К-9: Ученик. Учитель (СИ) - Диденко Александр. Страница 20

Но выходило у Ро интересно. А когда он закончил, Хаук с трудом подавил в себе желание расхохотаться в голос.

– Врать не стану: мне не было равных! – гордо выпрямился Ро, ставя финальную точку в истории о проходе сквозь какой-то из горных кряжей. Стоило отзвучать этой фразе, как Хаук мгновенно понял, чем Рикардо Ро так похож на Джереми Расселла!

Зато Джей вот не оценил:

– Не было равных, как же, – фыркнул он, когда Ро ушел вперед к своим. – Идиот. Мало того, что сам внебоевой, так еще и шел новичком: ошибка на ошибке. Зуб даю, у него каждая сказка о том, как Рикардо Ро был великолепен. А с виду вроде и нормальный. Чего ты ржешь?

Хаук подавился очередным смешком:

– Да так… – но все же не удержался, – твои истории вспоминаю. Вот уж точно, кому никогда нет равных!

– Ха! – нисколько не смутился Джей. – В отличие от Ро, меня гением назвали без меня. И таких ошибок я уж точно не делал. А если и делал, мне хватает ума о них не рассказывать.

– Не рассказывать, значит?

Тут Джей предпочел промолчать и вместо ответа указал здоровой рукой на появившиеся над барханами странные, пока еще едва различимые шпили:

– Надень очки лучше. И посмотри на максимальном приближении. Сейчас еще сотню метров пройдем – тебе будет интересно.

Такие советы пропускать нельзя, и Хаук действительно поспешил поднять очки. Пятидесятикратное приближение давало, конечно, совсем не так много, как техника Джея, но даже оно заставило положить руку на корпус «летучки», чтобы случайно не сбиться с шага и направления.

Шпили мгновенно проступили четче. Стальные конструкции вырастали из-за барханов давно забытыми скелетами с ошметками плоти – осыпавшихся, подъеденных песком и солнцем стен зданий. Где-то ржавые пруты из одиноко торчащей арматуры превращались в паутину каркасов и перекрытий, где-то, наоборот, обрывались в пустоту. Вскоре Хаук смог увидеть руины целиком. Они начинались примерно в километре от тропы и уходили куда-то к горизонту, теряясь в мертвой рыжей дымке.

– С другой стороны тоже есть, – негромко проговорил Джей, и Хаук покорно развернулся. Перед глазами мелькнуло чье-то лицо, размытое увеличением, и снова появился пейзаж. Другой. Отчего-то по левую руку руины сохранились лучше. Крутой скат огромной дюны, по вершине которой растянувшейся струйкой полз караван, вливался, затапливал собой высотные дома, на которых сохранились клочки вывесок и даже цвет. Поблекший со временем, он был еще различим, рассказывая случайным путникам о том, каким был этот город семьсот лет назад, до времен катастрофы.

Песок будто что-то останавливало. Захватив окраины, он почти не тронул центр, вопреки всем ветрам и даже самой природе. Как будто по разбитым дорогам и стоянкам с вывернутыми каркасами машин кто-то прошелся невидимой метлой. Давно, да. Ветер уже нес рыжие песчинки, чтобы спрятать обнаженное прихотью Пустоши прошлое, но пока неуверенно и зыбко. Аккуратно. Будто бдительный сторож внезапно ушел, и ветер еще не верит, что путь свободен.

– Стража нет, – негромко и нетипично серьезно проговорил незаметно подошедший Ро, так что даже Хаук едва расслышал. – Разве страж может взять и исчезнуть?

– Может, – еще тише ответил Джей. – Хотя я б не поверил, если б сам не видел. Что-то их жрет. Или кто-то. Трава еще эта… Не растет такое в пустыне и не должно расти. Впервые вижу.

Трава… Её Хаук заметил не сразу, поначалу вообще не понял, о чем говорит учитель. Багрово-красные растения, высушенные наверху до ржавой желтизны, выползали из черных провалов, зияющих сквозь песок и асфальт рваными ранами; пробирались из разбитых окон, вились по остовам домов и погнутым фонарям. Хаук смотрел на них, слушая разговор двух центров, и понимал, что ему становится страшно. Руины перестали быть интересными. Теперь от одного их вида знобило как от огромного кладбища.

Кладбищем они и были. Стали когда-то в прошлом.

А для кого-то – и в настоящем.

На одном из разбитых фонарных столбов Хаук углядел опутанный свежими красными стеблями череп. Рядом, погребенный под давно высохшей травой, виднелся красный флажок, чье-то тело, разодранное на куски, белеющие то там, то тут кем-то надгрызенные кости.

– А то, что жрет, узнать как-то можно? – еще тише продолжил Ро.

– Красный свет, все, что я видел. Чутье эту дрянь не берет. Я тогда ушел на разведку из-за стража как раз… Соваться ближе не стал: оно не гналось за нами.

– Спасибо. Хотелось бы знать, к чему оно все…

– Пустошь изменчива. Я думаю, стражи свое отслужили. Или не нужны больше. Или еще что-то… Узнаем. Надеюсь, не скоро. Надеюсь, не мы.

Ро молча кивнул и ушел к своим. А Хаук зябко повел плечами, гоня прочь воспоминания о страхах подземелья.

Спустя несколько часов руины, бывшие некогда огромным оживленным городом – не чета тем, что люди строят сейчас – утонули где-то вдали. Ветер усилился, заставляя путников поднимать маски и кутаться в плащи в наивной попытке защититься от вездесущего песка. Вместе с ветром поднялась и дымка.

Руины остались леденящим душу миражом за спиной. Воспоминанием. А ведь для кого-то они наверняка станут работой. Еще не раз и не два. Кто знает, может, однажды и сам Хаук вернется сюда уже не как недоучка-«внешний», а как профи, полноценный участник какой-то миссии.

На Пустошь тем временем опускалась ночь.

Еще семь таких, и караван будет на месте. Хаук пытался представить себе, каким окажется зеленый город, но выходило плохо. Перед глазами вставал то заросший кактусами Брайт, то недавняя гостиница с расставленными по коридорам зелеными штуками в горшках. А Джей, как назло, рассказывал мало. «Чтоб впечатление не портить», ага. Зато любопытство кормил умело, и Хаук чувствовал, что к концу пути не сможет спокойно спать от нетерпения.

Часть 8

— Внимание, желтая! — разнесся по каравану бодрый голос Ро. — Всем, кто может, держать ухо востро! Остальным — отставить панику! Бояться можете сколько угодно, но кто подставит отряд, пойдет на корм скорпионам! Их тут много.

Хаук передернул плечами, вспомнив, как Джей каждый раз повторял, что при любой угрозе будет стрелять на поражение. Рикардо Ро сейчас сказал то же самое. Видимо, так действительно принято в Пустоши. Жертвовать одним, чтобы спасти остальных.

Большая часть пути осталась за спиной. Шел пятый день. По словам Джея, через несколько часов они войдут в степную зону, но разница уже чувствовалась: песок лежал теперь не везде, кое-где проглядывала прожаренная солнцем земля, сквозь которую упрямо пробивались чахлые травинки и несуразные кривые кусты из колючек и тонких веток. Пару раз Хаук видел небольшие лужи-озерца, вокруг которых жизнь цвела во всех смыслах слова. Джей рассказал, что в этих краях подземная река подходит совсем близко к поверхности, и таких лужиц много по всей ее длине. Но им сейчас не по пути, так что больше, скорее всего, не встретят.

К концу дня травы стало совсем много.

Стелющиеся по земле стебли сплетались в единый ковер с торчащими то тут, то там листьями или цветами. В носу свербело от множества непривычных запахов. А жужжание насекомых звучало, казалось, отовсюду, буравило виски и толкалось в груди чуткой настороженностью. Насекомых Хаук повидал в пустыне достаточно. Больше не хотелось.

Быстро пришлось признать, что по сравнению со степью, в пустыне смотреть было не на что.

Пронизанное приторно-сладкими, легкими и горькими ароматами разнотравье казалось живым. Караван не успел и километра пройти по степи, как выстрелы из редких единичных превратились в постоянную непрекращающуюся череду щелчков. То тут, то там трещали странные электрические гранаты, сжигая мелких тварей по цепочке.

Джей молчал.

Хаук чувствовал, что учитель за ним наблюдает, оценивает, запоминает каждое движение и слово. Зачем? Наверное, чтобы знать, как и чему учить потом. Сейчас у Хаука не было времени думать об этом. Он удивлялся как идущий рядом мальчишка, вздрагивал от вспышек незнакомого оружия, разглядывал непрерывно жужжащих цветных тварей и чуть не подпрыгнул, когда один из цветков попытался схватить его за ногу. От обнаглевшего стебля остался лишь пепел, а Джей уже не стал прятать оружия.