Синичка в небе (СИ) - Гейл Александра. Страница 4

Не сдержавшись, Ванька рассмеялся и, притормозив у выезда на проспект, притянул Улю к себе на плечо.

— По части напиться, Саф, ты по адресу.

Поскольку рисковать карьерой Новийского, появляясь в общественных местах, Ульяна отказалась, пришлось искать более уединенное место, и Ваня предложил поехать к нему. Воспринято было с энтузиазмом. Поскольку с отцом отношения не клеились, Иван некоторое время обитал в съемных квартирах, игнорируя предложения пожить в семейном гнездышке, а не так давно обзавелся собственной недвижимостью. Однако просчитался с новосельем. Сначала думал то одно доделать, то другое. В конце концов, пока тянул, у него побывали практически все знакомые, по очереди. Чего уж тут было показывать? Пожалуй, кроме Ульяны набралось бы не более трех человек, кто еще не переступал порог новенькой холостяцкой берлоги. Теперь Ваня спешил уменьшить и эту цифру.

— Прошу, — шутливо склонился хозяин, открывая дверь перед гостьей.

— Иван Гордеев взял ипотеку, — смеялась Ульяна, ступая внутрь его жилища. — И почему этого нет на первых полосах газет? Пожалуй, я исправлю. — А затем огляделась по сторонам и воскликнула: — Вау! А ведь ради этого стоило брать ипотеку. Только не говори мне, что ты сам все это сделал?

— Нет, — весело ответил он. — Мне повезло с прошлыми хозяевами.

Ваня не стал выпендриваться и обставлять помещения как отец — в хром и стекло, вынуждая каждого подумать, что в этом месте обитает крупный бизнесмен, или как Новийский — обивать все деревом, превращая квартиру в святилище аристократа: он сделал ставку на функциональность и уют. Можно было приобрести что-нибудь попроще, обойтись собственными средствами, тем более у него не было намерения задерживаться в этой квартире дольше необходимого, но привычка жить хорошо дала о себе знать и заставила пренебречь жесткой экономией. А еще Ваня строгоследовал правилу: дом должен быть местом, куда хочется возвращаться. Судя по интересу, с которым Ульяна оглядывалась по сторонам, она была солидарна.

— Ну, — улыбнулась она, закончив осмотр в коридоре — ровно в том месте, откуда начали. — Иди сюда, я буду тебя поздравлять.

Скорее всего, не знай Ваня о крушении брака Новийского и Ульяны, все было бы иначе, но с тех пор, как признание достигло ушей, что-то изменилось, и теплота дружеских объятий трансформировалась во что-то иное. Иван был рад этому разводу. Будто несмотря на терзавшее дурное предчувствие, все разрешилось более чем благополучно. И это было ужасно эгоистично, порождало чувство вины, так как проблема исчезла только для него — постороннего человека. Умом он понимал, с чем Сафри придется столкнуться, но, невзирая на доводы логики, чувствовал иначе. А ведь приятного было мало. Если бы муж Ульяны выиграл выборы, газеты бы не оставили ее в покое долгие месяцы, а крыть было нечем. В России каждая женщина, имевшая неосторожность выйти замуж, чтобы не подвергаться осуждению, должна следовать примеру жен декабристов. Никаких собственных устремлений, никакого мнения, всегда только «да, виновата» и в пол глаза. Едва ли нашлось бы с десяток людей, кто бы понял, почему Ульяна отказалась идти проторенной дорожкой и покидать Петербург. И она это знала. За мужество и способность не бежать от проблем, захотелось лишь крепче обнять эту женщину, но Ваня понял ошибочность порыва и отступил на шаг.

— Недавно мне подарили отличный коллекционный бренди. Откупорим? — предложил он.

— Валяй, — отозвалась Ульяна.

Едва на столе появились стаканы и криво нарезанная колбаса — оба повеселели и начали перекидываться смешными историями из жизни. Только о личном не говорили, что являлось лучшим доказательством того, насколько не клеилось у обоих.

Пить Ульяна так и не научилась. Сильно кривилась, зажимала рот ладонью и смеялась громче обычного. Но если к третьему тосту весело обсуждали отца Ивана, то после пятого настроение пошло на спад и в голову полезли тревожные мысли, которые обычно держатся за семью печатями, легко открывающимися при помощи алкоголя.

— Ты ведь понимаешь, что все хорошо будет? — Ваня знал, что говорит что-то не то, но не смог вовремя остановиться.

— Конечно, понимаю, — спокойно ответила Ульяна, не став строить дурочку. — Я точно справлюсь. Просто иногда мне безумно хочется, чтобы все было попроще, чтобы стен, которые нужно раскрошить, чтобы добраться до чего-то легкого и светлого, было меньше. — Она сухо улыбнулась и сделала очередной большой глоток виски.

— Ты не одинока, — напомнил Ваня.

— Ты говоришь как герой американского сериала, который трогает другого за плечо и, проникновенно заглядывая в глаза, уверяет, что все будет хорошо и что людям больше делать нечего, кроме как поддерживать друзей.

— Вот это новость! В данный момент я сижу и пью с тобой виски. Это, конечно, совсем неплохо, но, думаешь, не мог бы найти более интересное занятие? — усмехнулся Иван. — Разве в твоей извращенной системе ценностей это ничего не значит?

— В моей извращенной системе ценностей это значит "спасибо тебе огромное", — неожиданно мягко улыбнулась Ульяна, заканчивая полусерьезный разговор.

Повисла непродолжительная пауза.

— Ты никуда не спешишь? — спросил Ваня.

— О нет, — замахала она руками. — Сегодня я отказываюсь ото всех своих социальных ролей и обязательств. Я просто пью виски в хорошей компании.

— Тогда предлагаю для продолжения вечера перебраться в комнату на удобный, располагающий к бессмысленной лени диван и выбрать музыку, а я пока смою эту гадость, — указал парень на свой глаз.

Он довольно долго пробыл в ванной, пытаясь смыть с кожи липкую краску, а затем, сдавшись, просто стер ее полотенцем, оставив на нем жирный, бежевый след. Решил, что лишняя стирка предпочтительнее одиночества гостьи.

Тем не менее Ульяна не скучала. Со стаканом наперевес она крутила в руках коробочку с диском и подпевала стереосистеме. Причем так увлеклась, что даже не сразу заметила Ивана, а когда увидела, подпрыгнула от неожиданности.

— Ты меня напугал, — выдохнула.

— У тебя хороший слух, — улыбнулся Иван.

— Я знаю, — кивнула.

— Интересно, что нужно сказать, чтобы тебя смутить?

Она обернулась, будто намереваясь ответить на шутку, но для того, чтобы вырвалось откровение, оказалось маловато алкоголя.

— Ты не представляешь, как давно я не слушала ничего подобного, — вместо этого подняла диск Ульяна и показала ему. — У нас только классика, и, кажется, я соскучилась по нормальной, современной музыке. Но не по такой! — тут же ткнула пальцем в динамик, откуда лился неразбавленный альтернативный рок, изобилующий дисторшнами.

— Ну давай тогда обратимся к компромиссу. Рок, классический. Великолепные 60-е,

— и подвинул ближе нужную стопку дисков.

— Отлично, — согласилась Ульяна.

— AC/DC? — предложил Ваня, выуживая нужный диск из стопки.

— Am Dm и утиная походка? Умоляю, что за примитив?! — издевательски закатила она глаза. [Am Dm — базовые аккорды, которые может сыграть даже начинающий гитарист, а утиную походку загуглите — это забавная отличительная черта гитариста группы].

— Pink Floyd? О нет, дай я угадаю за тебя. Тоскливые, однотипные соло. — Диск полетел на диван. — Deep Purple? Только Smoke on the water, а остальное не качает. — Второй диск присоединился к первому. — Постой-постой, я знаю, что ты просто обязана одобрить.

На то, как он перебирал диски, она смотрела со скептичной улыбкой, но только дело дошло до Aerosmith, выражение ее лица изменилось на удивленное.

— Dream on, — пропел Ваня, помахивая диском.

Дело было в смысле. Иван готов был под присягой заявить — за всю жизнь не встретил человека, который бы мечтал так же красиво, как Ульяна Сафронова. Ее уверенность в том, что завтра будет лучше, чем вчера, заражала окружающих, буквально подчиняла всех этой идее. Эта девушка не просто представляла себе лучшую жизнь в отдаленном будущем, но совершенно отчетливо знала, как таковой добиться. И не останавливалась на достигнутом: добившись своего, она тут же делала следующий шаг к новой цели. И горела — горела своей верой в лучшее будущее, вдохновляя других. Не было в Ульяне ничего мелкого или даже половинчатого, наверное, за это провидение было к ней щедрее, чем к остальным.