Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович. Страница 78

Почему так сильно болит голова? Почему на ней тугая белая повязка? Ах, да! Пожар в здании на Лубянке, куда их с Семёном привезли без объяснения причин задержания. Зачем Амир задержал их, почему отпустил потом? Неужели кому-то на верху было известно о покушении на Вахтанга? Непонятно…

Нет, размышлять опасно! Да и не получается, из-за дикой головной боли. А ещё бессонница, которая мучает Антона все эти годы, что прошли после той встречи с фон Шлёссом в самом начале войны. Бессонница, сопровождающаяся сильной головной болью, это ли не муки адовы? Надо лечь в госпиталь. Там помогут, там хорошие врачи. Они вылечат бессонницу и избавят от головной боли. А кто излечит его, Антона, от душевных мук? Кто вернёт утраченное спокойствие?

Антон прошёл на кухню, налил из крана стакан холодной воды, но выпить не сумел. Стакан выпал из дрожащих рук и, звякнув об угол раковины, разбился.

Мысли опять начали своё движение в истерзанном мозгу Зубарева, следом за ними снова пойдут воспоминания.

Теперь после смерти Дадуа начнётся форменная неразбериха. У Антона было стойкое ощущение, что Вахтанг погиб не от руки Отто фон Шлёсса. Организаторов этого убийства следовало искать в верхушке МГБ. Война кланов Берии и Авакумова вступила в решающую фазу, и Вахтанг стал одной из фигур, которой пожертвовали. С другой стороны, всё говорило о том, что Лаврентий Берия, потерявший старого друга и верного соратника, обязательно ответит на этот подлый удар, не удовлетворившись смертью исполнителя, полковника Коняева. Знал это и сам Авакумов, и его приближённые, готовые в любой момент достойно ответить противнику.

Антон достал из портфеля письмо от участкового Копылова, адресованное Вахтангу Дадуа. Зубарев нашёл его при осмотре квартиры Вахтанга и взял его себе, так, на всякий случай. Очевидно, Вахтанг получил его не задолго до гибели. Зубарев внимательно осмотрел почтовый штемпель на конверте. Да, получается, что за день до собственной смерти Дадуа прочитал письмо от Андрея Копылова, трагически погибшего при проведении научного эксперимента в апреле 1941 года! Да и эксперимента то, по сути, никакого и не было. Просто, велись раскопки на месте падения иноземного тела, в лесу близ деревни Большие Борщи. Антон и сам работал лопатой наряду с Вахтангом, Линке и самим Копыловым. Потом что-то произошло, это что-то сопровождалось человеческими жертвами. Зубарев помнил, как на следующий день крытая брезентом полуторка отправилась в путь от опушки борщёвского леса. Уже смеркалось, но Антон успел заметить, что за рулём грузовика находится переодетый в штатское офицер НКВД. Один из тех, кто осуществлял охрану мест проведения раскопок. В кузове машины лежало несколько брезентовых мешков с телами погибших. Мешки были грубо зашиты толстой дратвой.

В кузове кроме Антона, Вахтанга и Линке никого не было. Машина отъехала от леса совсем немного. Прямо в чистом поле было вырыто несколько могил. Антон с шофёром отнесли два мешка к могилам и, столкнув вниз, споро забросали ямы землёй, без устали работая лопатами. Вахтанг и Линке, тем временем, отнесли ещё несколько мешков, и тоже поместили их в заранее выкопанные могилы. После этого профессор вместе с Антоном и шофёром вернулись обратно к машине, а Дадуа, работая в одиночку, закопал места последнего успокоения неизвестных. Закончив работу, Вахтанг достал из внутреннего кармана шинели наган и произвёл несколько выстрелов вверх, отдавая кому-то последний воинский салют. Когда, через сутки они летели обратно в Москву, Антон услышал обрывок разговора, который вели между собой Линке и Дадуа.

— Никогда не прощу себе смерть Копылова, глупую, случайную, бессмысленную, — горько говорил Вахтанг. — Нет мне прощения, Иван Фридрихович!

— Успокойтесь, Вахтанг, — профессор похлопал Дадуа по плечу, — кто знает, может быть всё ещё можно исправить?

— Нет, — Вахтанг грустно усмехнулся, — даже если у нас и получится, эффект будет недолгим.

— Это почему? — не понял профессор.

— Мёртвым место среди мёртвых, живым — среди живых, — Вахтанг поднял взгляд на профессора. — Живой может уйти к мёртвым, но никогда не будет наоборот.

— Кто знает? — Линке глубоко вздохнул и замолчал.

Тогда Антон, сидевший с закрытыми глазами и кажущийся спящим, не понял смысла разговора Дадуа и Линке. Теперь же, прочитав письмо Копылова, Зубарев понял, о чём они говорили.

«Здравствуй, дорогой Вахтанг! — писал Андрей в своём письме. — Я так до конца и не понял, что же на самом деле со мной произошло. Чудно всё это, ей Богу! Я как будто бы спал, а теперь очнулся от сна и начинаю жить заново. Может, ты был прав, когда убеждал меня уехать из Больших Борщей, но я решил остаться здесь. Хочу жить и умереть на своей земле. Кто знает, надолго ли я вернулся? Спасибо, что ты решил проблему с документами, и объяснил односельчанам моё долгое отсутствие особо секретной командировкой в Москву. То, что ты мне оставил, я конечно сохраню. А если придёт от тебя человек, я знаю, что у него спросить. Живу и служу нормально. Дом мой обветшал, но я скоро приведу его в надлежащий вид. Как будет время, приезжай ко мне, Вахтанг, привози старика-профессора. В деревне с тех пор стало спокойно. Ничего подозрительного не происходит. Вот, вроде, и всё. Писать больше не о чем.

С уважением, возвращённый тобой к жизни капитан Андрей Копылов».

— Ну, и что с этим делать? — подумал Зубарев, складывая и убирая письмо обратно в портфель. — Кому и как это объяснять?

Антон опять погрузился в воспоминания. Некоторое время назад Дадуа отсутствовал на службе неделю. Профессор в это же самое время, сказавшись больным гриппом, отлёживался дома. Как теперь выяснилось, они летали в Большие Борщи, где проводили очередную серию опытов. Да так лихо экспериментировали, что Копылов опять живым оказался! А им с ребятами Дадуа не счёл нужным объяснить, куда они с профессором мотались.

Ничего, зато отсутствие руководства Антон использовал тогда в своих целях. Под видом поиска отчётной документации, Зубарев тщательно обыскал лабораторию профессора. Как бы в насмешку над планами Антона, в ящике письменного стола Линке нашлись ключи от обоих сейфов профессора. Но ни документов, ни контейнера с кристаллами там не было и в помине. В ящике лабораторного стола лежало несколько маленьких контейнеров с мелкими кристаллами. Старик использовал их в повседневных опытах. По мощности эти крупицы породы были слабы, но Зубарева это интересовало мало. Как и предполагал Антон, основную массу кристаллов Дадуа и Линке хранили в другом месте, про которое никому, кроме них знать не полагалось. С чертежами повезло гораздо больше. Вскрыв сейфы, Зубарев обнаружил нарисованный рукой профессора эскиз. На нём была изображена какая-то рама, похожая на ту, что профессор и Дадуа использовали в своих экспериментах по переходу в иное время. Рядом с рисунком теснились стройные ряды формул и расчётов, написанных летящим профессорским почерком. С первого взгляда было понятно, что этот черновик, случайно завалился за толстые папки описаний лабораторных опытов, аккуратной стопкой сложенные у задней стенки сейфа Обычно профессор, проинструктированный Вахтангом на предмет сохранения служебной тайны, сжигал подобные бумаги в конце дня, после окончания работы. А этому листку повезло избежать участи своих собратьев, и он остался цел и невредим, чем сослужил Антону полезную службу. Зубарев сфотографировал черновик, щёлкнув чудодейственной американской зажигалкой, и аккуратно убрал листок на место, подоткнув под пыльные папки. Закрыв сейф, Антон снял перчатки, в которых орудовал в лаборатории, и, утерев со лба обильно выступивший пот, направился домой. Теперь можно было отправляться на встречу с Отто фон Шлёссом!

В тот же день, вечером, Антон, одетый в гражданское, стоял в кассах Большого Театра, выпрашивая у важного администратора билет из брони. Билетов не было, вся бронь была востребована и выкуплена. Администратор, седой, благообразный мужчина, похожий на старорежимного учителя словесности, поднялся из-за стола и объяснял осаждавшим его театралам, что билетов на сегодня нет, и не будет.