самую бездну.

Глава 2. Олег

Я увидел ее следующей ночью. Нет, не ждал. Думал о ней до вязкой нескончаемой бессонницы, но, конечно, не ждал. Я не был настолько самоуверенным ублюдком, чтобы на что-то надеяться. Я, скорее, чувствовал себя жалким шутом, который посмел мечтать о королеве. Есть такие женщины, на которых смотришь и понимаешь — она мне не по карману. И я ведь сейчас совсем не о деньгах. Таких страшно любить, потому что это конец всему, твой конец как личности прежде всего. Но я не понимал этого тогда, я, скорее, инстинктивно почувствовал, как опалило легкие от вспышки пламени внутри, едва увидел, как она вышла из такси и перекинула сумочку через плечо. Ярко-ядовитое освещение клуба выхватило точеную фигурку из полумрака улицы, и я втянул воздух, чтобы забыть, как его выдохнуть. Пальцы нервно дернули воротник застегнутой на все пуговицы рабочей черной рубашки с нашитым на нагрудном кармане названием охранного агентства "Медведь", и взлетели к козырьку идиотской шапки, чтобы поправить. Стою, как лох, и пошевелиться не могу, а на ней шикарное платье цвета кофе-с молоком, и стразы сверкают при каждом шаге, колышутся на пышной груди, и волосы тяжелыми волнами падают на обнаженные плечи и развеваются у нее за спиной. Она выглядела так, словно на ней нет одежды. Нет, платье не было вызывающим, просто она его так умела носить, словно на ней тончайшее кружевное белье, и она знает, что на нее с восхищением смотрят голодные самцы, роняя слюни, да что там — заливая ими порог "Опиума". Улыбается кому-то, а я понимаю, что смотреть могу только на нее, как идиот, как полный кретин, которого просто заклинило. Мягкая грация в каждом движении и походка модели от бедра, не идет — плывет. Поднимается по ступеням наверх. Одна… вторая… третья. А у меня кровь шумит в ушах, и сердце отбивает глухими ударами по ребрам. Поравняется, и я сдохну. Вот так, стоя на месте, превращусь в труп от бешеного волнения. Вряд ли мужики вообще говорят и думаю всякую романтическую хрень, по крайней мере, я был в этом уверен всего лишь вчера. О красоте глаз женщине говорят, когда хотят, чтоб сняла трусики или позволила это сделать вам, и раздвинула ножки пошире. И я сам это говорил не раз, даже бывшей жене в самом начале наших отношений, потом это уже не имеет значения: вам либо дают, либо нет… И глаза уже не имеют к этому никакого отношения, скорее, наличие денег или подарка.