Мой (не)любимый дракон (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 37

Юна была заложницей отцовской воли. Я — прихотей Блодейны. Алиана стала пешкой в чужой игре. Пешкой, так и не сумевшей (да и не желавшей) возвыситься до королевы. Мне, быть может, где-то в глубине души этого и хотелось бы. Но мои желания и надежды по-прежнему были никому неинтересны.

Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Вот и придётся самой себя спасать. Не стоит полагаться на Ледяного, который готов опекать и защищать Фьярру. А как он поступит с Аней? Шестым чувством чую, а ещё первым, третьим и всеми остальными, что тоже посадит в клетку.

Или, как вариант, отправит на ПМЖ к Ясноликой.

Остаток пути до императорской резиденции прошёл в гнетущем молчании. Но лучше так, чем если бы вдруг Герхильду приспичило расставить все точки над «i». Только не когда мы мчимся под облаками. Не уверена, что сумела бы усидеть на месте и не сиганула бы из кареты.

Всю дорогу до Ледяного Лога тальден смотрел, пристально вглядываясь в моё лицо — я это чувствовала, хоть и не отнимала взгляда от своих пальцев, терзавших кончик накидки. И если в Жемчужном городе я пламенела от внимания Скальде, то теперь его стараниями снова превращалась в ледышку. Холод властвовал снаружи, холод царил в карете.

И наверняка в его сердце.

Чтобы хоть как-то скрасить финальные мгновения нашей встречи, уже выходя из экипажа вложила руку в протянутую ладонь и с улыбкой сказала:

— Спасибо за чудесный день.

— За не самое чудесное его окончание тоже благодарите? — усмехнулся Ледяной.

Ледяно так усмехнулся, помогая мне сойти с подножки хрустальной повозки.

— Разве так бывает, чтобы всё проходило гладко? Мы ведь с вами не в сказке. Хоть благодаря вам, Ваше Великолепие, я, пусть и ненадолго, перенеслась в самую чудесною сказку.

Взгляд тальдена заметно потеплел. Но лишь до того момента, когда в поле зрения наследника попал быстро семенящий к нам старейшина. Трижды Гад, наверное, все глаза проглядел, высматривая в форточку императорскую карету.

— Пойдёмте в замок, эсселин Сольвер. — Скальде набросил мне на плечи свой камзол и двинулся навстречу старейшине.

Мне тоже пришлось двинуться. Мороз, кусавший щёки и кисти рук, поторапливал скорее оказаться в прогретом пламенем каминов холле. А вот угроза встречи с почтенным магом, наоборот, заставляла идти медленнее. На нас надвигался один из тех замшелых интриганов, от которых я старалась держаться подальше.

— Ваше Великолепие, вам следует немедленно проследовать к эсселин д’Ольжи!

— Зачем? — прохладно осведомился Герхильд.

Но вместо объяснений эррол Тригад просканировал меня хмурым взглядом и, цедя слова, распорядился:

— Эсселин Сольвер пусть тоже идёт с нами.

Глава 19

«В гробу эсселин Сольвер видела вас и ваши распоряжения», — едва не сорвалось с языка. Успела прикусить его прежде, чем хотя бы один звук вырвался наружу, и поморщилась: не то от боли, не то от перспективы визита к ненавистной графине.

Вот что я у неё забыла? Да и Герхильду, физиономия которого с каждой секундой всё больше приобретала льдистую отрешённость, в покоях этой фифы тоже делать нечего. Только не после жарко-романтичного свидания со своей невестой. Пусть у свидания этого не самое фееричное окончание, но мчаться вот так сразу к мамзель фаворитке… Не хочу, чтобы он к ней приближался! Даже на пушечный выстрел. Но разрешаю им находиться друг от друга на расстоянии ядерного взрыва.

Так думала я, соскребая по закуткам самой себя остатки невозмутимости. Наскрести удалось немного — лишь жалкую горстку, которую обратила в пепел пожаром полыхнувшая в груди ревность. Руки чесались (или, скорее, челюсть) вгрызться в кого-нибудь зубами. Неважно в кого. В ту же мымру-фаворитку, тальдена, старейшину. А лучше — во всех троих сразу. От одной только мысли, что вот сейчас увижу нашу распрекрасную принцесску, эту конопатую змеекобылу, меня начинало трясти. Украдкой оглядываясь по сторонам, продумывала пути к отступлению и мечтала оказаться где-нибудь на другом конце света.

Но суровый взгляд Гада-в-Кубе, то и дело косившего в мою сторону, давал понять: никуда и ни под каким предлогом я отсюда не денусь.

— Что-то вы нервничаете, эсселин Сольвер, — выпрыснул в мою сторону порцию яда старейшина.

— Нервничаю? С чего бы? — как можно спокойнее отозвалась я.

Несмотря на то, что маг выглядел чем-то недовольным, если не сказать разгневанным, за маской отрицательных эмоций мне виделась старательно скрываемая радость. Удовлетворение, предвкушение. Знать бы ещё, чего же так предвкушает эррол Тригад.

— Вам лучше знать, эсселин Сольвер. Вам лучше знать… — как будто откликаясь на мои мысли, загадочно изрёк седобородый маг.

— Объясните, что происходит? — резко потребовал Скальде.

Тоже, видать, всё это время, пока шли сумеречными коридорами замка, соскребал по сусекам остатки своей коронной ледяной выдержки, но, как и я, не очень-то преуспел в этом занятии.

— Сейчас сами всё увидите, Ваше Великолепие.

Вскоре до нас долетели громкие рыданья, стоны, завывания. Какие-то хрипы-сипы и много чего другого. Как будто в спальне д’Ольжи собрался целый хор плакальщиц, а на бэк-вокале у них были хронические астматики.

Скальде ускорил шаг. Забеспокоился. По сердцу, обнажив когти, полоснула ревность. Оно у меня уже всё в полосочку, как деревянные колонны балдахина, о которые Снежок так любит точить когти.

Возле покоев первой красавицы империи традиционно кучковались придворные. Столпотворение было не таким масштабным, как возле императорских комнат в вечер, когда Его Великолепие добавил в интерьер замка немного ледяных акцентов, а после благополучно отбыл в обморок. Но любопытствующих всё равно набралось достаточно.

При виде наследника эти Варвары (хотя можно и варвары — с их-то порядками) начали с поклонами расступаться. Покорно опускали перед тальденом головы, но не взгляды. Сейчас острыми шипами нацеленные на меня.

К отравляющим мне внутренности чувствам прибавилось волнение. Только волновалась я не за Даливу, а за саму себя. Чуть погодя на меня обрушилось и изумление. Когда пред нашими округлившимися глазами предстала мамзель фаворитка во всей своей красе.

Хотя от былой красоты осталось немного…

На кровати, окружённая свитой из лекаря, придворной свахи и служанок, восседала эсселин д’Ольжи. Если б не волосы, роскошной, медового цвета гривой ниспадавшие на прямую, как гладильная доска, спину, не факт, что я бы её узнала. Всё тело графини — по крайней мере, открытые его участки — припухли и были в крапинку. Ядрёно-красную. Довершали картину воспалившиеся от слёз глаза.

Секунда, две и в поле зрения любовницы Ледяного попала я.

— Это она! — резкий вдох, будто ей не хватало воздуха. — Она! Сольвер… Мерзавка… ы-ы-ых… сотворила со мной такое!

Признаюсь, поначалу я опешила: от всего увиденного, а главное, услышанного. Скальде, кажется, тоже. Потому что сейчас как никогда походил на памятник самому себе.

— Что за бред? — воскликнула я, опомнившись. Уже после того, как д’Ольжи перестала пыхтеть, словно пережравший угля паровоз.

— Это далеко не бред, а самая настоящая явь, эсселин Сольвер, — покачал головой старейшина. — Очень серьёзное против вас обвинение.

— Но почему против меня? — нахмурилась.

— Это ваша накидка? — Крючковатый палец мага указал на валявшийся на полу шедевр портного искусства, только утром доставленный от швеи.

— Моя.

— Ты-ы-ы… — зашипела пятнистая змея.

— Но, — пробормотала я ошеломлённо, — как она здесь оказалась?

— Вот вы нам это и расскажите, эсселин Сольвер. Хотя нет! Лучше расскажу я, — и слова не дал вставить интриган-старикашка. — Наслышанная о любви Её Сиятельства к нарядам и о том, что их у неё бессчётное множество, вы подбросили ей отравленную накидку. Будучи уверенной, что эсселин д’Ольжи не заметит подлога. Оставили на самом видном месте, чтобы графиня в ближайшее время её надела.