Волк в капкане (СИ) - Lehmann Sandrine. Страница 23

— Что? — напряженно спросил он, каким-то невероятным усилием заставляя себя притормозить. — Больно?

— Нет! Нет! — Она с силой обхватила его поясницу и потянула к себе. — Не останавливайся! Пожалуйста!

И он перестал сдерживать себя. Схватка была короткой, неистовой и бурной — у них опять все получилось одновременно, она обогнала его примерно на секунду. Отто просто не мог держаться дольше, когда она кончала — она становилась еще более тесной и горячей, и он тут же выходил из-под контроля. Обычно он или рычал, как медведь, или кончал молча, как настоящий мачо, но на этот раз не стал тратить силы и энергию на то, чтобы еще и сейчас продолжать сдерживаться. Он выпустил себя на волю и закричал вместе с ней. И снова не услышал ее — «Отто, люблю тебя!» Оба мокрые от пота, задыхающиеся, обессиленные, счастливые. Абсолютно удовлетворенные.

— Отто, — всхлипнула она, прижимаясь к нему, умирая от любви и счастья.

— Рене, — прошептал он, пытаясь восстановить дыхание, и уронил голову на ее плечо.

Какое-то время они лежали молча, неподвижно. Она на спине, он — на животе, прижавшись к ней, его голова все еще на ее плече. Его правая рука накрыла ладонью грудь Рене. Девушка прикоснулась губами к его виску, пропустила пальцы сквозь пряди его почти белокурых волос, уткнулась в них носом. От его волос едва уловимо пахло шампунем, сигаретами и морозным воздухом.

Ей хотелось говорить с ним, понять, что будет дальше, узнать его получше. Но он лежал с закрытыми глазами, с совершенно умиротворенным видом. Его ресницы, удивительно длинные для мужчины, отбрасывали пушистые тени на загорелые щеки, на губах играла легкая, почти детская улыбка. Отто блаженствовал. Казалось невозможным нарушать этот кайф. Но не все об этом знали.

Легкий стук в дверь нарушил очарование момента. Отто встрепенулся:

— Это гратин. Черт, я опять голодный. — Легко и грациозно поднявшись на ноги, он схватил белоснежное махровое полотенце с близстоящего кресла, обмотал его вокруг бедер и подошел к двери.

Рене думала, что она наелась салатами, но оказалось, что и ей снова хочется есть. И гратин, поданный в керамических горшочках с забавными завитушками в качестве ручек, и оставшиеся полбутылки сухого красного вина пришлись вполне кстати.

Они сидели с ногами на разгромленной постели и наслаждались вкусной едой. Отто встретил ее взгляд, она улыбнулась ему — так нежно, ее глаза так сияли, в них было столько любви, что его сердце сжалось на момент. Черт… черт, черт, черт, тысяча чертей. Его поступок предстал перед ним во всей гнусной неприглядности — он таки сделал это. Как какой-то похотливый питекантроп, он затащил в пещеру именно ту девушку, к которой обещал себе не приближаться, и благополучно трахнул ее. Три раза, если уж быть совсем точным. И вот теперь она смотрит на него так, что становится ясно — он для нее значит что-то, и она просто не поймет, что между ними ничего не будет, кроме секса. Отличного, отчаянного, сногсшибательного, обжигающего и ни к чему не обязывающего секса… К черту… как он мог? И что теперь делать? Но заниматься самобичеванием после трех головокружительных оргазмов не хотелось. И от ее взгляда, от нежности и обожания, ему на самом деле стало так тепло и приятно… Рене улыбнулась ему:

— Отто… а у нас все хорошо получилось? Ну… то есть в смысле, что я не умею и…

— У нас отлично получилось, — заверил он ее. — Просто превосходно.

— Правда? — просияла девушка.

— Конечно. Знаешь, типа как замок и ключ к этому замку. Четко.

— Ага, — она самодовольно улыбнулась. — Или как штекер папа и гнездо мама.

И вот тут он замер, его как громом ударило. Папа, мама… Будь все проклято, он забыл про все на свете гребанные резинки!!! Три раза он был с ней, и ни разу из этих трех раз он даже не вспомнил про то, что… Твою мать!!! Его чертов бумажник был набит гондонами всех форм и расцветок, в бардачке машины обретался целый склад, а он — чокнутый похотливый козел — позволил себе забыть о всякой осторожности! Впервые лет с тринадцати, черт подери, он допустил такую глупость! Никогда такого не было! Как девчонки ни упрашивали его «попробовать», как ни клялись, что пьют таблетки, он никогда не забывал об осторожности — превыше всего ценя свою свободу и независимость, не видя причин доверять кому бы то ни было, кроме самого себя, строя свою жизнь так, как это было нужно ему и только ему, он никогда не полагался на шансы и не рисковал. И вот теперь… Он был готов просто выпороть себя. Нет, определенно, у него сегодня мозги отключились напрочь, остались одни инстинкты — потрахаться и пожрать.

— Отто… что случилось? — удивилась Рене, заметив, что у него вид такой, будто он слопал какой-то феноменально незрелый лимон.

— Когда у тебя должны быть месячные? — мрачно спросил он.

Она на секунду задумалась:

— Скоро. Со дня на день. Мы… забылись?

— Типа того.

— Не беспокойся, — она ласково прикоснулась к его колену. — У меня все регулярно, как часы. Совершенно безопасный период.

Отто хмуро посмотрел на нее. По его мнению, никаких безопасных периодов не бывает, и это все женские штучки, выдуманные, чтобы ловить зазевавшихся парней на залете. Его очевидная тревога расстроила Рене:

— Ну правда, Отто. И я ничем не болею, уверена.

— Я тоже, — проворчал он. — Я несколько раз за сезон прохожу медосмотры с тремя сотнями разных анализов. Черт, Рене. Прости. Больше это не повторится.

— Вот еще, — беспечно улыбнулась она. — До месячных можно продолжать в том же роде. Ну правда, начнется завтра или послезавтра.

— Нет, — отрезал он. — Теперь будем осторожнее. Все ты виновата, девчонка.

— Я-то почему?!

— Ты меня так завела, что у меня все на свете из головы вылетело.

— Правда? — она засияла, будто получила бриллиантовое колье в подарок.

— И не надо выглядеть такой довольной, — Он не выдержал и ухмыльнулся, глядя на ее улыбку из серии «кошка, которая съела канарейку».

— Когда заговорил такой ценитель, это дорогого стоит, — гордо разъяснила она.

Отто убрал в сторону пустую посудину из-под гратина, встал на ноги и поискал на стоящем у двери кресле свою куртку. Рене с любопытством следила за его манипуляциями. Он залез в карман куртки и вытащил оттуда бумажник, извлек несколько небольших ярких пакетиков и положил их на прикроватную тумбочку. Презервативы.

Рене потянулась, крутя в руке бокал, наполовину полный вина.

— А можно спросить?

— Попробуй, — разрешил он, предлагая ей сигарету. Она отказалась от его Мальборо и достала свои «Ив» с ментолом.

— Эта десятка на заднем стекле твоей машины. Зачем она?

Пришла его очередь самодовольно улыбнуться:

— Я машину выиграл в покер. Трефовая десятка мне сделала стрит-флеш.

— Вот это да, Отто! А я думала, у тебя какой-нибудь спортивный автомобиль.

— Ну я не выбирал, — чуть улыбнулся он. — А спортивный автомобиль немерено денег стоит.

— Ну уж ты-то мог бы себе позволить, — ляпнула Рене и тут же пожалела, что не может схватить свои слова за хвост и проглотить их обратно. Разве она могла предположить, что таким неожиданным и бестактным образом наконец сможет вызвать его на откровенность!

— А-а, понятно, — протянул Отто. — Уже просветили, значит.

— Про папу-банкира? Просветили, конечно. — Рене придержала ту часть информации, которая прилагалась к профессии папы — а именно, что Отто ни при каких обстоятельствах не берет у него денег.

— А я у него никогда не брал денег. Поэтому я и выиграл машину в карты.

— Не поняла.

— До этого бимера у меня был опель-кадет старше меня самого. Такая ржавая каракатица, которая разваливалась на ходу. Я ее все время чинил. А купить ничего не мог, даже если вдруг у меня деньги были — все тут же решили бы, что папа помог. А в карты выиграть — другое дело. Если честно — я ради этого сжульничал. Вот так.

Рене пожала плечами:

— Для этого тоже надо иметь много ума. Что ты умный, я поняла. Да и врешь ты все. Ты бы не сжульничал. Я умею играть в покер. Там не сжульничаешь.