Птица и меч - Хармон Эми. Страница 47

Тирас рыкнул, запрокинул голову и взвыл так, словно у него из груди вырывали сердце, — сопротивляясь тяге превращения и все же уступая ей. Казалось, миллионы сверкающих частиц собрались вместе, чтобы взорваться и сложиться по-другому, уничтожить стоящего перед нами человека и воскресить его в ином облике. Белые волосы шелковым капюшоном прильнули к его голове и шее и окончательно скрыли лицо, которого уже не существовало. Перед нами еще таяли очертания мужской фигуры, а по воздуху уже ударили черные, обагренные на концах крылья.

Это было прекрасно и пугающе, торжественно и трагично. Я с трудом подавила желание броситься вперед, в это сияющее облако, чтобы тоже преобразиться и последовать за Тирасом туда, куда он от меня уходил. Шенна и Соркин отшатнулись, словно никогда не видели ничего подобного, и Кель распахнул дверь дома.

В отличие от других Перевертышей — котенка, лошади, козла и женщины, которая без усилий принимала любой облик, — мой король-орел вспорхнул в ясное небо и не вернулся.

Пропал. Слово, уроненное орлом с балконных перил, заставило мое сердце сжаться. Нет. Ты не пропал. Я знаю, кто ты, — утешила я его, оглаживая перья на груди.

Ларк. Над ним воспарило мое имя, и я поняла, что он хочет сказать то же самое. Он знал, кто я. Он по-прежнему оставался Тирасом, и это было едва ли не хуже всего.

— Король просит вас к себе, миледи, — объявила Пия, влетев в мою комнату неделей позже; я оцепенела, и книга, которую я держала в руках, шлепнулась на пол. — Хочет, чтобы вы присутствовали на его встрече с советниками.

Он вернулся? — ошарашенно спросила я, но Пия, конечно, меня не услышала и лишь продолжила хлопотать по хозяйству, словно отлучки и возвращения короля были для нас обеих сущим пустяком. Я сомневалась, что она вообще заметила его отсутствие.

Торопливо приведя себя в порядок, я поспешила по переходам и лестницам к комнате, которую любила в замке больше всего. На этот раз Тирас ждал меня не один, поэтому я загодя успокоила дыхание, выровняла шаг и приняла хладнокровный вид. Впрочем, стоило мне услышать за дверью приглушенные голоса, как сердце подпрыгнуло в предвкушении встречи.

Нахмуренный Тирас сидел в библиотеке над амбарными книгами и отчетами. Над ним склонились Кель и еще два члена королевской стражи. Когда я скользнула внутрь, Тирас поприветствовал меня жестом, не поднимая головы. Остальные мужчины привстали, отвесили мне поклон и снова вернулись к совещанию. Я устроилась в своем любимом кресле с пером в руке и принялась делать детские, ничего не значащие записи — как будто в самом деле понимала что-то в их беседе. На Тирасе были перчатки для верховой езды и походные сапоги выше колена, будто он прибежал с конного двора и сразу бросился в работу. Никто не сделал ему ни одного замечания. Он заполнял собой все доступное пространство, притягивал внимание и заставлял библиотеку казаться меньше, а предстоящий день — бесконечно дольше.

Мы занимались делами королевства несколько часов подряд. В библиотеку и обратно струился непрерывный поток посетителей, который делал невозможным личную беседу. Впрочем, я не упускала возможности послать Тирасу смешную мысль или слово — просто яркую бабочку, призванную привлечь его внимание. Он не отвечал, хотя изредка улыбался и поднимал на меня глаза, подтверждая, что я достигла своей цели.

Я добросовестно тренировала терпение, пока он выслушивал доклады, диктовал приказы и трудился с одержимостью человека, чье время на исходе. Когда очередная встреча подходила к концу, Тирас упомянул инспекцию, которую проводил за несколько дней до того, — смотр королевских рудников и складов. Я немедленно выпрямилась, пребывая в полной растерянности.

Когда ты вернулся? — настойчиво спросила я, хотя Тирас в этот момент говорил. Он не ответил, и я прикусила губу, дожидаясь, когда он закончит инструктировать главного землемера. Но затем наставления короля обратились к другому предмету, и я снова его перебила. Тирас? Золотые глаза на мгновение встретились с моими — и опять уткнулись в бумаги, словно работа требовала от него абсолютного сосредоточения. Когда ты вернулся?

— Я вернулся три дня назад, — ответил он наконец, хотя присутствовавшие не могли слышать моего вопроса. — Объезжал форпосты и патрулировал границы. Многое нужно было сделать.

Три дня?.. Щеки обожгло жаром, будто мне отвесили пощечину. Он был Тирасом уже три дня. Не птицей. Человеком. И даже не дал мне знать.

— Многое нужно было сделать, — повторил Тирас сухо, хотя его глаза предупреждающе сузились, словно он боялся, что я сейчас начну швыряться книгами.

Королевские советники негромко откашлялись. Видимо, они тоже почувствовали безмолвное противостояние в нашей странной односторонней беседе. Я сглотнула, не давая непроизнесенным словам превратиться в гневные заклятия. Но они ускользали, разрастались и змеями шипели у меня в голове. Я встала, не уверенная, что сумею их удержать. Советники поспешно вскочили на ноги. Свернутые свитки и листы бумаги посыпались на пол. Я коротко кивнула им и едва ли не бегом направилась к двери.

— Ларк! — окликнул меня Тирас.

Я не обернулась.

Глава 26

Я НАДВИНУЛА КАПЮШОН и быстро зашагала по холму, который вел к кафедральному собору и дальним утесам на границе города. Охрану я брать не стала — я больше не была узницей. Широкий капюшон плаща надежно скрывал лицо, и если кто-то из прохожих меня и узнавал, он предпочитал держаться подальше. Я шла, не поднимая глаз, пока не добралась до колокольни. Там я остановилась перевести дух, ожидая, пока тягучий звон не обозначит конец еще одного часа и наступление вечера.

Солнце уже опускалось за горизонт, щеки пощипывал легкий морозец. Я заметила, что от быстрой ходьбы у меня напрягается живот, словно пытаясь уберечь ребенка от того вреда, который я по недомыслию могла причинить сама себе. Это не было неприятно или болезненно. Но это заставило меня задуматься. Я не могла игнорировать растущую во мне жизнь, сколь бы крохотной она ни была. Тирас делал с моим сердцем то же самое. Оно сжималось, куда бы он ни уходил, заставляя меня помнить, думать о нем — и ждать. «Жди его», — сказала в день свадьбы Гвен. Ее слова оказались пророческими. Я только и делала, что ждала.

Неожиданно я ощутила за спиной Шиндо, его возбуждение и радость оттого, что хозяин наконец его оседлал, а легкие наполнил свежий воздух. Я даже уловила момент, когда он почуял меня и прибавил ходу, но не обернулась для приветствия.

— Ларк, — позвал Тирас.

Его слова разительно отличались от тех, что исходили от его коня. Самыми громкими были упрямая женщина. Я резко остановилась и обернулась, поспешив возразить королю еще до того, как он со мной поравняется. Я, может быть, и упрямая женщина, зато ты бесчувственный осел.

— Ты королева. И должна мыслить соответственно. Вести себя соответственно. Ты должна помнить о долге, даже когда злишься на меня.

Ты выбрал меня, помнишь? Меня. Ларк Корвинскую. Я не Перевертыш. И не могу превратиться в королеву по щелчку пальцев. Он скрипнул зубами.

— Где твоя стража? Ты должна брать охрану, когда уходишь из замка!

Мне не нужны конвоиры. Ты в точности как мой отец. Я больше не буду пленницей.

— Прекрати бродить по темноте, Ларк. Это небезопасно. Особенно когда меня нет рядом.

Я повернулась и зашагала прочь, выведенная из себя его приказным тоном. Тирас пришпорил Шиндо, в два счета нагнал меня и, ухватив за локоть, втащил на коня перед собой — совсем как вечность назад в Килморде. Рука в перчатке накрыла живот ниже пупка. Я мотнула головой, капюшон соскользнул на спину, и губы Тираса немедленно нашли мое ухо, но он не мог решить, отругать меня или ткнуться в шею с поцелуем. В итоге он сделал и то и другое. Щетинистая щека скользнула по моей скуле и горлу, прежде чем он заговорил снова.