Носители. Сосуд (СИ) - Лаженицын Иннокентий. Страница 59

– Да, пап, куда мы едем? – дочь взобралась ко мне на колени и обхватила мои руки.

– Вера, сядь нормально, я тебя пристегну, и так без детского кресла едем, да еще так несемся, – скомандовала жена. Нехотя ребенок слез с меня и уселся по всем правилам перевозки.

– Мы едем к моим друзьям, поживем у них некоторое время, – ответил я Лене и Вере.

– Я так понимаю, наше мнение тут роли не играет, – Лена с годами стала действительно жестче, хотя наверняка это была по большей части моя заслуга.

– Нет, – смысла юлить и лукавить не было, – если бы ты была в курсе всего происходящего, я уверен, ты бы поддержала меня.

– Не надо быть столь уверенным, – осадила она меня, – я уже не та Лена, а ты совсем не тот Елисей. Но я готова выслушать тебя, вдруг действительно это единственный путь для нас всех.

– Позже, – я не хотел что-либо объяснять при Вере.

– Ну ладно, мы люди подневольные, не нам условия ставить, – закончила разговор Лена.

Понять ее можно было, со мной всегда было непросто, но тогда я просто был локальным деспотом и тираном, а не человеком, который похищал ее с ребенком посреди ночи и увозил в неизвестном направлении.

Не один раз я задавал себе вопрос, почему Лена вышла за меня замуж и родила от меня ребенка. Эти мысли посещали меня и в моменты раскаяния, когда мы еще были семьей, и после смерти. Я никогда не пытался казаться лучше, всегда был вспыльчив и негативен ко всему окружающему меня, но что-то влекло ее ко мне. Хотя существует множество примеров несчастных семей, где жена держится за мужа-алкоголика, еще и содержит его, терпя от него побои и постоянные запои. Вся эта женская любовь была из области явлений, недоступных для понимания среднестатистического мужчины. Потому я решил завязывать думать об этом, тем более это все уже было дело минувших дней, наши нынешние отношения с Леной трудно было вообще назвать отношениями.

– Пап! – выдернула Вера меня из мыслей. – А ты надолго останешься с нами? Или опять куда-то уедешь?

– Я делаю все возможное, чтобы теперь быть всегда с вами, – улыбнулся я дочери и взял ее за руку, она улыбнулась.

Лена наградила меня то ли саркастическим взглядом, то ли уничижительным, но промолчала.

Люда вела машину быстро и уверенно, она выбирала преимущественно объездные шоссе, стараясь избегать крупных населенных пунктов. После очередного резкого поворота я окончательно убедился, что уже сам не понимаю, в каком направлении мы едем, продолжаем ли мы отдаляться от Москвы на северо-запад, или же наоборот, едем обратно в нее, а может, вовсе пытаемся ее обогнуть.

– Ты же понимаешь, что похитил нас? – Лене не удалось сдержаться, видимо, осознание произошедшего постепенно доходило до нее. – Ты, возможно, мою маму до инфаркта довел, – вспомнила она обморок тещи.

– С вашей мамой все в порядке. Обыкновенная потеря сознания, – попытался успокоить, хотя скорее просто влез в разговор Александр, – с ней все будет в порядке.

– Не будет! – Лена заводилась и повышала голос. – Когда она придет в себя и увидит общий погром и что нас с Верой нет, сомневаюсь, что она будет спокойна.

– Точно не будет, – подтвердил я слова жены, вспоминая истеричный характер тещи. Слава богу, Лена пошла в отца, она была гораздо спокойнее ее, да и в целом больше похожа на тестя.

– Ну надо же! Посмотрите на него, он такой спокойный и соглашается со мной, – она уже не обращала внимания на Веру, которая вжалась в кресло, видимо, впервые видя такую маму. – Ты вообще понимаешь, что ты творишь? Сначала исчезаешь на полтора года, потом появляешься. Меня похищают какие-то люди, потом еще люди приезжают за тобой, увозят тебя, говорят, что теперь ты меня не побеспокоишь и лучше о тебе просто забыть. И вот спустя два дня вновь я тебя вижу.

Машина очень мешала ее жестикуляции, она постоянно задевала руками то потолок, то переднее сиденье, то дверь. Мне ответить было нечего, да и Лене этого не нужно было, она просто хотела выговориться. Далее пошли обвинения в испорченной жизни и прочие темы, которые свойственны любым семейным ссорам, ну или людям, которые достаточно долго прожили вместе, чтобы знать болевые точки друг друга и искусно нажимать на них во время ругани.

У Веры уже текли слезы по щекам, Лена этого не замечала.

– Ты потом мне все выскажешь, давай не при Вере, она уже плачет, – обратил я ее внимание на дочь.

– Теперь ты еще и ей прикрываешься? – мой комментарий не возымел должного результата, а лишь подлил масла в огонь. – Хуже отца, чем ты, нет! До своего исчезновения не занимался ей, а тут какая забота.

Вера, обняв меня, тихонько плакала. Я прекрасно понимал жену, но эта истерика не имела никакого смысла, а несла лишь деструктивный характер для всех. Я протянул руку и положил ей на голову.

– Что? – прервав свою гневную речь, она дернулась, почувствовав мое прикосновение.

– Отдохни, – ответил я ей и забрал часть сил, она закрыла глаза и потеряла сознание, я посадил ее тело на кресло и пристегнул ремнем.

– Что с мамой? – вытирая слезы, спросила Вера.

– Она устала. Уже ведь ночь, еще и испугалась новых папиных друзей. Поспит, ей станет легче. Может, тебе тоже поспать? – ответил я дочери.

– Попробую, – ответила она и закрыла глаза, прижавшись ко мне.

В машине воцарилась тишина, которую нарушал только шум дороги. Что-либо обсуждать не имело смысла, да и не хотелось мешать засыпать Вере, хотя, судя по мирному похрапыванию, она это сделала спустя минут пять после того, как закрыла глаза.

В целом наша спонтанная операция была проведена довольно успешно. Несмотря на мои первоначальные планы разорвать всех на кусочки, удалось избежать жертв, хорошо это или плохо, скорее всего, ясно будет потом. Может быть, и стоило убить Саву, но мне не хотелось опускаться до их уровня пренебрежения к людям и прочим живым существам, чем они в полной мере и пользовались.

Погони за нами не было, скорее всего, некому было гнаться, стазис я ставил мощный, значит, просуществовал он минимум минут тридцать, а снять его смог бы только равный мне по силам, а судя по рассказам совершенных, таких, по крайней мере в России, пока что не было.

Двухполосная извилистая дорога вела нас через неприглядные леса, по крайней мере в ночи казалось, что они очень дремучие, встречные машины встречались все реже, за нами машин не было вовсе.

– Мы едем в ваше убежище? – поинтересовался я у Люды.

– У нас дела не очень, но все же не настолько, чтобы мы прятались в убежище, – ответила она. – Мы едем к Феликсу, он уже решит, куда именно нам ехать.

– Значит, у вас несколько мест обитания? – уточнил я.

– Алексей, буду честна. Мы не уверены на все сто процентов, что сможем уберечь тебя от комиссаров, и они не доберутся до тебя, или что ты не решишь сбежать от нас. Потому я не могу просто так раскрывать тебе информацию, где наши «убежища», как ты их назвал, из-за опасения, что в будущем эта информация может попасть не в самые хорошие руки, – честно ответила мне совершенная.

– Справедливо, – согласился я, – меня трудно назвать послушным и усидчивым мальчиком. Феликс, как я понимаю, ваш главный?

– У нас нет иерархии как таковой, просто он самый старший совершенный из нас, по крайней мере на территории России.

После ее слов лес неожиданно расступился, и мы выехали на дорогу, идущую по полям, вдалеке виднелись редкие огни окон и горели фонарные столбы.

– Мы почти на месте, – сообщила Люда, – у тебя будет время пообщаться с Феликсом, возможно, он поделится с тобой некоторой информацией.

Не сбавляя скорость, мы въехали в какой-то населенный пункт, название которого я не успел прочитать, видимо, проглядев указатель в темноте. Ночью трудно было оценить его размер, была ли это деревня или небольшой город, но низкоэтажная частная застройка скорее намекала на что-то небольшое, ну или же пригород.

Проехав еще минут пять, мы подъехали к воротам церкви. Вся территория вокруг нее подсвечивалась, что позволяло в полной мере оценить ее красоту. Не имея глубоких знаний в архитектуре, мне трудно было понять ее возраст, единственное, что я отметил, ее отличное состояние, что говорило о своевременной реставрации или недавней постройки.