Начать сначала (СИ) - Павлова Александра Юрьевна. Страница 3

       - Как учеба? - спросил Костя, впервые чувствуя себя не в своей тарелке в обществе Ули.

       - Нормально, - снова односложно ответила девушка. - Как у всех. Зато с работой повезло.

       - ТЫ РАБОТАЕШЬ?! - не смог сдержать громкости голоса от удивления Костя.

       Уля глянула на него как на психа.

       - Прости, просто.... неожиданно, - растерянно проведя рукой по волосам, шокировано ответил мужчина.

       - Уже полгода, - поджала губы девушка, пытаясь скрыть улыбку от того, каким пораженным и растерянным выглядел Костя. Плюс - хотелось хоть капельку понаслаждаться его стыдом, который явно проступал в его взгляде.

       - Прости, мы совершенно выпали из твоей жизни, - сокрушенно пробормотал мужчина, виновато опуская глаза.

       - Я, правда, все понимаю. У вас сложный период, вам не до меня, - как-то заботливо улыбнулась Ульяна.

       От этой улыбки, честной и искренней, ему стало легче - значит она не держит на них обиды.

       - Как Юля? Я не разговаривала с ней давно. Она так увлечена своими таблицами... ну ты понимаешь, - неопределенно помахала рукой перед лицом Уля.

       - Мы поссорились, - хмуро ответил Костя.

       Теперь была очередь Ульяны поражаться. Они ведь никогда еще не ссорили! Он заметил ее взгляд и невесело усмехнулся.

       - Да. Впервые. Просто знаешь... накопилось все, - вздохнул Костя, нервно постукивая ложкой о стол.

       - Я понимаю, - положив свою руку поверх его и прекращая нервное действие, сказала Уля.

       Мужчина даже вздрогнул от теплоты ее голоса и руки. Вот такой простой жест очень был ему нужен. Так давно никто не прикасался к нему просто так, из чувства поддержки и доброты. Юля была целиком в себе и своем положении, не думая о том, что ему тоже трудно, что ему тоже нужно внимание, теплота и забота. А Уля это поняла, судя по знающей улыбке.

       Костя крепко сжал в руке хрупкую ладошку, откровенно наслаждаясь подобной близостью, не телесной - душевной.

       - Где ты работаешь? - спросил он, не отпуская ее руки.

       Дальше разговор потек в почти прежнем русле - искреннем, беззаботном и даже веселом. Девушка заставляла его улыбаться и даже смеяться, чего он не делал слишком долго, как ему самому сейчас показалось.

       Они провели в кафе несколько часов, которые наполнили обоих так давно отсутствующим чувством близости и понимания. Домой ехали с улыбками на лицах. По пути Костя остановился у цветочного магазина и купил для жены ее любимые цветы, чтобы порадовать и извиниться, пусть он и не чувствовал за собой вины.

       Юля расплакалась при виде букета и тоже попросила у него прощения за свои резкие слова. Она крепко обняла мужа, что окончательно привело настроение Кости в порядок. Ульяна улыбнулась ему, проходя мимо к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату. И он улыбнулся ей в ответ, с благодарностью. Как-никак, а эта девочка существенно привела его в порядок сегодня. А в дальнейшем он пообещал себе, что больше не станет игнорировать все вокруг из-за личных проблем, и в первую очередь Ульяну.

       Но в общей сложности в доме мало что изменилось. Юля по-прежнему была помешана на своих расписаниях и прочем, Костя много работал, а Уля почти все время была сама по себе. За редким исключением времени, проводимого с Костей. Мужчина старался каждый день отвозить Улю в университет и постепенно налаживать контакт. Таким образом он старался компенсировать девочке и внимание своей жены, которую ничто и никто не интересовали, кроме собственного состояния.

       - Она не только тебя динамит, - хмыкал Костя. - Мне тоже достается.

       - Я ее понимаю, - качнула головой Ульяна. - По большей части. Но знаешь, не привычно видеть ее такой... - девушка задумчиво промычала, пытаясь подобрать слово, - эгоистичной. Она всегда в первую очередь думала о других. Но возможно пришла пора и о себе позаботиться? Может, таким образом она наверстывает упущенное?

       Косте хотелось бы так думать, но оба понимали, что это не просто эгоизм - это уже психоз и зависимость от своего положения.

       - Но самое страшное впереди, - вздохнула девушка.

       Мужчина только кивнул. Через неделю наступит тот срок, во время которого Юля обычно теряла ребенка. Это всегда было на одной и той же неделе беременности, плюс-минус два-три дня, и все ждали, затаив дыхание - помогут ли все манипуляции будущей матери в сохранении своего положения. И Уля и Костя боялись очередного срыва Юли, с сожалением предполагали время, которое придется затратить, чтобы все нормализовать. Да и в случае любого исхода все изменится. Если малыш останется в утробе матери - это новый этап в их жизнях, во всех вместе и каждого в отдельности. А если нет - очередная и, определенно, последняя нервотрепка.

       По прошествии двух недель, когда положение Юли не изменилось, все затаили дыхание, не смея надеяться на лучшее. Пределу счастья пары не было предела. Юля была на седьмом небе от восторга, а Костя просто доволен, что его любимая счастлива за все последнее время, как раньше. Ульяна же была рада за обоих, глядя на сестру и ее мужа с нежной улыбкой.

       Когда прошла еще одна неделя, Юлия собралась посетить Центр и пройти консультацию у врача о своем дальнейшем состоянии. Естественно, что Костя пожелал поехать с ней. Они вместе побеседовали с врачом, который искренне удивился и порадовался их положению, но все же обеспокоил их тем, что стоит дождаться результатов УЗИ и анализов. Но ничто, казалось, не могло потревожить счастья семейной пары.

       Когда Юля устала сидеть на месте, она отправилась прогуляться по Центру и посмотреть здесь все более внимательно, поскольку рожать собиралась именно тут. Как раз во время ее отсутствия и пришли результаты обследования. Врач, сидящий напротив Кости в своем кресле, с улыбкой взял протянутые бумаги и углубился в их изучение. А по мере прочтения, улыбка сходила с его лица.

       - Что? - сразу же напрягся Костя, с тревогой и нехорошим предчувствием глядя на доктора.

       - Не буду ходить вокруг да около - плод в утробе вашей жены замер.

       Костя знал, что обозначает этот термин - конец всему, на что они рискнули понадеяться.

       - Ее это убьет, - глухо прошептал мужчина, утыкаясь лицом в ладони.

       Слез не было - видно он уже свое выплакал. Но сердце сжималось от тоски, когда он понимал, что их с Юлей ожидает в ближайшее время. Каково ей будет чувствовать, как ребенок не сам покидает ее тело, как случалось обычно, а его силой вытаскивают оттуда? Как она поймет, что сохранив его в своем теле, она им же его и убила? Как ей объяснить, что сейчас она должна позволить врачам извлечь из себя то, что так долго и кропотливо берегла и уже любила? Казалось, что не может быть ничего хуже того, через что они уже прошли. Но вот оно - хуже, во стократ.

       Слезы все-таки потекли по лицу мужчины, когда он сам лично сообщил жене о том, что случилось с их малышом. Такого крика и агонии никто еще не слышал и не видел. Юля забилась в угол, рыдая во весь голос и обхватив руками плоский живот. Она кричала и кричала, не позволяя никому к себе приближаться.

       - Вы лжете!!! Вы все обманываете!!! Это не правда! Он жив! Жив! Я не дам его вытащить! Не дам! Он мой! Мой!

       Когда уже не хватило сил выдержать эти стенания, Костя просто выскочил из кабинета, не мешая санитарам, которых только что сдерживал, выполнять свою работу. Эхо крика Юли стихло, как только она уснула после укола со снотворным. Но он еще долго слышал, как она звала его и просила защитить ее и их ребенка. В горле стал горьким ком от понимания того, что когда все закончится, Юля обвинит именно его в том, что все именно так. Он знал, что она скажет, что это он позволил всему случиться, что он дал убить их малыша. И никакие доводы разума не спасут его от этих обвинений.

       Прислонившись к стене спиной, Костя медленно сполз на пол, не в силах выдерживать горя и тоски, боли и невозможности что-либо исправить. Хотелось кричать в голос от отчаяния, но он только тихо плакал, уткнувшись в колени. Его никто не трогал и не пытался успокоить. Он не знал, сколько времени так просидел, не шевелясь и даже не в состоянии остановить слезы. Все вокруг не имело значения, он погряз в своей боли, своем бессилии и самоуничижении.