Княгинины ловы (СИ) - Луковская Татьяна. Страница 35

По южному склону в атаку дружину вел сам Найден. Широко раздувая ноздри, с диким выражением лица, он летел впереди отряда. Чернореченские холопы метнули в него короб, но он ловко увел коня в строну и двумя скачками достиг телеги. Чудовищным ударом крючконосый перерубил подскочившего к нему чернореченского воя пополам. Битва закипела с полуденной стороны. Услышав крики и звон оружия, северная часть бежской дружины опять пошла в наступление.

- Холопов к полуночи телегу толкать! - крикнул Димитрий. Прикрывать север остался Пахомий. По его команде чернореченцы быстро развернули ближайшую телегу и из последних сил, как можно мощнее пустили ее вниз на поднимающихся заозерцев. Телега со скрипом покатила к подножию, подминая под себя бежских ратников. Но это остановило приступ лишь на время. Обогнув разлетевшиеся деревянные обломки и корчившихся в судорогах лошадей, враги опять стали карабкаться наверх. Так как оборонявшимся кидать было уже нечего, то заозерцы довольно быстро оказались на вершине. Теперь бой шел с двух сторон.

Плотно сбитый бежский воин зарубил пытавшегося отбиться от него копьем одного из конюхов и развернул коня на замершего от страха Жидятку. Тот стоял как вкопанный, опустив древко своего копья и даже не пытаясь сопротивляться, ужас был написан у него на лице. В этот момент меж ними влетел Пахомий, ударом кистеня выбил противника из седла и тут же сам получил удар такого же кистеня по голове откуда-то справа. Перекувыркнувшись через круп коня, молодой боярин полетел вниз.

Но Димитрий этого не видел, он уже скрестил меч с Найденом. Молча, ничего не говоря друг другу, с ненавистью в глазах, они ворочали тяжелым оружием. Оба понимали, что для одного из них эта сеча точно последняя. Противники были равной силы, Димитрий тяжело переболел, но ему теперь было что терять, и поэтому бежскому воеводе он не уступал ни в чем. Изматывая соперника, каждый наскакивал в свою очередь, снова и снова вкладывая всю силу в удар. На помощь к Найдену подлетел один из заозерских дружинников, и Чернореченскому князю пришлось отбиваться от обоих, но бежский воевода крикнул своему вою:

- Оставь, и сам справлюсь, будет чем перед княгиней похвастать!

- Как-то бабу свою под чужого укладывать, сладко? - зло пошутил Димитрий, сплевывая.

- Ах, ты, змееныш! - разъярился Найден, так как противник ударил его по самому больному. - Ничего, теперь твоя под чужим полежит. Уж я постараюсь.

- Придется отсечь тебе, чтоб нечем было стараться, - Димитрий почувствовал слабину противника, и продолжал поклевывать бежского воеводу, выводя его из равновесия. - А ты уверен, что твоего носит, там таких, как я, много на ловы захаживало, всех-то и не упомнишь?

- Только под тебя пришлось, и то мылась потом три дня.

Найден ожидал, что князю Чернореченскому будет обидно, но тот громко расхохотался. Услышав смех князя, его дружина приободрилась, чаще застучали мечи.

Противники опять молча, дергая коней за поводья, закружили по истоптанной землице. И тут раздался отчаянный крик Елены:

- Отец, отец!!! Отец из-за Утицы идет!

Все это время женская часть отряда, как им было приказано, тихо сидела под щитами у западной телеги. В пылу битвы о них и позабыли. И тут голос княгини.

Сеча на мгновение замерла. Все невольно оборотились на север. Разбрызгивая серебряными струями воду, через брод переправлялся большой отряд ратников.

- Отходить надо! - крикнул Найдену один из воев.

- Успеем, далече еще! - отмахнулся крючконосый, лицо его выражало плохо скрываемую досаду. - Помоги мне, прикончим его, а там и отступим, - отбрасывая благородство, приказал он своему дружиннику. Вдвоем они накинулись на Димитрия, но у того как будто утроились силы. Зная уже, что помощь рядом, он лихо уворачивался от обоих, не забывая наносить удары. Найден никак не мог к нему подступиться. Его вои между тем все чаще и чаще тревожно стали оглядываться на полуночь, им не терпелось покинуть место битвы. Залесский отряд уже скакал по равнине.

- Воевода, уходить надобно, перекроют вход в овраг, поляжем все здесь! - продолжал настаивать заозерский дружинник.

- Ты-то уж точно, - прокричал Димитрий, широко размахнувшись мечом, и голова воя кровавым шаром покатилась в измятую траву.

- Уходим! - раздался крик среди бежских дружинников, и они устремились вниз по крутому северному склону.

- Куда, куда?!! Назад! - заорал Найден, но его уже никто не слушал. Бросив налитый кровью взгляд в сторону Димитрия, он резко развернул коня и кинулся догонять своих молодцов. В это время по воздуху пронесся низкий протяжный свист, и копье, пущенное могучей рукой, вонзилось бежскому воеводе между лопаток. Он широко вскинул руки и снопом рухнул вниз, правая нога осталась в стремени, и конь потащил тело за собой.

Князь обернулся посмотреть, кто так ладно метнул копье. То был Вышата.

- Крепок еще твой старый хрыч! - улыбнулся воевода.

1. Ярослав Осмомысл - князь Галицкий (1153-1187), пытался заставить бояр признать своим наследником рожденного вне брака сына Олега.

XII. У тестя в гостях.

Димитрий оглянулся вокруг: из его и без того малого отряда на конях были лишь девять воев. В живых остались только один из четырех конюхов, бортник и Жидятка.

Из лежавших на земле чернореченцев все казались мертвыми, кроме Чурилы. Тот, морщась от боли, пытался вытащить ногу из-под убитой лошади. Левая рука его безвольно болталась, перебитая заозерской палицей. Князь с Вышатой кинулись ему помогать, оттаскивая издыхающее животное. Тут же подлетела Аринка, но, увидев князя, смущенно остановилась поодаль.

- Что стоишь, подходи уж, перевязывай, - махнул ей головой Димитрий. - А где Пахомий?! - сердце резко стукнуло, так что отдало в уши.

- Здесь он! - отозвалась Елена, они с Пересветовной склонились над молодым боярином. Димитрий подбежал к ним, падая перед другом на колени. Трясущимися руками он приподнял голову и стащил помятый шлем.

- Да живой я, живой! Не трясите меня, кружится все, - слабым голосом произнес Пахомий, из его ушей и носа тонкими струйками текла кровь.

- Эк тебя угораздило, Пахомушка, ну, ничего, полегчает, - по щекам у князя потекли слезы, он быстро начал смахивать их грязными руками.

- Переложить его на телегу надобно да вставать не давать, - подала голос Акулька. - Мы с Жидятой сейчас ему настелем. Чего стоишь как соляной столб?! - прикрикнула она на застывшего с очумевшими глазами холопа. - Среди разбитой поклажи ковер ищи.

Жидятка опомнился, рванул вниз к разбитым коробам и вскоре вернулся с какой-то большой тряпицей:

- Вот, может, подойдет, а на дно телеги я сейчас травы нарву, чтоб мягче было, - протянул он смятую ткань Акульке.

Елена ахнула, выхватывая полотно из рук холопки:

- Это же моя пелена! - и она горько зарыдала, зарывшись лицом в измятое, изодранное шитье. - Ведь я же для вас... я же в храм хотела... чтоб красиво...

- Ну, не надо, не надо, душа моя, - бросился утешать ее Димитрий. - Починить ее еще можно. Я тебе новых ниток золотых достану, да оксомита, да паволоки... Ну, получилось так, прости... за все прости, - прижимая ее головку к своей груди, вымолвил наконец князь слова, давно вертевшиеся на языке.

- Хватит рыдать, супружники, тестя пора встречать, уж подъезжает, - указал вниз Вышата.

Залессцы поравнялись с балкой, по которой ушли остатки бежской дружины. Впереди большого войска ехал немолодой муж, его уже хорошо можно было рассмотреть с холма. Он был среднего роста, худощав, с дородной густой бородой, с проседью, но не такой белой, как у Вышаты. В седле, несмотря на возраст, всадник держался молодецки, выпрямив спину и расправив плечи.

- Батюшка! - обрадовалась Елена и прямо с пеленой в руках быстро побежала вниз с холма. Димитрий растерянно посмотрел ей вслед.

- Ну, что стоишь-то? - толкнул его в спину воевода. - Комоня своего да княгининого под уздцы бери и к ним иди, а сзади мы неспешно подъедем.