Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович. Страница 32

— Ты как, Антон? — изобразил участие Борзяк.

— Да ничего, скоро уже оклемаюся. Доктор говорит, что рана не очень опасная, заживает потихоньку. Да и слабость у меня, Василий.

— Ну, ничего, бог даст, все обойдется! — сказал Борзяк громко, чтобы слышали другие раненные. Затем, наклонившись вплотную к Антону, прошептал. — Не вздумай пока на ноги вставать, блажи, что худо тебе, что помираешь. Понял меня, товарищ командир?

— Понял. А зачем я врать буду?

— Затем, чтобы живым остаться. Нутром чую, скоро стрёмные дела начнутся, — тихим шепотом не сказал, а прошипел Борзяк.

— Ну, выздоравливайте, товарищ старший лейтенант! Набирайтесь сил, — громко попрощался Василий и пошел на выход.

Выйдя из лазарета, он заметил Стожкова и Нефедова, идущих по направлению к землянке командира. Увидев Василия, оба остановились.

— Ну, как, Мигун, проведал начальника своего, Зубарева? — остановившись перед Борзяком, Стожков начал сворачивать самокрутку.

— Так точно, проведал, товарищ командир. Слабый он, не оклемается никак.

— Закуривай, Василий! — Нефедов передал Борзяку свой кисет. — Есть у нас к тебе дело, товарищ ефрейтор. В бою мы тебя посмотрели. Парень ты, конечно, горячий, лихой. Но, кроме горячки, башка на плечах ещё нужна.

— Не пойму, куда вы клоните, товарищ командир, — разом насторожился Борзяк.

— Пойдем-ка, Василий, ко мне, поговорить надо. Дело серьезное. Тут важно не ошибиться, — Стожков посмотрел Борзяку прямо в глаза. Василий взгляд выдержал.

— Раз дело серьёзное, без разговора не обойтись.

Зайдя в землянку командира, все трое уселись за столом. Через несколько минут пришел Дымов.

— Ну вот, все в сборе, — Стожков достал карту местности. — Тут вот какое дело, Василий. — Отряд должен идти на воссоединение с регулярными частями Красной Армии.

Все взгляды устремились на карту.

— Через три дня одна часть отряда, включающая в себя стариков, женщин, детей, раненных, пойдет вокруг Волчьей балки, — командир показал маршрут на карте. — И примерно через четыре-пять дней достигнет передовых отрядов Красной армии.

— Вторая часть отряда, в которой не будет ни детей, ни раненных, ни стариков, ни женщин, будет прорываться через деревню, где мы сегодня комендатуру разгромили, — вступил в разговор Дымов.

— Да, там сегодня уже фрицев видимо-невидимо. Они, того гляди, сами на нас попрут. Идти в том направлении в прорыв — чистое самоубийство, — Борзяк удивлённо посмотрел на Стожкова.

— Правильно мыслишь! Это и есть чистое самоубийство. У нас прорыв в этом направлении, немцы бросят все силы на нас. Тогда, та часть отряда, где собрано в основном гражданское население, пройдет беспрепятственно. По крайней мере, шансов у них будет намного больше, чем, если бы мы пошли бы единым строем, — Стожков закончил и посмотрел на товарищей.

— Короче, мы хотели узнать у тебя, Мигун, смог бы ты взять на себя руководство нашим гражданским воинством. Они к нам прибились, не можем же мы женщин, детей, стариков теперь на произвол судьбы бросить. А сами они не дойдут, — теперь Нефёдов выжидающе посмотрел Мигуну в глаза.

Такой расклад пришелся по душе Борзяку, но показывать свое согласие Василий сразу же не стал, испугавшись, что руководство отряда устроило ему очередную проверку.

«Вот легавый отлёживается в лазарете, а я за него мозгой раскидываю», — зло подумал про себя Борзяк, а вслух сказал:

— А я и не знал, товарищи командиры, что вы бойца МГБ за детёныша несмышлёного или за старика полоумного держите. Ваше предложение меня не устраивает, я с бабами не пойду, я с вами воевать буду.

— Я тебя не спрашиваю, пойдешь ты или нет. Я тебя спрашиваю, сможешь их довести или не сможешь? — Стожков зверел прямо на глазах. — И предложений тебе, ефрейтор, никто не делает. Не баба ты, чтобы тебе предложения делать.

Василий, войдя в роль, опустил голову и сжал кулаки.

— Подожди, Мигун, — подал голос Иван Дымов. — У нас с кадрами военными туго стало. Ты же видишь, кто у нас в отряде в живых остался, или колхозники или школяры. Мы не в счёт. Мы втроём на этой земле жили, мы за неё и умрём. Мы так решили, это не обсуждается. Кроме тебя, нам это задание поручить некому. Мог бы твой старлей помочь, да он сам пластом лежит. Это же не так просто, людей почти полсотни вывести. Тут кое-какой военный опыт иметься должен, а ты всё-таки срочную отслужил, ефрейтором стал. Выручай!

— Да всё! Разговор кончен. Это тебе боевой приказ! — снова взял слово Стожков. — Мы на тебя, Мигун, очень надеемся.

— Есть! Приказ есть приказ! — Василий козырнул. — Позвольте одно дельце в деревеньке доделать. Не успел я во время вылазки.

— Что за дело? — насторожился Стожков.

— Да староста местный, Конюков Иван Фокич — предатель, прихвостень фашистский наказания избежал. В распыл я отправить его не успел. Фрица, командира зондер команды, порешил. А до Конюкова руки не дошли.

— Да, староста, гад известный. До войны бригадиром в колхозе был, а сейчас у немцев в холуях ходит — с ненавистью выговорил Нефёдов. — Скольких выдал, а скольких ещё выдаст.

— А как ты к нему подберёшься? — Стожков развел руками. — Сам знаешь, немцев теперь видимо-невидимо. Небось, со всех деревень понемногу взяли и сюда пригнали.

— Это и хорошо, что с многих деревень фрицев собирали. Они же друг друга не знают. Я среди них и затеряюсь. Форму ихнюю я в комендатуре притырил. Так, что дело выгорит, — Мигун уверенно махнул рукой. — Зуб даю.

— Опять ты со своими зэковскими выражениями, — Стожков недовольно поморщился. — Просил же тебя, Вася, по-человечески разговаривать.

— Извините, товарищ командир.

— Ну, хорошо. Действуй, Василий, — командир отряда рубанул рукой воздух. — Такого подлеца наказать необходимо другим в назидание. Только не подведи нас, вернись живым.

— Так точно! Есть вернуться живым, — Борзяк повернулся и вышел.

За столом повисла пауза.

— Рисковый парень, таких бабы любят, — грустно улыбаясь, нарушил молчание Нефёдов.

— Все равно он мне чем-то не нравится. Злобный он чересчур, — покачал головой Стожков.

— А чего же мы ему, людей выводить доверили? — спросил командира Дымов.

— Потому, что больше доверить некому, — ответил ему командир.

Глава 10. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ОТРЯДА СТОЖКОВА

«Все-таки дерьмовая одёжка — форма рядового войск вермахта. Не для русской зимы сшита. Зэковской клифт и то получше будет», — думал Борзяк, зябко поеживаясь под ночным колким ветром. Немецкая шинель, совсем не держала тепла. Пока Василий добрался до деревни, совсем окоченел. Хорошо, что снег не идёт, видимость нормальная. Впереди показался немецкий пост. Теперь там стояла самоходка, рядом прогуливались сразу три караульных. Заметив человека в немецкой форме, один из часовых вскинул винтовку и крикнул что-то на своем языке. Василий остановился и поднял руки.

«Сразу стрелять не решатся. Все-таки на мне форма ихняя», — подумал Борзяк и не ошибся.

Двое солдат, вскинув винтовки, осторожно подошли к нему. Один встал сзади, второй остался перед Борзяком. Немцы недоуменно смотрели на Василия и молчали.

— Абвер, майор фон Шлёсс, шнель! — гаркнул Василий.

Один из караульных что-то сказал своему товарищу, тот опустил оружие и быстро обыскал Василия. Обнаружив в его сапоге длинный острый нож, фриц удовлетворенно хмыкнул. Василий стоял, подняв руки. Второй солдат снял с Борзяка ремень и, перехватив ему руки за спиной, толкнул в спину стволом винтовки. Иди, мол. Так втроём они и пошли к дому, где квартировал фон Шлёсс. Впереди пленный с поднятыми руками, сзади — двое конвойных.

Добравшись, наконец, до нужного дома, один из конвоиров окликнул солдата, который нес караул у крыльца. Тот прошмыгнул в хату и через минуту показался уже вместе с майором. Фон Шлёсс, по обыкновению, был в своей роскошной домашней куртке, в руке его дымилась длинная сигара.

Майор что-то коротко сказал солдатам и взмахнул сигарой. Те быстро развязав Василию руки, собрались уходить.