Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович. Страница 63

Мадина, одетая в красивое белое платье, осторожно коснувшись плеча Вахтанга, повлекла его в спальню, где стояла железная солдатская койка Дадуа. Раньше его ложе, приводившее в ужас знакомых дам, вполне устраивало самого Вахтанга. Сейчас Дадуа стало стыдно за убогую обстановку своего жилища. Он поднял взгляд на платяной шкаф, помнивший ещё первую мировую войну. Внутри него лежали две смены белья, да выцветшая на солнце будёновка Вахтанга. Сейчас на вешалке, зацепленной за чуть приоткрытую дверцу шкафа висел новый тёмно синий костюм, небесного цвета рубашка и такого же цвета галстук. Внизу стояла пара коричневых полуботинок на шнурках. Дадуа вопросительно взглянул на Мадину и, подойдя к вешалке, осторожно потрогал мягкую ткань костюма.

— Кому ты купила этот наряд? Он, вероятно, стоит целую кучу денег, — Дадуа хотел разозлиться и отчитать девушку, но не смог и только махнул рукой.

— Не сердитесь, Вахтанг Георгиевич, деньги мне дала мама. Мы в Грузии живём небедно. Она не верила, что я с первого раза поступлю, и дала денег нанять педагогов, чтобы я смогла поступить на следующий год. Но я обошлась без репетиторов. А на часть денег решила купить эти вещи, они очень пойдут вам.

— Никогда не был франтом, — смущённо буркнул Вахтанг. — Не умею носить ботинки на шнурках, всю жизнь проходил в сапогах.

— Пора меняться, Вахтанг, — Мадина расстегнула пуговицу на кителе Дадуа. — Война уже кончилась.

— А для меня не кончилась, — упрямо мотнул головой Вахтанг.

— Ты победил всех врагов, — Мадина сняла с Дадуа китель и потянула за брючный ремень, — Нужно просто жить, Вахтанг! Радоваться тому, что светит солнце, что по небу плывут облака, что кончается весна и вот-вот наступит лето.

Вахтанг ошалело смотрел на Мадину, смысл её слов начал доходить до него.

— Ты живёшь, будто в тёмной пещере, а жизнь одна, Вахтанг, — Мадина, сбросив с себя платье, обняла и неумело поцеловала Дадуа в губы, и он ответил ей длинным страстным поцелуем.

— Твоя мать просила меня присмотреть за тобой, — пробормотал Дадуа. — Присмотрел, нечего сказать.

— Мать сама узнала мужчину в семнадцать лет. Это был мой отец, — Мадина опять прильнула к Вахтангу.

Лёжа на узкой скрипучей койке Вахтанга, они трудились без устали и, насытившись, замерли друг у друга в объятьях. А потом Дадуа, одетый в новый костюм, уплетал за обе щеки приготовленные Мадиной кушанья и запивал всё это великолепие привезённым из Грузии домашним вином. Мадина, расположившись напротив него, почти ничего не ела, развлекая Дадуа смешными рассказами о своих тифлисских родственниках. Вахтанг весело смеялся, не понимая, что именно сейчас он прожил самый последний, но при этом самый счастливый день своей короткой жизни. Вахтанг поднял бокал с тёрпким вином, собираясь сказать тост, когда раздался звонок телефона.

— Дадуа слушает.

— Вахтанг. Это я, Виктор.

Дадуа сразу узнал голос старого друга, Виктора Морозова, они дружили ещё с гражданской. Во время Отечественной войны Морозов служил в особом отделе Первого Украинского фронта, а после образования СМЕРШа и по сей день ловил диверсантов и фанатиков, не пожелавших сложить оружие даже после окончания военных действий. Морозов имел обширные связи в самых разных управлениях и отделах их могучего ведомства. Виктор часто пропадал на долгие месяцы, преследуя фашистских недобитков, но недавно возник вновь. Дадуа нашёл его и попросил хорошо информированного друга помочь в деле поиска следов дочери, профессора Татьяны Линке. Морозов обещал приложить все силы и раздобыть интересующую Вахтанга информацию.

— Здравствуй, Виктор дорогой друг! Как ты сам, здоров, ли?

— Здоров пока, — голос Виктора был не очень весёлым. — Я выполнил твою просьбу, Вахтанг. Я разыскал Татьяну Линке, только теперь она — Татьяна Лаврова.

— Как такое стало возможным? — Вахтанг от удивления чуть не выронил из рук телефонную трубку. — Откуда ты это узнал, старый лис?

— Пришлось поднять тонны закрытых архивных материалов. Слава Богу, у Виктора Морозова много друзей, которые считают за честь помочь ему, и ради выполнения его просьбы готовы расшибиться в лепёшку, — голос Морозова стал повеселее.

— Твоё хвастовство и балагурство никуда не исчезло, я усматриваю в этом добрый знак, — Дадуа изъяснялся витиевато, по-восточному, зная, что такая манера разговора импонирует его другу.

— Ближе к делу, — в этот раз Морозов быстро стал серьёзен, — Татьяна Линке в двадцатых годах была воспитанницей специального детского дома, в котором содержалось потомство врагов Советской власти.

— Знаю, — Дадуа нетерпеливо прервал друга, — потом она из него исчезла. Я думал, что она умерла, но боялся сообщить об этом её отцу, хотел выяснить всё, как можно точнее.

— Она жива, — успокоил Вахтанга Морозов. — Будучи подростком, Татьяна Линке сильно разболелась. Врачи подозревали у неё крайнюю степень туберкулёза и отправили девчонку в специальную лечебницу. Тамошние врачи оказались настоящими кудесниками и сумели поставить Таню на ноги. Лечение заняло почти полтора года. После этого главный врач больницы Ипполит Самсонов должен был отправить девочку обратно, в тот детдом, из которого Таня поступила к ним на лечение. Однако, выслушав рассказ Тани Линке о полуголодном состоянии воспитанников и постоянных издевательствах, которые творили в отношении Тани другие детдомовцы, а также, учитывая сильное физическое истощение и слабость больной, Самсонов принял смелое решение. За подобное решение можно было лишиться не только свободы, но и самой жизни!

— Служебный подлог, — догадался Дадуа.

— Именно, — подтвердил Морозов, — Будучи хорошо знакомым, с директором другого детского дома, расположенного в Тульской области, Самсонов уговорил своего друга взять к себе Татьяну Линке, только фамилия у неё теперь стала другая — Лаврова. Незадолго до интересующих нас событий в больнице Самсонова проходила лечение круглая сирота, Татьяна Лаврова. Отец и мать Лавровой пали смертью храбрых в боях Гражданской войны, а маленькую Таню отдали в приют, только не для детей врагов Революции, а в Тульский детдом, организованный для детей, чьи родители отдали свою жизнь в борьбе с белогвардейцами. Улавливаешь разницу, Вахтанг?

— Улавливаю, тульский детдом был намного комфортней, чем тот, где проживала Таня Линке до болезни.

— То-то, и оно. Настоящая Татьяна Лаврова умерла во время лечения, у неё открылись проблемы с сердцем. А Татьяна Линке с ведома главврача и директора Тульского детдома стала воспитанницей Татьяной Лавровой. В приют для детей врагов народа отбили телеграмму о кончине их воспитанницы Татьяны Линке, Тело высылать не стали, с туберкулёзом не шутят. Так, что под фамилией Линке Ипполит Самсонов похоронил Татьяну Лаврову.

— А где сейчас директор тульского детдома и главврач лечебницы? Я хотел бы с ними поговорить, — взволнованно спросил Дадуа.

— Умерь пыл, Вахтанг. Главврач умер от инфаркта ещё до войны, а директор Тульского детдома погиб в боях за город Будапешт. На войну он пошёл добровольцем.

Вахтанг разразился длинной цитатой по латыни.

— Переведи, друг, — потребовал Морозов.

— За деяния мёртвых отвечают живые. Это латынь. Так говорил мой брат Галактион. А что теперь с Татьяной?

— Татьяна окончила школу, поступила заочно в пединститут, работает в том же самом детдоме в Тульской области, где раньше была воспитанницей, — Морозов сделал паузу, на том конце провода зашелестела бумага, — Пиши адрес Лавровой, Вахтанг.

— Пишу, — отозвался Дадуа.

— Тульская область, станция Урасово, посёлок «Путеец», дом 2.

— Спасибо, Виктор, — Вахтанг записал адрес на оторванном листке численника и повторил его вслух, запоминая, — Я тебе очень обязан, но я умею возвращать долги.

— Погоди, — прервал Дадуа Морозов, — Я хотел тебя предупредить, Вахтанг. Я не смог к тебе зайти, я заезжал в столицу всего на пару часов, был в нашем министерстве. Один мой знакомый, честный мужик, зная о нашей с тобой дружбе, сообщил, что под тебя копает Авакумовский клеврет, полковник Коняев. Это страшный человек, Вахтанг. Опасайся его и попытайся остаться живым. Прощай, мне пора, самолёт через час.