Синичка в небе (СИ) - Гейл Александра. Страница 31

Мероприятие планировалось весьма помпезное. Родители Романа решили произвести впечатление, полагаю, чтобы доказать свое превосходство над простоватыми родственниками невесты, и пригласили нас в «очень приличный ресторан». Именно так выразилась мама в телефонном разговоре со мной. И первой моей реакцией было решительное «нет». Я не желала знакомиться с родными Романа — я даже со своими не находила общий язык. Но знала, что мне бы этого не простили, и спустя час уговоров пообещала прийти.

К счастью, мне представился повод не явиться: Гордеев потребовал, чтобы именно тем субботним вечером я приехала к нему домой для «обсуждения деловых вопросов». Размытая формулировка намекала на бизнес столь же скользкий, и когда я увидела в роскошной гостиной начальника Сергея Новийского, все встало на свои места.

Если на этот раз, вне офиса, он и был одет более фривольно, выражалось это лишь в шейном платке вместо галстука. Этого мне оказалось мало и, дабы снизить градус снобизма, я оторвала взгляд от текстурированного клетчатого пиджака, и уставилась на его ноги в поисках типичных, плебейских черных носков. А обнаружила домашние, пушистые тапки, что меня полностью удовлетворило. Захотелось даже спросить, насколько сильно Сергей Афанасьевич переживал из-за столь вопиющего несоответствия запланированному образу. А еще было очень интересно: было ли смешно Гордееву снабжать высокого гостя таким своеобразным предметом гардероба.

Вытряхнув из головы неуместные мысли, я поприветствовала Сергея и уселась на диван. Николай Давыдович был чем-то занят, и требовалось его дождаться. Вдвоем. Я с надеждой посмотрела на дверь, мечтая, чтобы в проеме появился Ванька, но чуда не случилось.

— Я смотрю, вас балуют, — весьма дружелюбно заговорил со мной Новийский, немного разряжая обстановку. Я вежливо улыбнулась, не совсем понимая, что он имеет в виду. Однако для особо одаренных не преминули пояснить: — Я имею в виду, что другие помощники Гордеева при наших встречах не присутствовали.

— Эм… — на мгновение потерялась я с ответом, почувствовав себя глупенькой маленькой девочкой рядом со взрослым дядей, который только что сказал ей, кем лучше стать в жизни. — Спасибо.

Я не была уверена, что в таких случаях благодарят, но ничего более путного в голову не пришло, и мы продолжили сидеть в неловком молчании. Ожидая Гордеева, каждый занимался тем, что придумал: Новийский рассматривал книжную полку, я непроизвольно терзала кутикулы пальцев.

— Вы смотрели фильм «Черный лебедь»? — повернулся ко мне Сергей снова.

— Пару лет назад, — призналась, с трудом припомнив сюжет, состоявший, преимущественно, из борьбы героини с самой собой.

— Там девушка тоже сдирала с себя кожу и кончила плохо, — сообщил он буднично, а меня аж передернуло.

— Но все-таки историй о том, как плохо кончают изменщики, в разы больше, — не выдержав, ответила едко.

Новийский, явно не ожидавший наезда со стороны какой-то мелкой профурсетки, замер с открытым ртом, а я тут же пожалела о своих словах. Спасло меня только появление хозяина дома. Сергей переключился на более воспитанного собеседника, а я покраснела и уставилась на темный экран телефона. Было ужасно стыдно за свой детский порыв, но… я и была ребенком. Пыжилась в попытке доказать, что уже взрослая и серьезная, а на деле все портила и срывала. Забегая вперед, скажу, что именно Сергей Новийский научил меня гасить эти души порывы. Как знать, возможно, в тот вечер он уже мысленно меня перевоспитывал, а я и не знала.

Оказалось, целью вечера было обсудить все важные пункты документов о разводе. Новийский хотел закрыть этот вопрос как можно быстрее. После обвинения в трате средств на любовника, Юлия здорово перепугалась освещения своего поступка в прессе и отказалась от притязаний на совместное имущество и тихий разрыв отношений без огласки. А Сергей, не будучи дураком, понимал, что как только ее шок пройдет, желание вернуть себе шикарную жизнь возьмет верх. Ситуации могло помочь только быстрое урегулирование вопроса.

В ходе разговора Гордеев стал выяснять, что из недвижимости было нажито вскладчину, но Новийский его быстро осадил, сказав, что вся собственность оформлена на родителей Сергея, чтобы в случае чего она наследовалась, а не делилась пополам. Начальник лишь кивнул и сказал, что это «облегчает дело», а я, шокированная прагматичностью Новийского, задалась вопросом: с таким подходом не был ли обречен его брак с самого начала? Не странно ли это: создавать семью, заранее просчитывая варианты ее распада?

На таком фоне мне вдруг подумалось, что наша чокнутая и честная до зубного скрежета семейка еще ничего! Отчим терпеть не мог нас с Поной, я не одобряла конформистскую позицию мамы и не скрывала, а та считала, что у меня ничего не выйдет, сестра же понятия не имела, на кого из нас с матерью смотреть, а потому получала шишки ото всех сразу. Да, все это было, но мы не составляли контракты, не страховали отношения, а, в случае неурядиц, разгребались по-своему, без помощи закона. И, вероятнее всего, были куда счастливее!

В какой-то момент Гордеев попросил меня помочь с чаем, и там завязался один из тех забавных и откровенных разговоров, которые я за время работы в должности помощника большого босса успела полюбить.

— Поняли, зачем я вас пригласил? — поинтересовался Николай Давыдович.

— Нет, — честно призналась.

— Сергей Новийский — один из самых хорошо воспитанных людей из всех моих знакомых. Учитесь, — посоветовал, а я чуть не скрипнула зубами от досады. Но спорить было бесполезно: Новийский мог бы потребовать, чтобы начальник выставил меня вон, но не стал этого делать. Что-то в этом было. — Заметил, что вы его не жалуете.

Не несколько мгновений я задумалась: говорить или нет? Но решила, что не стану выгораживать Новийского перед человеком, которому обязана большим. К тому же, Гордеев не стал бы устраивать истерику праведного гнева, а полная информация в нашем деле лишней никогда не являлась.

— Он изменяет жене, — сказала я. — Я нечаянно застала его в кабинете с какой-то женщиной. А оперируем мы теми же самыми действиями, но в другую сторону.

— Вам ли не знать, Ульяна Дмитриевна, что истина на стороне денег? — ничуть не удивился Николай Давыдович. Я на него уставилась во все глаза: Гордеев оправдывал измену финансовыми возможностями. Такое я слышала впервые. Чаще это звучало как «с жиру бесится» и несло негативный окрас, а тут… — Никогда не делайте выводов, не зная ситуации. Это сбережет нервы и время. В первую очередь, вам. — Вглядевшись в мое лицо, Гордеев вдруг усмехнулся: — Или можете и впредь слушать анархичные речи моего сына и ненавидеть всех подобных Сергею людей. Проблема в этом? Он уже высказал вам свою позицию, не так ли? Только вы не забывайте, что, в отличие от вас, Иван получал по щелчку все и всегда. Это моя ошибка как отца: мне было проще от него откупиться, чем уделить столько внимания, сколько требует ребенок. Теперь я пожинаю плоды. И он будет. И вы будете, если не переборете в себе этот комплекс маленького, обиженного миром человека. У Новийского полно недостатков, но для вас должно быть значимо другое: он из той редкой когорты людей, которые чураются общения с нижестоящими. Прирожденный демократ. В вашем положении такими знакомствами не разбрасываются.

Да уж, Гордеев мои чувства не щадил, но был справедлив, а это стоило ценить. Поскольку все прошлые советы начальника оказывались дельными, я решила попытаться прислушаться и на этот раз тоже.

Следующий час, что мы просидели втроем, я старалась не только слушать, но и наблюдать за мужчинами. Они вели себя ровно и спокойно, несмотря на щекотливость ситуации и темы для обсуждений. Казалось, обсуждали сугубо деловые проблемы: никто бы не догадался по их виду об обратном. Наверное, немаловажной деталью являлось то, что собеседники были лишены неловких, выражающих неуверенность жестов, что характерно для актеров, медийных лиц… или же политиков. Это было общим, но некоторые вещи и разнились: например, Гордеев говорил отрывисто, короткими предложениями, а Новийский — мягко, гладко и без заиканий, которые можно зачастую услышать и во время университетских докладов, и с экранов телевизоров. Внезапно мне очень захотелось научиться вести себя с тем же достоинством, и я, пожалуй, впервые в жизни попыталась сложить руки на коленях и оставить в покое. Оказалось, что это очень сложно, а ведь существовала еще грамотная речь, мимика, умение вести беседу.