Начать сначала (СИ) - Павлова Александра Юрьевна. Страница 2

       Но счастье было недолгим - через два месяца после оплодотворения у Юли случился выкидыш. Ульяна со страхом смотрела на истерику сестры, когда это случилось. И с огромным сожалением на обоих, когда Костя, обнимая жену, плакал вместе с ней. И это горе словно поставило между парой и Улей невидимую стену непонимания. Как бы она ни старалась, но девушка не могла в той же степени понять случившееся. Молодые несостоявшиеся родители укутались в свое горе и словно отгородились от нее. Она нисколько не винила их в этом, понимала и ни капли не обижалась. Даже постаралась пореже бывать дома, чтобы они вдвоем могли обо всем поговорить и обсудить, поплакать и пережить без посторонних глаз то, что на них свалилось.

       Через два месяца была повторная попытка завести ребенка. Она снова удалась, но снова в тот же срок беременность оборвалась. И так было еще два раза. Ульяна со страхом и огромным сочувствием смотрела на сестру и ее мужа, которые с каждым днем отчаивались все больше и больше. И если Костя, с присущим всем мужчинам хладнокровием, был более или менее спокоен, то Юля словно сошла с ума. Она вымоталась - вымотала свой организм и разум. Она зациклилась на ребенке так, что казалось просто невменяемой. Неудачные попытки забеременеть просто сводили ее с ума. Ульяна видела, с каким порой отчаянием Костя смотрит на жену и откровенно не знает, что делать и как себя вести. Видела, как он мучается от того, что не в его силах помочь любимой. И он уже готов был отказаться от полноценной семьи, чтобы окончательно не измучить всех их, но не готова была Юля. С какой-то маниакальностью она бредила своим малышом, не прислушиваясь к доводам разума и трезвости. И Уля с Костей стали откровенно беспокоиться о ее психическом состоянии.

       Был очередная попытка получить желаемое. Юля снова загорелась жизнью, а вот Костя пообещал себе, что это его последняя уступка жене. И если ничего не выйдет, они оставят эту затею. Ему было уже невыносимо смотреть на страдания и разочарование Юлии, невыносимо вытирать слезы и успокаивать. Лучше он сделает это в последний раз и окончательно, когда уговорит ее больше не предпринимать ничего. Она успокоиться со временем и научиться жить дальше, как готов был начать жить дальше он.

       Но когда врачи предупредили пару, что было уже слишком много операций, и организм девушки ослаб и должен восстановиться, Костя решил отказаться и от последнего шанса - он не мог рисковать здоровьем жены. Однако убедить Юлю повременить оказалось невозможно. Она будто вбила себе в голову, что это их последний шанс, что потом уже точно ничего не получиться, и что она должна это сделать. Никакие доводы не смогли облагоразумить девушку, и, скрепя сердцем и ощущая дурное предчувствие, Костя дал согласие.

       Как и в прошлый раз, все прошло хорошо. Показатели были в норме, и ничто не предвещало беды. Но так было всегда, и надеяться раньше времени не смел никто. Врачи до сих пор не могли объяснить того, почему тело Юли способно принять плод, но не способно дать ему развитие. Они говорили что-то о генетике и прочей ерунде, в которой Костя ничего не понимал. Но одно было ясно - попытки выносить малыша всегда будут подвержены риску.

       В этот раз Юлия, на удивление мужа, была настроена более оптимистично. Он пытался не дать ей поверить в хороший исход, чтобы потом не было еще большего разочарования, но не вышло. Девушка разработала целую программу по сохранению малыша. И от некоторых пунктов этой программы веяло неадекватностью. Во-первых, Юля жила по расписанию: вставала, ложилась отдыхать, ела и гуляла минута в минуту. В их спальне на стене появился график всего этого - прогулок, приема пищи, сна и прочего-прочего. Во-вторых, ее диета тоже стала как на бумаге. Она разработала личную схему питания и неуклонно придерживалась ее. Но все это было более или менее нормальным, и Костя поддерживал ее в этом. Но вот отказ от сексуальных отношений несколько озадачил его. Он все понимал, и даже согласился на подобное, но ведь Юля полностью отказала ему в близости. Она не допускала даже поцелуев и ласк, что объясняла это тем, что иначе он не сдержится и пойдет дальше. Она стала шарахаться от каждого его прикосновения. Он мог лишь взять ее за руку, а она уже смотрела на него с укором в глазах. И это напрягало. Даже больше - бесило и раздражало. Мужчина чувствовал себя прокаженным, и с каждым днем все больше и больше. Он даже переселился в другую спальню, потому как стоило ему даже нечаянно коснуться тела Юли, как тут же звучала лекция на тему целибата и воздержания. В связи с этим Костя старался как можно больше времени проводить на работе, загрузив себя делами по уши. Но в ответ на это жена стала обвинять его в том, что он не внимателен к ней, избегает ее и сторонится.

       - А что мне еще делать? Что, скажи? - не сдержался мужчина и перешел на крик. - Ты не даешь себя поцеловать, не даешь касаться, избегаешь меня как заразного! Как, по-твоему, я должен бороться с тем, что хочу собственную жену? Я вижу только такой выход!

       - Значит, я для тебя интересую только как сексуальный объект? Значит, ты женился на мне только ради секса с красивой куколкой?!

       - Что за бред?!! - шокировано пробормотал Костя, неверяще глядя на жену. Неужели она действительно так думает? Что вообще заставило ее предположить такое?! Он ведь никогда не относился к ней так! Он любил ее, боготворил! А теперь должен выслушивать подобное?

       Не став ничего отвечать, Костя подхватил с дивана только недавно сброшенный пиджак и вылетел из дома. Сел в машину и поехал, куда глаза глядят. Но недалеко от дома, на остановке увидел вылезающую из автобуса Ульяну. Он вдруг понял, что уже сто лет не разговаривал с ней и, кажется, даже не видел ее в доме. Неужели они с Юлей так погрязли в своих проблемах, что совершенно забыли о ней? Или это она вела себя как мышка, чтобы не мешать и не доставлять неудобства? Вполне в ее стиле.

       Мужчина почувствовал себя виноватым из-за этого. Они ведь обещали, что всегда будут рядом и если что поддержат. А сейчас получается, что они даже знают, чем она живет. Они отдалились за все то время, как начались их проблемы со здоровьем Юлии. Ведь и правда - они даже не обратили внимание на то, что Ули будто и нет в доме совсем. Лично он не видел, как она уходила или приходила домой с учебы, не сталкивался с ней в коридоре или на кухне. Она будто и не жила с ними в доме.

       - Не хочешь прокатиться? - остановив машину с идущей рядом девушкой, спросил Костя, открыв окно.

       Ульяна, как ему показалось, посмотрела на него с недоумением и откровенным удивлением. Он тут же понял причину - она явно отвыкла от его внимания. И почувствовал стыд. И почти с облегчением вздохнул и вымучено улыбнулся, когда она села в машину.

       - Как дела? - нарушил неловкую тишину через пару минут Костя.

       А раньше подобного не было - они всегда могли найти тему для разговора. А если и темы не было - болтали обо все подряд. Сейчас же между ними чувствовалось напряжение.

       - Нормально, - скупо пожала плечами Уля, глядя в окно, и вновь заставив его почувствовать дискомфорт.

       Костя не стал продолжать разговор, решив чуть подумать над тем, как бы извиниться за их с Юлей безразличие к ней в последнее время. Он привез девушку в кафе и только за столом заговорил снова.

       - Мы так давно нигде не были.

       - Да, давно, - рассеянно мешая кофе и глядя в сторону, протянула Уля. - Но я понимаю, - переведя взгляд в чашку, добавила девушка. - У вас сложный период.

       - Да. Но мы не должны были забывать о тебе, а так оно и случилось, - виновато ответил Костя.

       - Все в порядке, - равнодушно пожала плечами Уля.

       Девушка уже давно привыкла к этому. Но в какой-то степени ее все же задевало их невнимание. Казалось, что они и не живут в одном доме. Но при этом она знала о них все, а вот они о ней - вряд ли. Ульяна нисколько не винила их, у них были такие проблемы, каких и врагу не пожелаешь. Ее так же снедало беспокойство о них обоих, и она очень сильно волновалась о здоровье сестры, и не только о физическом. Она наблюдала, как постепенно гаснет Юля от боли и переживания того, через что ей приходилось проходить, и сама в какой-то степени чувствовала эту боль. А еще был Костя, на которого стало больно смотреть. Он осунулся, испереживался, на его плечи свалилось слишком много, а поддержать некому. Самой предлагать помощь она не смела - боялась, что он просто снисходительно улыбнется, потреплет ее по голове, как он любил это делать, и промолчит. Она ведь знала, что до сих пор была в его глазах маленькой девочкой, которую нужно защищать и оберегать. А ведь ей уже девятнадцать, и она давно не ребенок, давно все понимает и может поддержать.