Волк в капкане (СИ) - Lehmann Sandrine. Страница 60

Можно и не рисковать. Пройти трассу аккуратно, спокойно, держась на безопасном расстоянии от флагов и не ввинчиваясь в виражи, просто чтобы дойти до финиша. Но результата в таком случае не будет гарантированно. Потому что это горные лыжи, это занятие для отчаянных парней, умеющих рисковать — кто-то рискнет и непременно выиграет. Позволить себе не рисковать во второй попытке может только тот, кто так рисковал в первой, что теперь имеет преимущество в 2–3 секунды — огромная редкость. Да, ему надо просто финишировать, а его результат недосягаем. Но сегодня таких точно не было — все лидеры кучковались в пределах секунды.

Это означало только одно — Отто с его отставанием на две секунды не мог себе позволить не рисковать — тут или пан, или пропал.

Ну что же… Стоя на старте, он, насколько мог, рассмотрел ворота — конечно, сбоку все это трудно увидеть. Начиналась трасса с небольшого крутого отрезка, за которым шел все тот же контруклон (и ворота там стояли еще более подло, чем в первый раз). На этом крутом отрезке имело смысл набрать максимальную скорость, достаточную, чтобы не развалиться на контруклоне, но не настолько высокую, чтобы инерция протащила мимо первых и вторых ворот.

Он рассчитал все правильно — влетел в ворота и пусть на пределе сил, но с достаточно неплохой скоростью прошел обе пары — контуклон его совсем не задержал. Отлично!

— Так, пока все идет хорошо, — сказал Регерс на финише и машинально огляделся в поисках чего-нибудь деревянного. Рене подалась вперед. Она любовалась тем, как Отто идет по трассе — стремительно, легко и красиво, найдя и придерживаясь оптимального ритма, настолько четко, что даже неизбежные разгоны и торможения смотрелись как часть какой-то сложной, захватывающей хореографии.

Уже не в первый раз ей невольно подумалось — вот как получается, что человек, который двигается настолько красиво, легко и грациозно, не танцует?

Да, сейчас ему было легче, чем в первый раз — отдохнул? Взял себя в руки? Да и рельеф трассы — это не флаги, Отто уже неплохо его помнил. Ему казалось, что он идет очень быстро, но ни на секунду не расслаблялся, не позволял себе отвлечься или не просчитать ходы на два-три вперед, и только наращивал темп… Быстрее, быстрее, быстрее! Пару раз думал, что не впишется, что недорассчитал, перекрутил, один раз словил-таки опять флагом по плечу, еще раз ему просто тупо повезло, что обошлось: слишком быстрый маневр и ранний удар по флагу — шест спружинил немного не так, как Отто хотел, и чуть не попал между лыжами — это означало бы однозначную дисквалификацию. Чаша каких-то небесных весов качнулась, и какой-то микрон, какая-то тысячная доля секунды оказалась в его пользу — флаг упруго качнулся ему вслед в поднятом лыжами снежном шлейфе. На шарнир следующих ворот он чуть не налетел внешней лыжей — это могло не быть технической дисквалификацией, но потерей времени точно было бы. Или даже падением. Но обошлось.

Пригнувшись, он пролетел под финишной лентой с логотипом Ауди, распрямился и повернулся в сторону табло.

Зеленая светящаяся на черном фоне единица взорвала трибуны. Овации, наверное, были слышны в Сьоне, от красно-белых швейцарских флагов рябило в глазах, а в ушах звенели альпийские колокольчики и дуделки. На этот раз трибуны были забиты, никто не ушел. Слалом, все решается в конце второй попытки — наоборот, многие зрители подошли только недавно, чтобы насладиться развязкой. Конечно, мало кто предполагал всерьез, что в развязку вмешается тот швейцарский юниор, который задал всем шороху на супер-джи, но… тем интереснее.

— Да, Отто! — завизжала Рене. — Здорово!

— Неплохая попытка получилась, — проворчал Герхардт.

— Да хватит тебе, Рыжик! — возмутилась Корал. — Прекрасно прошел! Супер! Целую секунду у Неффа отыграл! Он же первый!

— Пока, — уточнил Регерс зловеще. — Подумаешь, у Неффа отыграл. Финель его может достать. Да, эта трасса чуть посложнее первой, но я бы на это сильно не рассчитывал. Финель будет рисковать на всю катушку — я его знаю.

— Отто тоже рисковал.

— Ага, чудом не вылетел.

— Победителей не судят, — горячилась Корал. Муж ухмыльнулся:

— Так он же еще не победитель.

— Среднее время на этой трассе почти на 10 сотых больше. Среди второго десятка тоже, — вмешалась Рене, переводя взгляд с табло на распечатку с финишным протоколом первой попытки, которую незадолго до того попросила у Регерса.

— Ты права, — признал тренер. — Но сильно на это не рассчитывай — Финель мощный мужик, да и прочие в первой десятке не мальчики из церковного хора.

— Отто тоже не из хора.

— Сказал бы я, откуда он. Черт, Корал, больно!!! — жена пнула его в голень.

— Герти, прекрати хамить!!! — Корал разозлилась не на шутку.

— Он просто волнуется, — вступилась Рене.

— Ты тоже волнуешься. Но не говоришь гадости!

Рене, если честно, даже не поняла, что за гадость сказал Регерс — он их все время говорит, но это никого не напрягает. Пусть говорит. Конечно, Корал, как жена этого грубияна и мать трехлетней дочки не могла не пытаться заставить его оптимизировать лексикон, но на данный момент дочки тут не было, а Рене все равно было не до того. Она выбралась с трибуны и уже вполне уверенно, чувствуя, что она в своем праве, направилась вниз — к пресс-волл^[1].

Первый. Он широко улыбнулся. Преимущество 1,12. Ну… он надеялся минимум на 2 секунды, но и так особо не на что жаловаться. Теперь останется интрига, сможет ли кто-то из одиннадцати оставшихся обойти его. Отто снял лыжи и поднял очки на шлем. Вскинул руку, приветствуя трибуны. На этот жест зрители отозвались восторженными воплями. Рене с удивлением заметила огромный плакат с текстом «Отто, шпарь!!!» Похоже, фан-клуб не тратил время зря. Кажется, она увидела в тех краях малиново-красные кудри, но она могла и ошибиться… Там все тоже скакали, орали, размахивали флагами и дуделками, что увидишь в такой каше! Отто направился к трибуне победителей. Парни, которые там были до сих пор, поприветствовали его — они, в отличие от тех, кого Отто сдвинул на позицию вниз в супер-джи, были вполне готовы к тому, что не удержат лидерство, слалом есть слалом. Пока не пройдет последний участник, ничья позиция не может считаться неуязвимой. Причем в большинстве случаев именно последние трое скидывают предыдущих лидеров с пьедестала напрочь.

И все же… 1,12…

Одиннадцатый не догнал Отто, хотя и перегнал остальных. А разрыв по сумме двух попыток — почти секунда! Десятый был чуть быстрее одиннадцатого — отстал от победителя на 0,83. Но этих двоих никто и не боялся. Гонщики второго эшелона — проходили во вторую попытку почти всегда, в первой десятке не оказывались ни разу.

Рене спускалась к трибуне победителей, Отто увидел ее примерно на полпути и улыбнулся. Он сделал что смог, чтобы привезти ей медаль, раз уж обещал, и теперь все зависело от оставшихся 9 человек — хватит ли у кого-то из них сил обойти его по сумме двух попыток? Да, ни у кого из них нет такой девочки, но мало ли, что у них стоит на карте. Кто-то бьется во славу спорта, кто-то набирает очки, кто-то нацелился на призовые и спонсорские, кто-то заключил пари… И все, без исключения, хотят быть самыми лучшими. Мало ли, кто из чего исходит, но победить хотят все и будут рваться к победе до последнего. Это высший эшелон Кубка мира, тут слабаков нет. Отто следил взглядом, как она подходит, высокая и красивая, в голубой куртке и бело-синей шапочке, с перекинутой вперед через плечо длинной, толстой черной косой. Рене… Сердце сжалось от непонятной мучительно-сладкой боли. Что мне с тобой делать, Рене Браун? Что ты со мной делаешь? Где выход из этой ловушки? Их взгляды встретились, ее голубые глаза сияли, лучились любовью, и он хотел, чтобы она наконец оказалась рядом. Обнять, прижать к себе, ощутить изгибы ее соблазнительного тела под этой дурацкой мешковатой курткой, помечтать о том, как у них все будет, когда все закончится и они останутся вдвоем… Секундное помрачение сознания, когда он забыл обо всем, кроме нее — даже о том, что решается судьба медали. Да, очевидно, что он уже как минимум двенадцатый (только что финишировал третьим швед Йенсен) и этого пока хватает, чтобы как минимум на следующую неделю возглавить общий зачет, но с медалью пока не все понятно. Отто дрожал от смеси нервного возбуждения и холода — ему пока не передали теплую куртку, и он мерз в тонком стартовом комбинезоне и с практически непокрытой головой. Федерация не требовала от слаломистов непременного ношения шлема на трассе, и он сегодня ограничился только очками.