День Суркова (СИ) - Лебедев Александр Александрович. Страница 15

     Приблизительно через два дня она надоела. Определять прошедшее время становилось все труднее, радость покоя и одиночества превратилась в скуку, карцер стал унылым и мрачным, пляшущие фигурки раздражали. Сурков ходил по комнате, делая два маленьких шага от стены до стены, ходил по периметру, по диагонали, упирался в стены руками и ногами, пытаясь добраться до окошка, делал упражнения. Читал стихи, пел песни, считал до миллиона и обратно, сочинял сказки, танцевал буги-вуги и рок-н-ролл. Он рассказывал стенам свою биографию, читал лекции о Бейсике и Фортране, выступал с обвинительной речью на Нюренбергском процессе, доказывал теорему Готье и придумывал закон Фурье. Ему постоянно хотелось спать, но сон, как и положено, не приходил, а легкое забытье, которое налетало на несколько мгновений, вызывало тошноту: он тут же чувствовал сухарик в животе, и последний недовольно ворочался и тянул Суркова к центру планеты.

С ума он начал сходить, когда прошло больше трех месяцев. Сначала звуковые, затем зрительные галлюцинации разбавили ощущение без времени и пространства. Сурков уже не видел карцер, не ощущал холода, не мог точно определить - где пол, а где стена. Дверь, пахнущая ржавчиной, перестала издавать запах, и Суркову казалось, что в его камере нет входа. Окошко исчезло, красные блики слились в ржавое пространство. Сурков хотел дотронуться до него руками, но ладонь ничего не чувствовала. Через два месяца пропали ноги и руки, тело и шея исчезли через пару недель, нос и губы онемели почти сразу после того, как веки прекратили закрываться. Сурков понял, что завис. Он еще мог думать, но его, застрявшего в лифте, залили бетоном и почему-то забыли убить.

Глава 5

     Время двинулось вперед и остановилось. Прошла секунда или прошел год? Оно (время) колыхнулось, словно ветер пошевелил и перевернул страницу. Снова тишина. Пауза, в которой очень тяжело определить промежуток. Там, где находился Сурков, не было ни времени, ни пространства, не было и его самого. Бледная пустота казалась ровной и тихой. Прошел еще один год, еще одну страницу перевернула вечность. В бесцветном порыве что-то встрепенулось, колыхнулось, поднялось, опустилось и замерло. Суркову ничего не казалось, он не мог фантазировать и не мог думать. Он понял, что очередной толчок пересек серую мякоть пространства, что из координатной сетки выступила пена материи и снова исчезла беззвучно, бесхитростно, бесцельно, глупо. Квантовый переход закончился - и снова по орбитам тупо летели электроны, пугая пространство геометрической правильностью своих орбит. Сурков почувствовал, как край его сознания улавливает серое пятно, как где-то боковым зрением он видит неоднородность, слабый изгиб времени и геометрической погрешности. Ему даже удалось сконцентрировать внимание и направить остывающую мысль в ту сторону, но, наверное, через неделю он понял, что больше не выдержит, чувствуя себя размякшим, отяжелевшим и ужасно неуклюжим. Сурков выпустил себя из рук и тут же полетел спиной вперед, как если бы оттолкнулся от самолета в затяжной прыжок. Падение было мягким, приятным и долгим. Месяцы сменяли друг друга. Зимой снизу поднимались мягкие белые крупинки, с завидной проворностью уносившиеся в серую мглу. Летом появлялся ровный рыжий свет, припекавший Суркову грудь и покрывавший ее приятной коричневой корочкой. Осенью шел листопад, гремела гроза весной, но все было схематичным, черно-белым и ненастоящим. Совершенно неожиданно Сурков вспомнил о пятне, и острая боль пронзила его шею и затылок.

     Он увидел ровный пол, угол, свою руку, подрагивающие кончики пальцев. Сознание вновь окружила серая мгла, но Сурков уже знал, что не даст ей завладеть собой. Он уловил серое пятно и направился к нему, пробираясь через дебри серой мглы, прилипавшей к рукам и ногам. Это были его руки и ноги. Суркову это знание далось немалыми усилиями. Как только их контуры обозначили себя, он попытался пошевелиться, и - о чудо! - тут же появились шея и голова. Рука уже нащупала серое пятно, оно уже приобрело очертания, он мог его ощутить. Руки вновь подчинялись ему, еще робко и плохо слушаясь, но они уже тянулись, брали и поднимали то, что несколько месяцев назад выглядело как серый комок.

     Это была злополучная авторучка, хищно блеснувшая в полумраке и обнажившая перо. Золотой отблеск распорол пространство, как хорошо отточенный нож. Сурков поднес сигарообразное тело к носу, который жадно вдохнул запах чернил. Он подействовал как нашатырный спирт, сбросивший с сознания остатки пелены.

     * * *

     Сурков провел по стене пером, послушно оставившим за собой ровную черную полоску. Он еще минуту наслаждался сочетанием черного и серого, затем как можно разборчивее написал:

     «1. Концепция Ада.»

     Поразмыслив пару минут, он продолжил:

     «Ад не может существовать без Рая. Это так же верно, как то, что белое не может существовать без черного, а горячее - без холодного. Следовательно, это не может являться исправительным учреждением, учреждением наказания. Исправительное учреждение подразумевает коррекцию и наказание. Как, например, тюрьма. В тюрьму попадают антиобщественные типы, а выходят оттуда люди, осознавшие тяжесть содеянного, после чего они принимаются за социально-полезный труд, так как иначе жить уже не могут. Ад не похож на тюремное заведение хотя бы потому, что грешник, попавший сюда, подвергается наказанию вечно и лишен возможности раскаяться и осознать содеянное. Более того, чем больше он получает наказаний, тем больше сожалеет, что мало грешил при жизни.

     Если гипотетически предусмотреть возможность реинкарнации, то возникает видимость осмысленности Ада, которая теряет всякий смысл, если учесть, что информация о потустороннем мире блокирована в реальном. Возможно, Высший разум имел более тонкий план и не собирался уговаривать души ублажать его при жизни. А наказание грешников выглядит весьма справедливым. Ведь если обнародовать информацию об Аде, абсолютное большинство грешников перестанут прелюбодействовать и воровать. Катастрофические последствия этого тяжело представить. Мир станет приторно-слащавым. Исчезнут войны, богатство и предательство. Любовь станет такой доступной, что непременно обесценится, как неизбежно обесценилось бы золото в результате его перепроизводства. Доброта перейдет качественный порядок, и жить не греша станет недостаточно. Технический прогресс при этом неминуемо затормозится. Люди перестанут накапливать материальные блага и проведут жизнь в уединении и молитвах. Такие последствия сделали бы смерть совершенно бессмысленной. Подавляющее большинство душ попадали бы в Рай, ничего не меняя, кроме своей оболочки.

     Да. Очевидно, что Создателя не устраивал такой исход, поэтому система Ада выстроена таким образом, каким она выстроена сейчас».

     Сурков почесал за ухом авторучкой, хмыкнул и продолжил:

     «2. Ад как система.

     Определенно, Ад является управляемой системой, такой, например, как армия. В ней существует порядок и иерархия. Отсутствие законов и правил неминуемо привело бы к хаосу, однако этого не происходит, значит законы есть, они существуют на всем пространстве Ада, как в реальном мире существуют законы, которые я привык называть законами физики. Однако законы, управляющие Адом, в корне отличаются от законов физики хотя бы потому, что возникли по разным причинам. Не секрет, что законы и правила направлены на обуздание хаоса. Порядок, существующий в Аду, является подсистемой взаимоотношения более крупной системы Ад - Рай. Возможно, Бог контролирует саму систему, а более мелкие подразделения управляют подсистемами. Ведь подразделения чертей, ангелов и ангелов-хранителей существуют. Но никто не контролирует соблюдение законов физики, их просто невозможно нарушить, хотя и те, и другие являются законами одного порядка. А раз никто...»