Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович. Страница 30

— Не время отдыхать, дядя! — Петька дернул за рукав задремавшего Борзяка. — С час нам еще где-то топать.

— Сейчас, малец, сейчас, — язык еле ворочался во рту. Василий поднялся и, взвалив на плечи раненного, поплелся вперед.

Теперь они шли медленно. Борзяк совсем ослабел, часто и глубоко проваливаясь в снег, он падал и поднимался вновь. Уже почти расцвело, но Василий не замечал этого. Он просто шел за мальчиком и, когда прозвучал оклик: «Стой! Кто идет?», Борзяк, разом потеряв остаток сил, рухнул в снег вместе с Антоном, который к тому времени был почти без сознания.

— Свои, помог бы лучше, раненный у нас, — ответил Петька часовому.

— Сейчас, сейчас, Петро, — засуетился караульный, который был не намного старше самого Петьки. — Фома, Егор Демьяныч сюда идите, быстрей. Петро пополнение привел.

Двое крепких мужиков в потёртых телогрейках неслышно выросли из предрассветной мглы. Один из них, тот, что покрепче, взвалил на плечи Антона и кивнул головой Борзяку, пошли, мол. Второй, убедившись, что его помощь не потребовалась, вернулся на пост.

Глава 9. ОТРЯД СТОЖКОВА

Командир партизанского отряда Сергей Борисович Стожков воевал еще в гражданскую. Военный опыт кое-какой имелся. Но годы, проведённые на партийной работе, научили Сергея осторожности. Ещё перед началом войны секретарь райкома Стожков был предупрежден, что в лихую годину быть ему партизанским командиром.

Нельзя сказать, что отряд был создан на пустом месте. И схроны с оружием, и консервы, и запас медикаментов создали. Правда, укрытия на основном партизанском становище доделать не успели. Ну, что же, другим лесным мстителям ещё хуже пришлось. Были и спонтанно созданные партизанские отряды, основу которых, кроме местных жителей, составляли прибившиеся к ним окруженцы, не успевшие выбраться к основным силам Красной Армии. Век этих отрядов был недолог. Попробуй, повоюй без достаточного запаса оружия и продовольствия, без тёплых землянок и врачебной помощи. Вот эти отряды и гибли в первую очередь, но несмотря ни на что, вопреки всему, гражданские люди вкупе с измождёнными, раненными и голодными бойцами Красной Армии продолжали разить захватчиков на, казалось бы, уже отошедшей к гитлеровцам территории.

Стожков разделил свой отряд на несколько мобильных групп, координирующихся общим штабом. Эти группы, отправляясь с базы, проводили многодневные рейды в глубокий тыл гитлеровцев, совершая дерзкие по своему замыслу, операции.

Долгое время немецкое командование не могло понять, что диверсии — дело рук единого партизанского соединения под командованием Сергея Стожкова. Совершаемые партизанами подрывы гитлеровских эшелонов, разгромы штабов полевых жандармерий, уничтожение складов горюче-смазочных материалов и баз военной техники фашистов привели к тому, что немецкое командование осознало, что здесь не существует окончательно завоёванных территорий. Вчера, в ещё спокойную деревеньку, сгоняли скот на нужды германской армии, а сегодня ночью партизаны, совершив набег, разгромили копмендатуру, перебили гарнизон, угнали весь скот, да ещё и подходы к населенному пункту заминировали. Заново войдя в деревню, фашисты не обнаружили ни одной живой души. Все население в лесу! А в лес попробуй, сунься.

Долгое время отряд Стожкова оставался неуязвимым, но в последнее время ситуация резко ухудшилась. Подавляющее преимущество гитлеровцев стало ощущаться настолько явственно, что Сергей запросил центр о возможности прорыва отряда к основным частям Красной Армии. Разведданные подтверждали, что фашисты вот-вот проведут операцию по уничтожению оставшейся части партизан. Сильно потрёпанный, потерявший более половины своих бойцов, отряд имел в своем составе не только мужчин. Спасаясь от зверств оккупантов, к партизанам всё чаще приходили и женщины и дети, даже старики и те тянулись к ним. Ещё до войны офицерами НКВД в деревнях были отобраны специальные люди, ставшие ушами и глазами лесных мстителей на оккупированной территории. В числе связных были даже дети, которые действовали зачастую изворотливее некоторых взрослых.

«Вот вчера Петр, сын Евдокии Мироновой, доставил в отряд двух человек, оба военнослужащие госбезопасности. Толковые ребята, сумели бежать из фашистских застенков. Да и Петька молодец, сначала укрыл ребят, а потом сумел провести их до расположения их отряда. Правда, один ранен, а второй так измучился, таща на себе товарища, что и говорить не смог. Ничего, сегодня с ними потолкуем, может, чего важное расскажут», — думал командир, обходя стоянку своего отряда.

— Товарищ командир, разрешите? — один из вчерашних, тот, что помоложе, смотрел открыто, взгляд не прятал.

— Заходи! Как тебя?

— Мигун. Василий Мигун, ефрейтор Мигун, — представился вошедший. — Командир мой, старший лейтенант Зубарев, в лазарете вашем сейчас. Фрицы, когда мы вчера тикали, зацепили его.

— Я знаю, досталось ему, — Стожков уселся за стол, зажег лампу-коптилку. — Сейчас наши подойдут, комсостав, так сказать, потолкуем.

— Я, товарищ командир, доложить вам хочу: на отряд каратели наступление готовят. Мы с Зубаревым, когда в плену у фрицев сидели, слышали, как там полицаи меж собой толковали, что, как только фрицы в лес партизан давить пойдут, их тоже тут отсиживаться не оставят. Впереди фрицев полицаев пустят, пусть, мол, кровью верность новой власти доказывают. А полицаи, мол, впереди идти не желают. Ссут они, стервецы. Вот так! — Мигун закончил и выжидательно глянул на Стожкова.

— Может, брехали эти полицаи, что вас стерегли?

— Может и брехали, да только карательный отряд обер-лейтенанта Кнопфа, что в деревне квартирует, на переформирование отправился. В деревне не более двадцати человек немцев осталось.

Стожков внимательно посмотрел на говорившего.

— Откуда знаешь, Мигун про то, что отряд на переформирование отправился? Тебе, что этот Кнопф доложился что ли?

— Да видно же всё! Нас на допросы каждый день почти таскали, пока по деревне под конвоем ведут, умный человек многое приметит. Я, ведь, в госбезопасности служил, а не быкам хвосты крутил. Кое-какое понятие имею.

— Ну ладно, сейчас иди, молодец, что всё заметил. Я к сведению принял! — Стожков проводил ефрейтора и, закурив, задумался.

Думы командира были невесёлые. Как ни крути, прав ефрейтор. Скопив силы, немчура, прочесав лесной массив, доберется до них. Сам Сергей Стожков смерти не боялся, сколько раз мог погибнуть в гражданскую, сколько раз мог угодить в молох репрессий. Бог миловал, а вот теперь….

«Что делать с бабами, детьми, стариками? Как их-то выводить? Прибились к отряду, кто поодиночке, кто семьями. А что было делать? Не принимать, гнать обратно? Пусть бы фрицы, эти чертовы, их убили бы? Ведь почти у всех родственники бойцы или командиры Красной Армии. Нет, правильно сделали, что всех приютили», — Сергей поднял голову.

За стол прошли двое мужчин. Его помощники, друзья. Всего двое и осталось-то их. А в начале за столом тесно бывало. Эх, жалко ребят, до слёз жалко, а ничего не попишешь. Воевать и сволочь фашистскую громить надо.

Один из вошедших, Семен Нефёдов, до войны работал учителем в школе. Второй — Дымов Иван был агрономом. Профессии мирные, а вот, поди ж ты, командиры из них получились знатные.

— Чего делать будем, ребята? — голос у Стожкова был невесёлый.

— Петьку Миронова вместе с матерью арестовали. Завтра на площади перед сельсоветом вешать будут, — вместо ответа зло, сквозь зубы выговорил Иван.

Сергей поднял голову. Петька еще вчера был здесь, привел беглых. Ночью ушел обратно. Говорил ему Сергей, чтобы повременил возвращаться. Нет, не послушал Петро, маленький, а упрямый. За мать, наверное, беспокоился. Вот и не уберёгся.

— Как взяли его, знаешь? — Стожков скрутил козью ножку и прикурил от коптилки.

— Местные говорят, что по утру на патруль немецкий наскочил. Они беглых ловили и вокруг деревни шастали.

— Вань! Не в службу, а в дружбу, приведи сюда ефрейтора Мигуна, которого вчера Петька доставил.