Сокол и Чиж (СИ) - Логвин Янина. Страница 28

— Чиж-ж…

Ой, дурищще! Тут же втянула голову в плечи и зажмурилась, чувствуя что пережала. Сейчас точно спустит с лестницы как вшивого кота, которого добрые люди приютили, а он — наглая морда — всю сметану сожрал, еще и угол пометил!

Не спустил. Распахнул дверь шире и втащил за капюшон в квартиру. Шепнул в ухо, прижав к себе:

— Брысь на кухню! И чтобы тихо сидела, как мышь! Дай мне две минуты…

Я никогда не была жадиной и две минуты дала. Дала бы и больше, тихонько прокравшись на кухню, раздевшись и поставив кастрюльку на огонь, но больше не потребовалось. Только услышала удивленный девчоночий писк из прихожей, а следом за ним и рык Сокола. Короткий и равнодушный.

Вот же чурбан! Даже как-то обидно стало за Анисимову.

— Что же ты за парень такой, Сокольский, что свою девушку до дома не проводил? — не сдержала замечания, когда Сокол, захлопнув за гостьей дверь, вошел на кухню. — Тоже мне джентльмен! Уж лучше бы я еще погуляла, чем так. Как она теперь до дома-то доберется одна ночью?

Парень и бровью не повел. Расселся на стуле, расставив ноги. Взглянул на меня остро. Разжал нехотя твердо сжатый рот.

— Во-первых, Лера на машине. Доедет, не в первый раз. Во-вторых, Пыжик, я не джентльмен, что за странные мысли в твоей голове? В-третьих, она не моя девушка. Иногда спим, иногда нет. Не больше.

Иногда… чего?

— Ого! — не смогла сдержать удивления, открыв рот. Вот это признание. — Я и не знала, что у вас так серьезно!

— Чиж, не пори чушь! — вспылил Сокол. — Какое нахрен серьезно? Ты о чем? Бредней романтических перечитала?

— Но как же… Ты ведь ей улыбался, я сама видела.

— И что такого? — удивился парень. — Как, так? — чуть прикрыв глаза, скривил улыбку.

— Ну, да, — я растерянно высыпала пельмени в кипящую воду.

— Это я показывал, что внимательно слушаю и заинтересован. На этом все.

— То есть, она тебе что, даже не нравится?!

— Почему? — Сокол встал, взял ложку, и запустил в кастрюлю, помешивая. — Нравится, — признался.

— А…

— Пельмени мне тоже нравятся, особенно с голодухи, — заметил с ухмылкой. — Но люблю я мясо на костре. Улавливаешь разницу, Чиж? Ел бы его и ел каждый день всю жизнь. Только так не бывает, вот и приходится довольствоваться первым сортом.

— А-а, — с пониманием вздохнула.

— То-то же. Давай уже есть твои пельмени, что ли! А то заморишь меня голодом!

Морить Сокола голодом не входило в мои планы, и я щедро поделилась с ним шоколадкой. Когда вкусно поели, рассмеялась, заметив на шее парня яркую цепочку засосов.

— Ой, ну вы даете! — не подумав, ткнула пальцем. — Что это у тебя? Не знаю, Сокольский, как насчет разницы, но вот Анисимовой ты, похоже, как то мясо на костре. Очень вкусный! Хорошо, что я вовремя домой пришла, не то бы быть тебе заживо слопанным!

Но судя по горящему взгляду Сокола, перспектива быть обглоданным Анисимовой, не показалась ему такой уж непривлекательной.

— Знаешь, у меня когда-то с бывшим тоже вот так получилось, — призналась. — Ох, и ругалась же мама, когда увидела! Думала ремень в руки возьмет, чуть не отшлепала! Заставила неделю дома в шарфе ходить и кашлять при папе для конспирации, чтобы ничего не заметил. Мы же с бывшим соседи, живем дверь в дверь, запросто оба и получить могли… Слушай, Артем, — спохватилась, — а твоя мама где? Такое впечатление, что ты давно живешь один.

— Так и есть, — сухо ответил парень.

— Неужели умерла? — испугалась догадке, глядя в серые острые глаза Сокола.

— Не знаю.

— То есть? — я даже рот раскрыла от удивления, услышав ответ. — Как это не знаешь? Вообще ничего не знаешь о маме?!

Как вообще такое может быть?

— Да. Давай не будем, Чиж…

— Подожди! Как это не будем? — я поднялась с места и застыла, разволновавшись. Задышала с трудом от духоты. — Ты серьезно, Сокольский? Но ведь так нельзя! Надо обязательно узнать что с ней! А вдруг она жива, и ты…

Но Сокол уже дернул меня за руку, усаживая на стул. Сказал сердито, отпустив запястье:

— Сядь Чиж и успокойся! — Посмотрел хмуро, словно раздумывая признаться или нет. — Жива она, просто я о ней знать не хочу, вот и все. Теперь понятно?

— А…

— Потому что нет!

— Но…

— Пятнадцать лет назад сбежала от отца на юг по большой любви. Надеюсь, сейчас счастлива.

— А как же…

— Я был непослушным ребенком, а муж на тот момент — недостаточно известен и богат.

— А где…

— Возвращалась двумя годами позже, но прощенья не просила. И давай на этом считать твой вопрос закрытым!

Точка!

— Ну, ладно. Если ты так считаешь… — мне ничего не оставалось, как растерянно пожать плечами и согласиться.

Я как-то разом сникла и загрустила, сообразив, что своим любопытством невольно затронула больное место Артема. От неловкости заозиралась по сторонам. Вздохнула тяжко: посуду помыть, что ли? А то как-то уж очень совестно сидеть под прямым взглядом Сокола. Мало того, что свидание парню испортила, так еще и на старый мозоль каблуком наступила.

— Чего ерзаешь, Чиж? — хмуро спросил Сокольский, когда я встала и заглянула в пустую кастрюльку на плите, где одиноко лежал один пельмень. — Не наелась?

— Почему? — обернулась, удивившись. Перебросила косу на плечо. — Наелась.

— А вот я — нет.

И глазюками под темными бровями — клип, клип! Мышцами под тонкой футболкой заиграл на нерве. Красавчик, конечно, чего уж там. Руки красивые, мужские. Губы тоже. И не хотела, а засмотрелась. Бедная Анисимова, понятно почему в прихожей протестующее пищала. Такую девушку прокатить со свиданием не каждый сможет.

И снова не сразу поняла, о чем он. А сообразив, смутившись, виновато развела руками.

— Ну, извини, Сокольский. Я же не специально, ты сам сказал. Если хочешь, я завтра вообще ночевать не приду. Поищу что-нибудь на ночь. Может, Ульянка к себе пустит, правда там Лешка, сам знаешь… — и посмотрела на засосы.

Сокольский медленно отер шею рукой. Вот хоть убей — не могу чувствовать себя виноватой. Сразу хочется сделать для обиженного человека что-нибудь хорошее. Но мысль не успела сформироваться. Звонки вызова на наших телефонах раздались практически одновременно. Мы, не сговариваясь, нажали сброс.

— Бывший?

— Анисимова?

И оба:

— Угу.

Звонки повторились, мы снова сбросили. И уставились друг на друга. Эх, сказать бы сейчас что-то шибко умное. Но на ум пришло только:

— Вот бы сейчас мороженого! — странная мысль, согласна. Зачем только брякнула?

— Мороженого? — Сокол не на шутку удивился. — На улице минус десять, Чиж. Ты серьезно?

Я пожала плечами. А почему бы и нет?

— Не знаю. Захотелось вдруг, — призналась. — Знаешь, я ужасно люблю есть мороженое и смотреть старое кино. Сегодня по второму каналу как раз в программе сеанс ретро-фильмов, будут показывать «Мистер Питкин в тылу врага», было бы здорово посмотреть.

— Мистер… кто? — переспросил Сокол.

Я изумилась от догадки и тут же растянула улыбку, вспомнив любимый папин фильм.

— Сокольский, — прыснула смехом, — ты что, не смотрел знаменитого мистера Питкина? Никогда?!

Парень неопределенно повел плечами.

— Нет. А что, должен?

— Конечно! Ты что, там же от смеха на пол ляжешь! Обожаю старые комедии! Слушай, — чуть ли не затанцевала на месте. Еле сдержалась, чтобы не сложить в умоляющем жесте руки на груди. — А давай вместе посмотрим! Можно? У тебя такая плазма здоровенная, никогда на такой не смотрела черно-белые фильмы! А, Артем? Пожалуйста…

Ну, вот. Встал, молча развернулся и ушел. Хорошо хоть кухонной дверь не хлопнул.

Вот всегда ты так, Фанька! Сначала ляпнешь, не подумав, какую-нибудь ерунду, а потом жалеешь — зачем только сказала?

Я вздохнула и посмотрела на кастрюльку с пельменем — теперь Сокольский на меня точно обиделся. Сгребла посуду со стола в мойку и включила воду. Заскребла, заплюхала грустно пенной мочалкой, наводя чистоту. Снова вдруг подумалось о сумках.