Сокол и Чиж (СИ) - Логвин Янина. Страница 29

Но ведь если бы хотел выгнать — уже выгнал бы, разве нет? Да и уйти он мог вместе с Анисимовой, раз уж на то пошло. Ночь впереди темная, длинная, для продолжения игры с засосами самое то.

Словно в ответ на мои мысли, Сокол нарисовался на пороге кухни в куртке и ботинках. Сгреб со стола телефон, застегнул молнию, сунул руку с ключами от машины в карман. Я почему-то застыла, оглянувшись.

— Говори, Чиж, какое любишь.

— Чего?

— Мороженое, говорю, какое любишь? И список сразу напиши, что еще купить — не люблю в должниках ходить. Про молоко я помню.

Я так и заморгала. Глупо, конечно, но это же Сокольский, сами понимаете.

Видимо, я бы так еще долго стояла, глядя на парня и впустую спуская воду в слив, если бы он не рыкнул устало:

— Чиж-ж, не тяни.

— Фи…фисташковое с шоколадной крошкой. А ты… правда, что ли?

— Правда. Что еще с тобой делать?

— А…

— Диктуй дальше.

— Мясо? — спросила. — Ты сказал любишь. На костре не обещаю, но могу попробовать в духовке с картошкой. Хочешь?

Не ответил. Ушел.

Ну и характер! Сам же просил «диктуй»!

А когда вернулся (если честно, я уже заждалась; даже в окно поглядывала несколько раз) — прорычал недовольно, выкладывая продукты на стол:

— Пыжик, издеваешься?! Я за твоим мороженым полгорода объездил, если не весь город! Насилу нашел!

Пришлось в который раз виновато промямлить:

— Так это… Купил бы любое и все.

А потом мы смотрели мистера Питкина и дружно ржали. Точнее, я хрюкала от удовольствия, лопая вкуснющее мороженое, снова забравшись с ногами на хозяйскую кровать, а Сокол смеялся, валяясь рядом. И, кажется, когда ночью засыпали, он на меня уже ни капли не обижался. А вот когда проснулся, а точнее — проснулись…

Офигеть! Вот это сон! Я отбросила одеяло к ногам и села на своем спальном матрасе. Протерла кулаками глаза, оглянувшись в сторону кровати. Чтобы Чижик оказалась на такое способна?! Чтобы я… чтобы он… чтобы мы вот так вот?! Насупив брови, уставилась на подлого ловеласа Сокольского. Тот, лежа в кровати и закинув руки за голову, тоже сердито сверкал в мою сторону глазами.

Вот же… Сокол! Подлая птица! Такое вытворять с Чижиком! Да кто ему разрешал вообще! — возмутилась, пыхтя сопелками. Встала, кутаясь в одеяло, и не думая приглаживать свои встрепанные густой копной волосы. — Да я даже бывшему себе сниться не разрешаю! Никогда! А этот… И как только пролез! И главное, хочу, говорит, паразит! Ты моя. А я тоже хороша — ромашка безотказная, разлеглась звездой и глазками моргаю, пока мне перышки ощипывают: любит — не любит.

Ну, дуре-еха! Никому не поверю, ни за что! И не полюблю! Даже во сне!

Снова зло зыркнула на парня, и утопала в ванную, хлопнув дверью. Но уже через минуту выглянула в коридор. Быт штука странно отрезвляющая, особенно быт бедной студентки. Ко сну, знаете ли, не имеет никакого отношения!

— Сокольский, можно я твой шампунь возьму? У меня закончился!

— Нет, — рык-рык. А ему-то, интересно, за что на меня злиться?

— Жлоб!

— Я все слышал!

— А я все равно возьму! — уже упрямо себе под нос, выдавливая на ладонь лужицу из дорогого тюбика и намыливая голову. — Все равно четыре штуки пропадают! Как мои блины лопать — так он первый. А как шампунь, — проворчала, — так не дам. Жадина! Вот возьму и отучу жадничать! Смылю все нафиг, будет потом моими пупсами бюджетными голову мыть!

Чай пили вместе, но молча. Одевались честно по очереди. А после — разбежались. Уже на остановке заметила, как шустро вывернула на проспект серебристая «тойота» Сокола, и умчалась вдаль.

Подумаешь, какие важные птицы мимо летают! Не подступиться. Ну, ничего, чижики тоже с крыльями. Птицы негордые, конечно, зато они и в автобусе прекрасно себя чувствуют…

— Девушка, чего встали? Не видите — я с чемоданом! Не загораживайте проход!

— Сумку отдайте!

— Ой, вы мне ногу отдавили!

— Мужчина, как вам не стыдно! Здесь женщина с ребенком! Уступите место!

— Побойтесь Бога, уважаемая! У вашего ребенка уже усы растут! И борода!

— Вот нахал! Это мы к Новому году роль Бармалея готовим, плохо умылись… Митька, ну получишь от отца вечером по заднице!

— Ма-ам, фломастер не отмывается!

— Извините, вы на следующей выходите? А вы? Давайте местами меняться, мне выходить.

— Да я бы с радостью, но здесь не повернуться.

— На диету сесть не пробовали, милочка? Такие буфера только чартерным рейсом и перемещать!

— Уж кто бы говорил! На себя посмотри!

Фу-ух! Остановка! Свобода чижикам! Выдернув сумку, побежала к универу.

Два дня я Сокола почти не видела. Днем после учебы забегала домой и возвращалась из «Мараканы» к девяти вечера, к десяти засыпала, а он — и того позже. Судя по развешанным на сушилке в ванной спортивным вещам и подчищенным с голодухи кастрюлькам — пропадал на тренировках. А может, гулял с Анисимовой или не только гулял. Во всяком случае в пятницу, когда Сокол к двадцати трем так и не приехал, я решила не огорчаться, а взять и хоть раз порадоваться по-человечески своему одиночеству. Ну и что, что у меня нет личной жизни, в отличие от некоторых, зато я сегодня зачет на отлично сдала!

Спать не хотелось и, надев пижаму, запрыгала по комнате, танцуя под музыку в телефоне. Подумалось вдруг о Соколе: «Пятница — день ночных свиданий и горизонтальных подвигов. Точно не придет ночевать. Ура-а-а!» А напрыгавшись, включила плазму, нашла любимый сериал, и побежала на кухню за баночкой джин-тоника, пакетом сухариков и соленых креветок. Ничего, с Сокольского не убудет, а мне тоже нужно расслабиться — завтра валяйся-спи-не-хочу! Пусть лучше котлеты с толченкой лопает, они полезнее!

Только пришлепала с подносом в комнату и расселась в кровати как падишах — уставившись в огромный телевизор и сложив ноги по-турецки, хлебнула джин-тоника, закинула в рот сухарики и сунула следом за хвост пару креветок, как тут же известным рингтоном затренькал телефон.

Ну, кто там еще такой поздний-то?

— Аво? — спросила в трубку, хрустя вкусняшками.

Оказалось Сокольский.

— Чиж, привет. Ты дома или до сих пор в «Маракане»? — непонятно к чему спросил.

— Дома, конефно, — удивилась вопросу, — а фто? — грызь, грызь.

— Я в клубе с друзьями. Скорее всего, пробуду здесь до утра. — «За кадром» красочно раздался смех «друзей» — разноголосые женские смешки. И самый звонкий смех — Лерочки Анисимовой.

Понятненько. Настроение сразу ухнуло вниз. Ну и зачем надо было отчитываться-то?

До меня вдруг дошло.

— Слушай, Сокольский, — напряглась, заглотив креветки, спрятала сухарики за щеку, — ты же не хочешь сказать, что сейчас намекаешь мне уйти? Вообще-то ночь на дворе, если ты не заметил, — даже испугалась такой перспективе. — И холодно.

— Не говори ерунду, Чиж! Живи.

— Просто я подумала… Постой! А зачем тогда звонишь?

Сокол промолчал, и я пожала плечами. Ладно, не хочет отвечать, не надо. В конце концов, он тут всему хозяин, может и поволноваться за свое имущество.

— Тогда окей. Развлекайся там, а я тут барабашек покараулю, договорились? — улыбнулась. — И мороженое доем! Прикинь, Сокольский, как тебе со мной повезло!

— Да уж, обзавидуешься, — выдохнул парень. Ну и чего голос такой нерадостный? Вон как «друзьям» рядом весело! — А ты что там делаешь, Чиж? — подозрительно спросил, прислушиваясь.

— Я-то? Так это… — подобралась в постели, прижимая баночку с джин-тоником к груди, — экономику учу. Понимаешь, заданий тьма-а-а…

— А что это у тебя за звуки странные на заднем плане? Не моя плазма шумит?

В сериале герой как раз преодолевал водопад, спасаясь от плохих ребят с пушками.

— Не-е-е, ты что! — вскочила и запрыгала на одной ноге в сторону пульта. Че-ерт! Чуть не рассыпала на ковер креветки. Да что ж такое-то! — Это соседи! Совсем обнаглели в полночь фуметь! — из-за щеки не вовремя выскочили сухарики и скользнули на язык. — Сейчас ф стену пофтучу!