Ловец (СИ) - Мамаева Надежда. Страница 102

Его жизнь в обмен на ее честное имя. Но Шенни не согласна с такой ценой. Но поверят ли ей, если она скажет, что смотрела на него из окна? Не переврут ли? Назовут силуэт фантомом, игрой ее воображения. Но если она поступит, как те ушлые газетчики? Ее показания будут не подлог, но лишь недосказанность. Чтобы уж наверняка.

– Он лжет, потому что провел эту ночь со мной. Я могу свидетельствовать, что в момент совершения убийства он был рядом.

Это был удар под дух. Выбивший из груди не только воздух, но и душу.

– Я готова в этом поклясться. Слышишь, готова. Что тебе еще от меня нужно, чтобы его освободили?

Тэд молчал. Он стоял, невидяще глядя на стену. Стоял, а предпочитал бы сдохнуть. А Шенни… тишина доводила ее до отчаяния, обнажая каждый нерв. Она не выдержала, шагнула к Тэду, прижалась к нему и прошептала:

– Он правда невиновен. Я… я сделаю все, что ты хочешь. Ты говорил, что жаждешь меня.

Она переступала через себя, ломала свою гордость и честь, но жизнь Зака ей была дороже. И плевать, что спасенный никогда не простит ей этого поступка. Главное, что он будет жить.

Тэд это понимал, а еще…Он ощущал ее дыхание на своей груди, запах ее тела. Он до безумия хотел ее обнять, поцеловать, зарыться руками в ее волосы, а потом слышать ее стоны под собой. Прямо здесь, на рабочем столе, среди бумаг.

 Ему до безумия хотелось взять то, что Шенни давала добровольно. Он был практически ею одержим, она сводит его с ума.

– Нет, – Тэд оттолкнул ее от себя. – Не нужно.

– Что «не нужно»? – Шенни, уже готовая ко всему, в первый миг даже не поняла, о чем он.

– Тебя не нужно. Такую. Так, – он говорил, выдавливая слова из себя.

Она смотрела на Теда пристально и неотвратно. Как сама истина. Как сама Смерть. Его смерть.

– Просто поклянись на камне свидетелей, что эту ночь Закриан провел… с тобой – он выхаркнул последние слова, как окончательно больной чахоткой – остатки легких. А потом, набрав воздуха в грудь, добавил: – Я позову. Тебя проводят для дачи свидетельских показаний.

Она ушла, а Тэд медленно, механически расстегнул китель, повесил его на спинку стула, а потом так же размеренно, как бездушная кукла, спустился в допросную, стены которой были столь прочны, что могли выдержать даже всплеск магии шотромовиков, после которого наступает полное выгорание мага, и запер дверь изнутри на все засовы. Ловец остался один. Там, где не сможет навредить окружающим и…

Его сорвало: стол превратился в пыль за секунду, одежда истлела и того раньше, а потом стены, стены, способные выдержать самый мощный выброс силы, начали стекать песком.

Тэд горел изнутри. Проклинал тот день и час, кода увидел ее, вспыхнувшую факелом. А еще себя. Он мог промолчать о том, что Зак не виновен, сделать так, чтобы соперник сгнил в тюрьме. Он мог взять Шенни, но… одержимости достаточно обладать, любви – знать, что тот, кого ты любишь – счастлив, даже если и с другим.

Тэд ненавидел себя именно за то, что одного обладания телом ему недостаточно, оттого горел. Плавился в своем собственном аду, имя которому – Шенни.

ГЛАВА 11

 Шенни

Секретарь проводила меня в допросную. Там раз за разом я повторяла одно и то же, разными словами. Давала показания. Подписывала протоколы, клялась… Казалось, эта пытка никогда не закончиться. И когда в комнату ввели Зака, я не смогла сдержаться. Бросилась ему на шею.

Нас отпустили, вывели через черный вход. На улицах царствовала глубокая ночь. Но идти в дом Зака – там наверняка дежурят газетчики, как и у моего дома. Особняк, который принадлежит матушке – еще хуже, чем в тот, где убили Грега. Так мы и оказались у Фло. Старуха не сказала ни слова, лишь буркнув:

– Ночь на дворе. Спите. Утром сами все выложите.

Мы заснули в чулане при кухне. Я – на топчане. Зак – потеснив близнецов на тюфяке у стены.

А утро… Оно действительно принесло много чего. И кого – тоже. Механический клест Дарков зачирикал на кухне вовсю, едва только рассвело. Он спешил вручить послание Заку: его матушка беспокоилась о сыне, ведь новостные утренние листки писали, что его выпустили и сняли все обвинения. Она переживала, куда ее сын пропал? Внизу была приписка, что если его невеста, то бишь я, захочу, то они с супругом будут и меня счастливы принять, и рады, что благополучие их Зака я ставлю выше пересудов.

Я лишь хмыкнула. В последнюю фразу эта женщина умудрилась вместить все: и то, что ей известно, Шенни – это Хлоя Элгрис, и о даче свидетельских показаний, обеспечивших алиби ее сыну (наверняка, из газет, и даже помыслить страшно, как там разгулялись бульварные писаки). Второй вестник прилетел чуть позже. Это уже от моей маман, которая выражалась куда многословнее: она не порицала, но явно не одобряла того, что я растоптала свою репутацию, сдержанно радовалась моему воскрешению и жаждала узнать, когда я появлюсь у нее дома.

Совещались недолго. В результате в обед мы уже были в особняке Дарков. Правда, перед этим пришлось удовлетворить любопытство Фло, отведать ее фирменного пирога с кальмаром и выпить по три чашки чая с чабрецом.