Сторонний взгляд (ЛП) - Картер И. С.. Страница 26

Форд Кеннеди — это дар мне в подарочной упаковке. Чего не хватает, чтобы сделать этот подарок идеальным, так разве что большого красного банта.

— Он весь твой, — улыбается Джеймс из-за Кеннеди, зарабатывая приглушенное рычание от связанного мужчины. — Просто позволь мне рассказать тебе немного о Кеннеди, прежде чем ты начнёшь.

Связанный мужнина рычит более мощно, его тело двигается, слегка раскачивая табурет на четырех ножках. Звуки затихают, но его пристальный взгляд остаётся зафиксированным на мне, и я подмигиваю ему.

— Кеннеди… — продолжает Джеймс, даря привязанному человеку похлопывание по заднице, пока представляет его, раскачивая табурет в процессе, — …был Королём примерно десять лет. И это время он лично убил больше двух сотен мальчиков, поскольку у него не было согласных взрослых мужчин, только маленькие мальчики, не имеющие возможности протестовать. Да, всё правильно. Он отрезал им языки, прежде чем затрахать до смерти, буквально.

Руки выкручивает от испытываемого мной зуда утопить ублюдка. Нет, это будет слишком легко. Я сначала сдеру шкуру с подонка, а затем утоплю.

— О, и он стоит приблизительно сто двадцать восемь миллионов, сотню из которых он заработал на своих акциях «Королевства». Так что, он не просто больной пи*дюк, он очень богатый больной пи*дюк. Но хорошая новость в том, что он уже завещал свою империю мне, если раньше встретиться с создателем, и я хотел бы рассказать ему перед свидетелями: как я рад приобрести ещё один виноградник на юге Франции с его щедрой помощью.

Джеймс отходит назад, а затем направляется в заднюю часть контейнера, чтобы встать около стены рядом с Люком.

Я наклоняюсь вперед, сделав головой ныряющее движение, чтобы хорошенько посмотреть в лицо Форда Кеннеди, прежде чем спрашиваю:

— Жена, дети?

Конечно, мистер Форд не может ответить мне, но Люк радостно снабжает меня информацией.

— Никого. Все концы обрублены, и поэтому Джеймс предложил его как оливковую ветвь. Ты хочешь, чтобы мы остались здесь, пока играешь, или нам следует оставить тебя в одиночестве?

Глаза Кеннеди впиваются в меня, и я уверен: если я вытащу кляп, у него будет много чего сказать, так что я просто делаю это. Вытаскиваю из ножен моего ремня с инструментами маленькое лезвие и разрезаю на толстой ленте, что закрывает его рот, линию точно в том в месте, где его губы.

— Ты многое получишь, — незамедлительно выкладывает он. Его сухой рот спотыкается в словах. — Ты можешь забрать всё, каждый последний цент, если ты убьёшь эту е*анную-крысу-предателя прямо здесь и освободишь меня.

Я выпрямляюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Джеймса, который смотрит на меня, ожидая увидеть, как я отвечу.

Медленно, я поворачиваюсь обратно лицом к Кеннеди Форду, мужчине, чей рот всё ещё заклеен лентой. Этот классный вид, идеален для…

— Высунь свой язык, — гаркаю я, зарабатывая вздрагивание и раскачивание его табурета.

— Ч-что?

Я усмехаюсь ему, опираюсь рукой на стену контейнера, моя другая всё ещё держит нож.

— Я сказал, — медленно изрекаю я, так чтобы не было никакой ошибки в понимании моих слов. — Высунь. Наружу. Свой. Бл*дь. Язык.

Он уставился на меня, его заклеенный лентой рот раззевается несколько раз, прежде с хлопком закрывается.

Я медленно из стороны в сторону качаю головой.

— Какая жалость, я пытался попросить вежливо, я улыбаюсь, прежде чем в один прыжок оказываюсь на краю контейнера и со всплеском приземляясь в холодную воду, которая доходит от моих колен до середины бедра. Мои свободные ручки хватают Кеннеди за связанные руку и ногу, и я тяну его и табурет с доски в воду. Я позволяю ему уйти на дно боком, прежде чем использую свой рукав, чтобы вытереть воду, что забрызгала моё лицо. Я склоняю голову набок в сторону Люка и Джеймса, а затем сгибаюсь в талии и окунаю руку в воду, чтобы схватить и вытащить Кеннеди за волосы. Когда в конечном итоге, я вытаскиваю скользкую голову ублюдка из воды. Он задыхается как золотая рыбка на холодном полу.

— Итак, давай попробуем ещё раз. Высовывай свой мерзкий, гнусный, сраный язык.

А упрямый мудак крепко закрывает свой рот, он тяжело дышит через нос, как бык перед матадором. Ага, ну, в общем, у меня, может, и нет красной тряпки, но я раскрашу всю эту ё*аную комнату красным к тому времени, когда я закончу с ним.

Я бью его, используя край контейнера, чтобы удерживать на плаву его голову, а основание табурета болезненно зарывается в мои голени и дарит мне как раз достаточно возбуждения, чтобы сделать эту следующую часть даже ещё более приятной. Проворными пальцами я срываю ленту с его рта, липкая задняя часть прилипла к его губам, заставляя выглядеть их так, как будто какой-то грязный придурок спустил на его лицо. Он задыхается от удивления, а я захватываю рукой его челюсть и сильно сжимаю вокруг, мои пальцы погружаются в полости его щёк, его рот не в состоянии оставаться закрытым, от боли он невольно открывает рот шире. Пальцы другой руки я погружаю в его рот и вытаскиваю сочный толстый розовый язык. Всё это занимает всего секунды, и его сладкие булькающие крики далеко и громко разносятся эхом, когда я отрезаю его язык одним движением запястья. Лезвие перерезает мясо как масло, и восхитительная дрожь скатывается вниз по моему позвоночнику.

Глаза Кеннеди закатываются, когда он хрипит и задыхается от своей крови, но я не могу допустить, чтобы он случайно умер, когда мы только начали. Я заставляю его наклонить голову набок, табурет перемещается под водой и сильнее втыкается в мои ноги, но этот дополнительный дискомфорт ничто. Не тогда, когда у меня есть этот мужчина с бегущей кровью из его открытого рта, которая окрашивающей холодную воду вокруг нас в симпатичный розовый цвет.

— Вот, — произношу я, когда бросаю отрезанный язык через моё плечо, чтобы он приземлился у ног Джеймса. — Плата за мой дар.

— Грим любит хранить трофеи, — объясняет Люк, когда Джеймс продолжает молчать. — Вообще-то, как только он здесь закончит, я уверен, что он с радостью покажет тебе часть вашей матери, которую носит у себя на шее.

Я наклоняю голову достаточно, чтобы встретиться взглядом с Джеймсом, желая увидеть его реакцию на слова Люка. То, что я вижу в его глазах, — одобрение. Он понимает, что мы разделили намного больше, чем кровь. Мы оба потеряли больше, чем просто нашу фамилию — Реншоу.

— Мы оставим тебя, чтобы ты продолжил, — наконец, говорит он, один раз кивая мне и обходя вокруг Люка, чтобы уйти. Когда он добирается до двери с Люком, следующим за ним слишком близко, он поворачивается и добавляет: — Я надеюсь, что это поспособствует тому, чтобы всё исправить между нами, Генри.

Я отпускаю хныкающего Кеннеди и оттаскиваю голень подальше от днища табурета, позволяя мужчине быстро погрузиться на дно контейнера.

— Достаточно честно, Грим, — кивает он соглашаясь. — Когда ты закончишь здесь, мы будем в офисе через холл. Не торопись. У меня много чего есть, чтобы показать Люку.

Затем они уходят, и я клянусь, что вижу глаза Люка, уставившиеся на самую нижнюю часть удаляющейся фигуры Джеймса. Он пялится на его задницу?

«Да ни за что, бл*дь. Я, должно быть, под кайфом от адреналина».

И кстати говоря…

Я наклоняюсь и вытаскиваю Кеннеди из воды. Его лицо теперь восково-белое, красные капли стекают вниз по его подбородку. Судя по его усилиям, должно быть, трудно вдохнуть воздуха без целого языка, так что я помогаю ему немного, поднимая его и табурет достаточно высоко, чтобы перебросить его через борт контейнера на твердый бетонный пол.

— Здесь становится немного прохладно, — заявляю я, прежде чем перелезаю через борт. — Ты не возражаешь, если мы продолжим это там, где не так влажно?

Он не отвечает — грубый ублюдок, или если он всё же пытается ответить, то это приглушено его стонами.

— Окей, — непринуждённо начинаю я, пока кружусь вокруг его лежащего ничком тела. — Сейчас я собираюсь развязать тебя, но я сообщаю тебе это, потому что думаю, что ты что-нибудь попробуешь сделать. Вообще-то, зная, что ты бесхребетный мудак, меня это вообще не парит, но я подумал, что ты хотел бы знать, что к тому времени, когда мы здесь закончили сегодня, ты в буквальном смысле будешь бесхребетным ё*аным мудаком.