Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна. Страница 14

Всё же кобель он и есть кобель. Мужик. Даже если князь с Гарвардским образованием.

— Нет. — Натягивая покрывало, передвигаюсь к краю постели. Я так поражена, что даже возмутиться не могу — слов нет.

— Не бойся. Я в состоянии сдержаться, — у голоса Ариана странные модуляции. Не напряжение, а какое-то разочарование или усталость. — С самоконтролем у меня всё в порядке.

— Поэтому ты стоишь здесь в темноте, пялишься на меня и делаешь идиотские предложения? — Знаю, лучше не идти на конфликт, говорить спокойно, но…

— Иначе я бы не предлагал, а действовал.

Он неправдоподобно быстро оказывается возле двери. Жду, что хлопнет ею, но нет, Ариан лишь закрывает её с холодным щелчком проворачивающегося язычка ручки.

Выдыхаю. И тело окатывает теплом оставшегося после сна возбуждения, потеснившего мимолётный страх. Расслабленно разваливаюсь на кровати.

Пронесло.

Или нет? Ещё жарко после сна, сладко. И там, во сне, всё было так легко, просто и без условностей. Не похоже на меня: ни единой мысли, что мы только познакомились, и вообще… Нет, я, конечно, правильно отказалась, но Ариан… он дьявольски соблазнительный, ну вот совсем. Интересно, как так у мужчин легко получается близость с едва знакомыми людьми? Вроде на мужскую потенцию стресс влияет, как они умудряются не волноваться, залезая на едва знакомую женщину?

И почему у Ариана давно не было женщин? И почему не было в этом доме?

Это что, я — первая девушка в его жилище?!

Сажусь.

Сейчас я должна быть оскорблена до глубины души, чего же мне так лестно-то?

То есть, я, конечно, оскорблена предложением одноразовой близости, но в благодарность за условное спасение от табунов оборотней и, учитывая культурную разницу, готова злиться не слишком сильно. К тому же на фоне предложения Михаила это просто цветочки, а Михаил, в отличие от Ариана, прекрасно знал, как серьёзно я отношусь к отношениям.

Интересно, имеет смысл запирать дверь или нет? Понятно, что при желании Ариан её выбьет, да и мастер ключ у него наверняка есть. Но незапертая дверь может быть истолкована как приглашение.

Со вздохом поднимаюсь. Через мягкий ковёр прохожу к двери. Тихий щелчок встроенного в ручку замка звучит неожиданно громко.

Там, внизу, что-то грохочет. Может даже разбивается. И сердце дёргается, колотится в горле. Прислушиваюсь, но слышу только это тревожное бум-бум. Бум-бум.

Вроде внизу тихо. Надеюсь, князь там гремел от переизбытка чувств, а не потому, что на него напали.

Ко мне возвращается страх, и внутри всё сжимается.

Сквозь узкую щель между портьерами врывается луч света, проскальзывает по шёлковым обоям, задевает край ковра.

Моё окно выходит на подъездную дорожку, и это наверняка фары. Подскакиваю к окну: в открытые ворота въезжает чёрный джип с тонированными стёклами. Садовые светильники ярко отражаются на полированной поверхности.

На серый асфальт дорожки выскакивает белоснежный волчище. В три прыжка оказывается возле машины, приземляется на капот и, кажется, сминает его своим весом. Застывает оскалившийся, взъерошенный. И, честно говоря, в сравнении с огромной машиной белоснежный зверюга маленьким не кажется, даже наоборот.

Дыхание перехватывает: неужели это нападение?

Волчище ударяется лапами о лобовое стекло. Шерсть на загривке дыбиться сильнее.

Провернув ручку на раме, приоткрываю окно. Пятислойная изоляция нарушена, и в комнату врывается рёв мотора, но рык зверя легко его перекрывает.

На водительской двери опускается стекло.

— Ариан, ты рехнулся? — голос мощный, властный. — Я машину только купил!

Рык усиливается, Ариан вновь ударяет лапами по лобовому стеклу. Кажется, там ползут трещины. По белой шкуре проносится волна, и вместо зверя на капоте оказывается голый Ариан. Что-то тихо рокочет. И снова обращается в громадного волка.

Спрыгнув на землю, он застывает в позе готовности к нападению. Шерсть на загривке так и стоит дыбом.

Стекло на водительской двери плавно поднимается вверх, и джип отползает задом к воротам, выкатывается на ночную дорогу.

Ворота смыкаются.

Новая машина, гость-мужчина… это двоюродный брат Ариана до нас доехал? Но почему его ночью с порога прогнали? Мясо ему оставили, вина тоже…

Что-то не нравится мне, что этот огромный зверюга мужчину в дом не пустил. То есть, конечно, это мог быть и не двоюродный брат, и Ариан мог люто обидеться на опоздание, но… Если у него какие-нибудь собственническо-звериные инстинкты взыграли, не опасно ли это для меня?

Ариан поворачивает оскаленную морду. Глаза его вспыхивают, но не зеленоватым, а серебристо-белым, словно в зрачках вдруг восходят луны.

Смотрим друг на друга, и моё сердце пускается вскачь, дыхание учащается. Халат Ариана кажется невыносимо тяжёлым, горячим, как объятия. Страшно и хорошо. И пальцы дрожат. Облизываю пересохшие губы. Любуюсь. Потому что даже если не любить собак и волков, стоящий внизу зверь бесспорно прекрасен: лоснящаяся шкура, мощные лапы и грудь, красивая узкая морда. И вся фигура выражает собой несокрушимую мощь и уверенность.

И этот зверь смотрит на меня.

Он полностью разворачивается и уверенной поступью направляется в дом.

Ой, надеюсь, Ариан не истолковал мой пристальный взгляд как приглашение…

Восхищение восхищением, но что-то мне страшно. Подбегаю к двери. Замок на ней так себе — на один удар лапой. Мебель выглядит слишком тяжёлой, чтобы я успела её к двери подтащить.

Приваливаюсь к двери сама. Сердце-то как стучит. И дышать тяжело. Ой-ой. И ноги подкашиваются. И руки всё ещё дрожат. И жарко мне и… томно? Нет, если прислушаться к телу, то можно подумать, что ситуация меня возбуждает. С какой стати? Не знаю, я как-то поспокойнее люблю, с долгим взаимным присматриванием. И чтобы мужчина начал возбуждать, мне нужно к нему привыкнуть — узнать его, понимать хотя бы немного. Привыкнуть к запахам и прикосновениям, позволить переходить черту за чертой всё дальше и дальше, а не так, как сейчас.

И исходя из этого, к мужчине-зверю я должна привыкать ещё дольше, чтобы не писаться от страха, когда он превращается в такое когтисто-зубастое, способное джип неловким движением лапы измять.

К двери я прижимаюсь крепко, поэтому ощущаю, что её что-то касается, надавливает… трётся о неё. И, кажется, даже слышу тихий утробный рык.

«Контролирует он себя, как же», — зажмуриваюсь.

Дверь снова выгибается от давления с той стороны. Тихо потрескивают косяки, дёргается ручка. Затем — странное шуршание. И поток воздуха, ударивший из-под двери, щекочет пятки. Кажется, волчища завалился под дверью.

Стою, не шевелясь, едва дыша. Сердцу пора переезжать в горло на ПМЖ.

Время тянется очень медленно, тревожно. Ариан не пытается прорваться, но отходить от двери страшно — так я хотя бы пойму, если он решит что-нибудь сделать.

— Тамара, ложись спать, — устало звучит его голос с той стороны.

Молчу. Долго молчу.

— Тамара, я знаю, что ты стоишь возле двери.

— Что это значит? — мой голос звучит неожиданно сильно.

— Я тебя охраняю, — какие-то мурлыкающие нотки. — Я же обещал. Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки.

И правда обещал. Может, я себя просто накручиваю? Может, тому мужчине на джипе Ариан не доверял, вот и прогнал, а я напридумывала себе?

Только вот в моей комнате Ариан был и предложение переспать делал, и это точно был не сон.

— Честно только охраняешь? — скользя пальцами по тёплому гладкому дереву, уточняю я.

— Давай мы завтра поговорим?.. Ты только окно закрой. И спи спокойно, никто тебя не потревожит.

Вздыхаю. Легко постукиваю пальцами по двери:

— Поверю тебе на слово.

— Спокойного сна.

— И тебе, — делаю несколько шагов к постели. Представляю голого Ариана, свернувшегося калачиком под моей дверью, и нервно улыбаюсь. Возвращаюсь. — А ты там не замёрзнешь на полу?

— У меня густая шерсть.

Всё же оборотни — это нечто. Снова иду к кровати. И снова возвращаюсь: