Я, ты и шизофрения (СИ) - Твин Клэр. Страница 30

— Если ты этого хочешь...

Мама вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь за собой, почти бесшумно. Внутри все сжалось. Омерзительно находиться в своём теле, да и вообще быть собой. Мне просто тяжело осознать, что он ушёл! Сэм Гилмор ушёл!

Следующие три часа я пролежала на полу, прикрывая рот руками, чтобы мама не услышала мои всхлипы. Теперь мой внешний вид соответствовал диагнозу: глаза красные и опухшие, тому виной бессонница и слезы; губы в трещинах с засохшей кровью; вокруг глаз оттёки, и как не стыдно признать, но лицо покрыто жирным блеском и морщинками. Девушка, которой семнадцать лет выглядит на тридцать. Про шевелюру стоит промолчать, но скрывать очевидно не стоит: каштановые шёлковые пряди превратились в ломкую солому. Так забросить себя за два дня? Хотя, для кого мне выглядеть хорошо?

«Дорогой дневник, я устала. Сэм ни разу не пришёл к моему окну, а я все ждала. В глубине моей чёрной души я надеялась, что он придёт! Почему люди уходят?! Теперь мне ясно: хуже смерти, только любовь!

В мечтах все розово и прекрасно, именно поэтому мы ненавидим реальность! Все не так. Я скучаю по нему. Каждая секунда без него, как один удар дубиной прямо по голове. Слезы уже закончились, а я все ещё хочу плакать. Я боюсь признаться самой себе, что он не вернётся. Надеяться — значит бестолку верить. Я опускаю руки... Когда доктор Мартин получит итоги теста, и если они будут отрицательны, то я выпрыгну из окна. Зачем мне жить, если я не хочу?».

*

— Аманда, к тебе пришли! — послышался голос мамы за дверью.

В сердце что-то щёлкнуло, и мне стало не по себе. Я вскакиваю с ковра и незамедлительно бегу к крыльцу. Это Сэм! Это точно он! Но надежды не оправдались. Я открыла входную дверь и увидела перед собой Майкла, который выглядел, как голливудский актёр. Блеск в моих глазах пропал, и я вновь стала живым мертвецом. Не то, чтобы приход Майкла меня не обрадовал, просто его хотелось видеть в последнюю очередь. Причина мне неизвестна. Я облокотилась на стенку и поглядела на парня так равнодушно, что тот это почувствовал и изменился в лице. На друге надеты красный свитер, куртка, немного потёртые джинсы и его шапка. Он улыбается, продолжая пялиться на мое бледное лицо.

— Привет, — вздохнул тот.

— Салют.

— Не хочешь сходить куда-нибудь?

Он это серьёзно? Почему все парни такие несообразительные?! Майкл должен был понять, что я не горю желанием с ним болтать, после шестого пропущенного звонка и переполненной голосовой почтой.

— Э-э, нет, не могу. Я наказана и не могу выйти за порог этого дома, — соврала я, пряча глаза от парня. В горле запершило и стало сухо.

Наверное, мама подслушивала наш с ним разговор, потому что, когда я солгала Майклу, та прибежала и встала около меня. Её улыбка внушает доверие и заставляет жить.

— Привет, Майкл! — пропела мама.

— Добрый день, миссис Хилл, — кашлянул приятель, — можно похитить вашу дочь?

Пожалуйста, мама! Скажи «нет»!

— Конечно! Свежий воздух ей не повредит, — мама глянула на меня и приобняла за плечи. Вокруг одни предатели.

Она пригласила парня в дом, а меня отправила приводить себя в порядок. Пришлось принять душ и выбрать наряд. Хотя, я просто напялила на себя джинсы, чёрный свитер и серое, как мое состояние, пальто. Волосы собраны в растрёпанный хвост, но мне просто все равно на внешний вид; я даже не нанесла макияж.

Майкл сидит на диване в гостиной и мило беседует с мамой. Вот только о чем? Я подошла к дверному проему и прислонилась к стенке, чтобы меня не заметили. Интересно...

— Вы с Амандой друзья? — спрашивает мама у Майка.

— Да, вроде того.

— Она мне ничего не рассказывает, поэтому я мало знаю о её личной жизни.

О боже!

— Эм, мы с Амандой просто дружим... — ответил парень. По его голосу стало ясно, что он смущён.

Так, если я сейчас же не войду в гостиную, мама завалит его вопросами. Я резко распахнула дверь, но не вошла в комнату. Все уставились на меня, а после Стивенс вскочил с мебели и быстро прошёл ко мне.

— Ладно, до свидания, — улыбнулся парень моей маме, а она в свою очередь ему.

Мы покинули дом и направились в сторону парка, что находился неподалёку от моей улицы. Небо покрыто хмурыми облаками. В городе все словно вымерли: ни машин, ни людей, никого вообще. Мы с приятелем перешли пустую трассу и подошли к голому безлюдному парку. Обнаженному, потому что на деревьях не было листьев, только пару оранжевых сухих листочков, что сумели пережить зиму, и то, только в «убитом» виде. Дорога в виде мозаики была мокрой от того, что вчера шёл ливень, который был очень кстати для моего душевного состояния. Майкл хотел сесть на скамейку, но все они были влажными, либо грязными. Пройдя в глубь парка, мы дошли до ржавых качелей, которые почти остались без краски. Как мило. Ветер легонько раскачивал одну карусель и внушал нам страх и скорую смерть. Однако мне страшно не было. Я прошла к сырой качели и села на неё, несмотря на промозглость. Майкл по этому поводу со мной спорить не стал, осознавая, что только разозлит меня. Парень стоит и просто поглядывает, как я раскачиваю ржавые качели. Тишина.

— Поговорим? — прищурился тот, когда из-за облаков выглянуло слабое солнце.

Протяжённый вздох, а затем выдох.

— О чём именно?

— Ты стала зажатой, в чем дело? — Майкл заерзал на одной ноге, а потом встал в удобную для себя позу, опираясь другой левой ногой об сырую почву.

Нет, нет, нет, хочу домой!

— Все хорошо, лучше некуда! – фыркаю я.

— Будешь говорить загадками или как?

— Просто мир — дерьмо, и я — дерьмо, — меня вновь заело.

— Нет, Аманда. Мир — недопитый бурбон в бокале Дьявола, — убежденно произнёс Майк. В его голосе послышался грустный смешок. Он обожал говорить своими цитатами. Сколько себя помню Стивенс вечно придумывает афоризмы, высказывания. Это его фишка.

Я перестала качаться на ржавой железяке и просто глядела в небо. Солнце опять скрылось за пеленой серых облаков, которые насылали угрюмое настроение. Как обидно, что все плохое случается с хорошими людьми. Хотя, что я несу?! Я нехороший человек. Ненавижу себя и свои действия. Хочу прикрыть веки и заплакать. Заплакать так, чтобы люди почувствовали дрожь на сердце.

— Что случилось? Может, расскажешь? — продолжает настаивать Майкл.

Как же мне хочется закричать от боли, терзающей меня. Кричать о том, как меня тошнит от самой себя. Я потеряла единственного, кто внушал в меня веру. Хочу хоть краем глаза увидеть его и крепко-крепко обнять. Эта боль сравнится с тысячью ножевых ранений, сотней пуль в сердце. В моей душе погибают цветы, которые ты посадил. За что ты так со мной, Сэм? Я чувствую, что прямо сейчас, что прямо здесь, начнётся истерика. Комок уже подобрался к горлу и готов меня душить. Если бы я знала, что он уйдёт, то и вовсе бы с ним не знакомилась. Я хотела бесконечную любовь, а получила бесконечную боль. Любовь, как огонь — также манит и обжигает.

— Все в порядке, — солгала я.

— Ты не похожа на человека, у которого все в порядке, — обернулся ко мне спиной он и прошёл ко второй качели. Майкл вытер деревянное сиденье и плюхнулся на него, от чего послышался противный скрежет, — ты с кем-то поругалась?

Он словно прочёл это в моих бездонных глазах.

— Да.

— Со своим бойфрендом?

—...Он больше не мой бойфренд, — сглатывая комок в горле, произношу я. Говорю одно, но думаю совсем другое.

— Все так плохо?

— Все ужасно! Он просто ушёл! Меня это убивает, Майкл! Ненавижу тот чертов день, ненавижу! — не выдержала я и накричала. Наверное, после такой вспышки парень уйдёт, также, как и Сэм, но он продолжает сидеть на ржавой железке и грустно смотреть на меня.

— Знаешь, он тебя не заслуживает, — спокойно произнёс тот и оторвал взгляд с моего бледного лица. Его ноги начали отталкиваться от земли и раскачивать качели.

— Ты не прав! Сэм просто идеальный! Ты ничего про него не знаешь!