Плюс пятнадцать ради успеха (СИ) - Ручей Наталья. Страница 49

Я сделала только шаг, когда Матеуш удержал меня и качнул головой, едва наши взгляды пересеклись.

— Я сам, Ева, — процедил холодно. — Иди к мальчику.

Я не успела спросить, что он имеет в виду. Он больше не говорил — действовал. Открыл заднюю дверь машины, достал корзину с цветами, вопросительно взглянул на меня, а увидев кивок, подмигнул. И, нацепив на лицо широченную улыбку счастливого папаши, дождавшегося первенца, рванул к девушке на лестнице.

— Успел! — порывисто, но осторожно обнял ее. — Надо же, успел! Спасибо, что дождалась меня!

Девушка хотела что-то сказать, хотела что-то пояснить мужчине, который очевидно ошибся и принял ее за другую. Но Ковальских сложно убедить в том, чего он слышать не хочет. Он кружил возле девушки, радовался, не знал, как ей вручить цветы и не решался взять сына на руки.

— Неужели за ней приехал? — послышался голос той тетки. — Такой богатый, весь из себя буржуй и за этой?!

— Да ну! Не верю! — возмущенно пискнула напарница тетки. — Щас все развеется, щас он одумается, щас он другую присмотрит!

— Ага, тебя! — буркнула я, не в силах сдержать раздражение.

Но тетки меня не слышали — во все глаза смотрели спектакль, правдоподобно разыгрываемый Матеушем. И удивленно ахнули, когда девушка вроде как буржуя признала и пошла следом за ним, к такой шикарной машине.

— Да не, — хохотнули тетки, заметив меня у авто, — вон та его ждет. Та с ним смотрится, а эту хоть прикрывай цветами, хоть нет…

Но девушка была переполнена эмоциями и реплики либо не слышала, либо не обратила внимания. Она крепко прижимала сына к себе, позволяла Матеушу вести себя под руку и приобнимать, и сквозь слезы любовалась огромной корзиной цветов, которые были для нее… хоть это и странно…

— Вы… — приблизившись ко мне, нерешительно начала девушка. — Если бы я не увидела вас, я бы не решилась… незнакомый мужчина, и… У меня же ребенок, но… Они…А вы — девушка, и не страшно…

— Успокойтесь, пожалуйста, — попросила я, отгоняя прочь свои слезы.

Мне плакать нельзя, мне еще идти к мальчику, и надо быть сильной, потому что он тоже сильный.

— Ева, — обратился ко мне Ковальских, снова пристраивая корзинку в авто, но уже на переднем сиденье. — С твоим мальчиком я познакомлюсь в другой раз, а пока решу вопрос с этим.

— Хорошо, — я кивнула, а потом спохватилась. — А вы что, собирались знакомиться с мальчиком?

— Ну, как руководитель, я должен быть в курсе всего. Так что я просто обязан узнать, ради кого ты опаздываешь каждое утро, рискуя такой зарплатой.

— Что, снова хотите меня уволить?

— Опять провоцируешь, — хмыкнул он. — Так, пока ты работаешь, меня еще сдерживает деловая этика, а так…

Взгляд Ковальских, обжигая, скользнул по моим скулам, задержался на губах, ненадолго нырнул в декольте и вернулся к глазам.

— Добрых снов, — пожелал он таким тоном, словно знал, что я всю ночь не усну, терзаясь мыслями только о нем…

— А куда мы… — заволновалась девушка, когда Ковальских распахнул перед ней дверь машины.

— Садитесь — решим вопрос по пути.

Несмотря на тень улыбки, Матуеш говорил уверенно и в приказном тоне — ему трудно было сопротивляться.

— А вы… — бросив на меня испуганный взгляд, забеспокоилась девушка.

— Не переживайте. Он ничего вам плохого не сделает.

— Он не такой? — доверчиво спросила незнакомка.

— Он не такой, — подтвердила я.

— Поверь в это сама, Ева-Ева, — обходя мимо меня, чтобы сесть в машину, шепнул Ковальских. — И перестань от меня шарахаться.

— С какой стати? — напыжилась я и поспешно отвернулась, чтобы он не заметил румянца.

— Задание на выходные, — хмыкнул он, бережно заправив одну из прядей волос мне за ухо. — От твоего самого главного босса.

— Самый главный босс в «Синергии Лайт» — это ваш папа!

— Я сказал: твой босс, Ева. Не компании, а твой. Чувствуешь разницу?

— Нет, — ляпнула я.

— Это заметно, — мужчина коснулся костяшками пальцев моей заалевшей щеки, и с сожалением убрав руку, сел в машину. — И да, не забывай, пожалуйста, о первом задании, да? Матеуш, Матеуш Леславович… В общем, тренируйся. Надеюсь, когда мы увидимся в понедельник, ты меня сумеешь порадовать.

— Слишком самонадеянно! — проворчала я.

А он…

Он самонадеянно улыбнулся, как бы говоря: все будет именно так, как он говорит, и мы оба знаем об этом… А потом завел машину, и уехал.

— Ты смотри, — проворчала одна из теток, когда я проходила мимо, — игрушка мягкая… Это что же он, одну из роддома забрал, а другую рожать привез? Это ж не бордель, а больница! Здесь люди лечатся!

— Да с вами полечишься! — бросила я на ходу, не став притворяться глухой. — Только обогатишься нервным расстройством и комплексами! А еще люди в белых халатах! Вы же — элита! Оплот здоровья! Опора в самый сложный момент!

Женщины переглянулись. И я видела: они буквально разрываются между тем: нахамить мне в ответ или промолчать, что они не достигли столь высокого статуса, как я им приписываю.

Но тщеславие пересилило говорливость, и они, важно выпятив грудь вперед, обогнав меня, вошли в здание больницы.

Чуть позже, поднимаясь по лестнице, я их видела с ведрами и швабрами, но целая минута триумфа у них была и, возможно, ее хватило, чтобы хотя бы остаток вечера не злословить. А, может, они просто поняли, что поддержкой в сложный момент можно стать не только с дипломом врача. Не знаю.

Но у меня на душе стало немного светлее, когда я увидела, как одна женщина и слова бранного не сказала, когда пробегающий мимо мальчишка опрокинул ее ведро с водой. А вторая помогала беременной дойти до стульчика по влажному полу.

Так, все, хватит отвлекаться на чужих бегающих мальчиков! Меня свой мальчик ждет! Который, если все пройдет хорошо, тоже вскорости сможет бегать…

Глава № 35

В палате было не протолкнуться — помимо десятерых больных, включая самого Прохора, там суетились врач и две медсестры. Врач осматривал мальчика, медсестры нависали над постелью и умиленно ахали, слыша, что говорит маленький пациент. А тот не только покладисто отвечал на вопросы врача, но и заливисто смеялся, когда к нему прикладывали стетоскоп и пытались выяснить, как он себя чувствует после операции.

— Отлично все! — заверял мальчик. — Хоть сейчас готов попробовать бегать!

— С этим повременим, — унял его энтузиазм доктор и оставил веселого пациента в покое.

Когда он и медсестры выходили, я отступила в коридор, чтобы их пропустить, и потому расслышала слова врача:

— Видели? Смеется… А ведь сейчас он испытывает жуткую боль.

— Может быть… — встревожилась медсестра.

— Нельзя пока, — отказал ей врач. — После. Он сильный мальчик, до ночи продержится. А вот перед сном обязательно уколите.

Медсестры смиренно вздохнули, окинули меня равнодушным взглядом — теперь мои визиты сильных эмоций не вызывали, и скрылись в дали коридора вместе с врачом. А я зашла в палату.

— Ева! — тут же приметив меня, замахал рукой мальчик. — Я так и думал, что ты придешь! Я всем говорил, что ты обязательно сегодня появишься! И перед наркозом, когда операцию делали, я сразу сказал доктору, что мне надо успеть проснуться к семи!

— К чему нам такая точность? — присев на стул у его кровати, перевела сбившееся от эмоций дыхание. — Я бы обязательно дождалась, когда ты проснешься.

— Нет, Ев! Ты же после работы, устала, тебе надо домой, отдохнуть и к своим… А тут я отвлекаю!

— Не говори глупостей, — я убрала с его лба непослушный локон отросшей челки, — ни от кого ты меня не отвлекаешь. И мне нравится к тебе приходить.

— Спасибо, мне тоже нравится, когда ты приходишь… — мальчик немного смутился. — Это все ненадолго! Скоро я сам смогу к тебе приходить! Только…

Он замолчал и обеспокоенно взглянул на дядю Сашу. И я запоздало поняла, что не поздоровалась ни с ним, ни с другими мужчинами в палате. Кивнула, не могла говорить — а они поняли, и тоже ответили кивками и улыбками.