Игра: Дочки-матери (СИ) - Никитина Валентина. Страница 11

Принесли просимое, и я села рисовать. Сначала изобразила колокольчик с тремя зелёными листочками на веточке. Потом в том же стиле стала рисовать платье.

- Вот такое платье надо сшить матушке: цветок-колокольчик. Юбка с шестью клиньями из ярко-голубого атласа, лиф темнее, а на плечи - пелерина нежно-зелёного шёлка с золотой каёмкой.

- Аннушка, такое яркое платье можно носить только молоденькой девушке. Матушка ваша вдова. Ей сиреневое или чёрное надо.

- Траур-то давно пора уже снять. У неё радость - дочку Богородица исцелила. Значит - праздник! Ростом она невысокая, но стройная. Вот и сшейте ей платье принцессы из сказки,- я заговорщически приложила палец к губам,- будем маме принца искать. Вот и нужно ей платья принцессы шить!

- Но так сейчас не модно. Простовато. Сейчас банты и много украшений в моде. Платье не приталивают, юбка начинается прямо от груди.

Точно, - подумала я, - у нас этот стиль называется «аля Наташа Ростова». Но он идет только юным, стройным девушкам. А в моё время такое носили в основном одни беременные.

- А вы представьте: стоит толпа толстых коров в широченных платьях стиля «я вечно беременна» с кучей бантов и оборок, - начала я описывать, - и тут появляется худенькая принцесса с серо-голубыми глазами и похожая на полевой колокольчик.

С первого взгляда скромно. А всё богатство в отделке. Вот как вы этот сарафан шили, - показала я на себя, - сарафан - платье простой русской девушки, а вы его превратили в драгоценный наряд, почти в царское одеяние.

Они смеялись, и названию стиля «вечно беременна», и довольные похвалой своей работе.

- К нему надо шёлковые туфельки голубого цвета.

- Нет, нет, подключилась я к обсуждению, - туфельки золотые, а к туфелькам крохотная золотая же сумочка. У мамы есть золотые украшения с сапфиром?

- У принцессы были хрустальные туфельки, - подкололи вышивальщицы.

-Это у Золушки, - отмахнулась я, а у нашей «принцессы» будут золотые!

И группа заговорщиц склонилась над бумагой, обдумывая детали.

***

Набегавшись за день, сама свалилась, как только стемнело. Читать при свечах я не смогла, хотя и нашла библиотеку рядом с кабинетом Натальи. Свечи мерцали, вводя меня в состояние транса, сосредоточиться на книжке не получалось. Понятно - это у меня рефлекс на церковные свечи.

Сейчас бы ещё Псалтырь почитать, - подумала я и... заснула.

Слышала сквозь сон, как зашла Даша и потушила свет.

Из ближнего поместья матушка вернулась через несколько дней, поздно ночью, и я её не видела.

Утром все были напряжёнными и какими-то суетливыми.

- Что-то случилось? - спросила я у Даши.

- Залихватнов, сосед наш бывший по имению, опять свататься приедет. Наталья Алексеевна отказывала раньше, говорила: пока Аннушка больна, замуж не пойду. Вызнал, что ты исцелилась. Едет.

- А что он за человек?

- Имение в карты проиграл. Живёт приживалом у сестры с зятем. Девок дворовых сестры тискает, на охоту ездит с приятелями.

У него один выход - выгодно жениться. Да отцы за него не отдают дочерей. А матушка ваша вдова. Родителей и братьев нет - защитить некому. Он давно, как она овдовела, её обхаживает. Да она боится с ним по миру пойти. И отказать боится. Он с ружьём не раз в нашей роще охотился. Управляющий пытался его усовестить, а он: «Всё - равно всё это моим будет. А будешь лезть, куда не просят - первым выгоню, как женюсь на этой богомолке».

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Поймать духовный облик того, кого Даша очень ярко представляла, удалось легко. Держала её за руку и читала суть этого хлыща. Я не обольщалась - я не сильная ясновидящая, но... всё-таки обученная. Наставник не один год меня носом тыкал, как котёнка. Иногда всё же «слышу».

Что ж, как у нас говорили: «опыт не пропьешь!» Поюродствую по старой памяти.

- Одевай меня в лучшее платье... Нет, стой! Чёрное есть?

- Зачем черное-то? - поразилась та.

- Надо! Черную шляпку с вуалью. И розы! Огромный букет, чтобы я едва удержать могла.

Пока она затягивала меня в траурное платье, я вошла в молитвенное состояние. Вспомнила, как сама сравнивала когда-то православных монахов-молитвенников и йогов: «Наши мужики ноги кренделем не сворачивают!»

Мне, для того, чтобы войти в состояние глубокого молитвенного транса, тоже не надо ноги кренделем сворачивать и пальцы скручивать мантрами, как фигами. Включаюсь с ходу, погрузившись в себя, как будто в минутную задумчивость. И никто и ничто меня с него не собьет.

Выпросила у Даши пудру и густо набелила лицо. Действовала я, как всегда интуитивно. Хоть ясновидением со старцами я и не сравняюсь никогда, но обет юродства - это хорошая школа духовной практики.

Сын плотника пятилетний Ванятка с садовником принесли букет красных роз. Мальчик озабоченно ворчал:

- Зачем для матушкиного жениха столько роз срезать? Чай, не принц заморский! А коли ему понравится, что его розами встретили, он как поженится с хозяйкой, да как начнёт розы кажный день требовать?

- А вдруг я розы просила принести, чтобы его теми розами отхлестать?

- У них жа шипы! Они колючие жа! - шёпотом ужаснулся Ванятка, и вдруг, «догадался», - это чтобы он роз потом не требовал?

Даша с садовником захохотали.

Я завязала цветы черной шёлковой лентой, вытащив её из вороха одежды.

Как всегда, когда видишь в духе, телесные оболочки людей расплывались, ореолы вокруг них колыхались, «дышали»... Как коконами, окутывая особыми ароматами и цветами своих хозяев.

Мать сидела напротив крупного самодовольного борова лет сорока на вид. Обернувшись ко мне, она замерла, прервавшись на полуслове, не в силах что-либо сказать.

В траурном наряде с кроваво-красными розами я торжественно вышагиваю по гостиной в сторону гостя. Ловлю его взгляд.

Шаг: Что-то вроде юридической конторы, документы на поместья, деньги, рукопожатие Залихватнова с покупателем...

Второй: перед внутренним взором промелькнули развалины Колизея... (Что это - образ древности, разрухи, войны или просто - Италии?)

Третий: видение игорного дома. Рулетка, карты... карты...

Я изобразила книксен перед гостем, дёрнула за чёрную ленту и рассыпала розы к его ногам.

- Что это? - хохотнул Залихватнов, - Она у тебя всё ещё дура неуклюжая? Да, ладно! От меня нормальных детей нарожаешь.

- Господин, вы слышали о том, что меня исцелила сама Богородица? - с важным видом и суровыми интонациями спросила я.

- Слыхал.

- А вы знаете, что Она мою матушку - богомолицу взяла под свою защиту? Она мне во сне явилась и говорит о вас: «Сегодня к вам придёт вор, игрок и мошенник. Он твою маму ограбить хочет».

- Что ты мелешь? Я жениться хочу на ней. Зачем мне её грабить?

- Вот и Она говорит: «Задумал он матушкины имения продать и уехать в Италию кутить, - гость дернулся в кресле, бросив взгляд на Наталью, (плеснуло паникой «Откуда узнала?!») - Вас с матушкой в нищете бросить задумал. Только не выйдет у него ничего.

Если он на твоей матушке женится, и года не проживёт. Имения продать не успеет. Когда будет ехать к стряпчему с неоформленной купчей, его на дороге разбойники ограбят и убьют». (Страх его нарастал, незримо заполняя приёмную, как тяжёлая вонь). «Вообще, чем больше вреда он соберётся принести твоей матушке, тем более тяжёлое наказание свыше его ждёт!»

Я не хотела вам этого говорить - весть то не добрая. А я не могу быть злой девочкой - Богородица не велит.

Вот, чтобы не произносить вслух дурную весть, я и подала вам знак: рассыпала к вашим ногам... погребальные цветы.

Претендент в женихи позеленел, окинул ошалевшим взглядом моё бледное лицо, траурные одежды, рассыпанные розы с брошенной поверх них черной лентой, громко сглотнул, медленно поднялся с кресла и как сомнамбула пошёл к выходу.

В гостиной звенела тишина. Пожилой лакей, хлопотавшая с цветами на подоконниках горничная, моя Даша и сама Наталья с ужасом смотрели на меня.

- Ну, как я этого бездельника отвадила, - хихикнула я.