Синичка в небе (СИ) - Гейл Александра. Страница 10

— Как бы то ни было, Саф, тебе очень повезло, — вдруг активно закивала Иришка.

— Там же Ванька.

Катерина после этих слов высокомерно-снисходительно хмыкнула. Лона вопросительно на меня посмотрела, а я лишь пожала плечами.

— Ну же, думай, — начала она подзуживать, но мне это ни о чем не говорило.

— Завязывай, я все равно не в курсе, — закатила я глаза.

— Она до сих пор не знает? — воскликнула Иришка, тараща на меня огромные глазища. — Боже мой, — и рассмеялась. — Ну, Сафри, белой завистью завидую. Тебя ждет просто незабываемое знакомство!

— Понеслось, — простонал Егор. — Я пошел отсюда.

— Правильное решение. Если боишься девчачьих разговорчиков, нечего с нами тусоваться, — весело фыркнула я ему в спину. — Поблажек не делаем!

Ритка рассмеялась, но Иришку, как скорый поезд, было уже не сбить с намеченного курса легким отступлением от темы.

— Ванька! Ты ничего не слышала о Ваньке? Да не может быть! Сын Гордеева — это общественное достояние всей женской части «ГорЭншуранс», — начала она, пока Егор уносил ноги. — Он прекрасно об этом знает, — и, сложив руки рупором, крикнула Егору вдогонку. — И ничуть не смущается-а-а.

То, с какой скоростью парень удирал, сделало бы честь любому чемпиону кросса наций. Даже Лона, которая вечно боялась кого-нибудь обидеть неуместным весельем, хохотала над героическим бегством буквально до слез. До самого конца обеда мы подобно клубку ядовитых змеюк обсуждали парней: кому больше нравятся обаятельные скромняги, а кому— истинные жеребцы. И было так легко и спокойно, что я напрочь позабыла об эффектном сыне начальника. Быть может, я решила, что Иришка преувеличила, вот только ошиблась.

Есть категория женщин, на которых не нужно смотреть дважды, чтобы с уверенностью утверждать: перед тобой стерва. Стоило мне переступить порог кабинета, как я поняла, что направят меня именно к ней: доморощенному Церберу юридического отдела.

— Забрать у нас начатое дело? — ядовито усмехнулось это существо. — То есть просто взять, и отдать все наработки по открытому процессу?

Знакомьтесь, юристы, 10 этаж. Будучи курьером, я не поднималась выше шестого. И, кажется, это меня провидение берегло. Сейчас я коротко поясню структуру компании «ГорЭншуранс». Как я уже говорила, первый и подвальный этажи сдавались под конференционные помещения, там же находился пост охраны, уборщики, будка дежурного электрика и курьерский «штаб». На втором этаже располагались страховые агенты для физических лиц, на третьем — агенты, ответственные за юридические лица. Далее следовали кадровики, бухгалтера, экономисты, IT, маркетологи, специалисты по связям с общественностью и прочие специализированные отделы. Предпоследний — одиннадцатый этаж занимали директора в разных областях и особо крупные начальники. Последний был отдан Гордееву лично. Там находился его первый заместитель, помещения для встреч, конференц-зал, приемная, сам кабинет, конечно… в общем, почти персональные покои. Но не в этом дело. Надеюсь, вы заметили, что юристы находились прямо под руководящим составом? Как это часто бывает, начальник выстроил иерархию сообразно их значению в собственных глазах. Вот обласканные правовики и зазнавались пуще прочих.

— Да, именно так велел поступить Николай Давыдович, — ответила я с нажимом, решив делать хорошую мину при плохой игре.

А эта женщина с выпрямленными волосами, блестящими, как глянец, оперлась о стол и наклонилась ближе к нему, каким-то неведомым образом демонстрируя мне собственное превосходство, несмотря на то, что я стояла, возвышаясь над ней.

— Читайте по моим губам, — усмехнулась она кривовато. Не знаю, как мужчинам, а мне смотреть на рот этой особы совсем не хотелось: все казалось, что по бледным- бледным, почти бесцветным губам потечет яд. — Нет.

И после этого я вскипела:

— Простите, но вы кое-что пропустили.

— И что же? — Она попыталась выглядеть безразлично, но озадачилась. Ей и в голову не пришло, что я собиралась всего лишь поставить ее на место. Холеная, обласканная вниманием правовичка никак не могла уложить в голове, что после смены диспозиций в компании вынуждена слушать девчонку в пиджаке с вытертыми локтями.

— На вашем месте я бы выразилась так: простите, но нет, Ульяна Дмитриевна, — отчеканила я, лишив нахалку дара речи. Последним обстоятельством было грех не воспользоваться. — Потому что сейчас я поднимусь в приемную и расскажу Николаю Давыдовичу о том, что он вынужден будет потратить свое время на звонок Катерине, которая свяжет его с вами, а затем снова отвлечется, чтобы передать указание лично. Честно? Я бы советовала вам еще раз подумать, потому как если Гордеев расстроится и сделает мне выговор за проволочку, покрывать вас я не стану и определенно сообщу, кто тому причина. Может быть, конечно, его гнев вас и не затронет, но как быть с моим, если вдруг я приживусь там? — указала я наверх. — Думаете, забуду? — и, бросив взгляд на именную табличку на столе, добавила: — Олеся Александровна.

Папку я после этого, разумеется, получила, но не простую, а самую толстую и тяжелую. И разбираясь в хитросплетениях дел и подставных компаний, которые решили нагреть страховщиков на хорошую сумму, чуть не сломала голову. А ведь это было моей обязанностью. Даже подумать о том, чтобы переступить порог кабинета Гордеева неподготовленной было страшно. И то, что у Катерины не умолкая звонил телефон, совсем не помогало. Пришлось воспользоваться плеером, но отчетливые биты ужасно отвлекали, а ничего нейтрального не нашлось. В попытке вычленить все составляющие аферы, я сидела с закрытыми глазами, и когда из уха внезапно вытащили наушник — аж подпрыгнула. Как оказалось, рядом стояла Катерина и держала в руках текстовыделитель.

— По-моему, розовый тебе будет в самый раз. Как думаешь? — насмешливо спросила она.

— Розовый? — поинтересовалась я, кисло посматривая на внезапный и весьма специфический презент.

Не дождавшись, чтобы я одобрила выбор, секретарша Гордеева положила на стол маркер и отправилась на свое место.

— Поверь, если ты возьмешь в его руки, ничего не случится. Даже еж растопыривает колючки только в случае опасности, а уж молодой девушке это не к лицу и подавно. Ксерокс, кстати, там, — указала она в угол за дверью кабинета Гордеева. — Пользуйся на здоровье.

С текстовыделителем, пусть и розовым, дело пошло быстрее, но не слишком; к концу рабочего дня я не успела разобрать всю эту кипу документов — оттого провожала спину начальника затравленным взглядом. Он мне ничего не сказал, даже не попрощался, что я сочла недобрым знаком. И все же сдаваться было рано. Памятуя о словах Катерины, я порадовалась, что не получила нагоняй, и решила задержаться из желания проявить себя. Увы, к моменту, когда я закончила разбор материалов, метро уже не работало, и пришлось остаться ночевать в офисе. Зато уже утром у начальника на столе лежал обработанный (как мне казалось), разрисованный розовым отчет.

Клянусь, я спустилась в бухгалтерию не более чем на двадцать минут, учитывая бессонную ночь в офисе, это сущий пустяк, но, когда поднялась в приемную снова, меня уже ждали. Дверь кабинета Гордеева была открыта, приказ зайти внутрь помещения прогремел на весь этаж. Я не понимала, честно, искренне не понимала, что сделала не так, даже если бы к виску приставили дуло пистолета, не сообразила.

— Во-первых, вы заставили меня ждать! — рявкнул Гордеев. — И это последнее предупреждение, Ульяна Дмитриевна.

— Но я… — начала без доли раскаяния в голосе, потому что обвинять меня в необходимости позавтракать после проведенной в офисе ночи неэтично.

— Во-вторых, никогда меня не перебивайте! С воспитанием у вас сложности, я в курсе, но неужели дослушать собеседника прежде чем вставить свое — не общепринятая норма?! — повысил он голос, заставив меня обиженно заткнуться.

— И, в-третьих, что это за сырье? Вы, вообще, в курсе, что значит обработка материала или вас на журналистике ничему не учили?

Удостоверившись, что в речи Николая Давыдовича образовалась пауза, я начала о своем: