Спасти Советский Союз (СИ) - Баксаляр Илья Николаевич. Страница 17

Я с нежностью проводил этот прекрасный город и с тоской вспомнил свои лучшие годы, добрые улыбки эстонских девушек и юношей на певческом празднике, тысячи исполнителей и десятки тысяч зрителей. Как мощно пела эта огромная капелла, какие фантастические переливы звука и огромная мощь единения хора и зрителей. Я так любил бывать на этих фестивалях и восхищался всем, что происходило вокруг меня. Я любил Эстонию за ее сдержанность, красоту, аккуратность и спокойствие. Но все это в прошлом, а ведь, будь я здоров, этот край был бы моим украшением.

Ветер понес меня вдоль Балтийского моря на юг. Вот и русло знакомой реки. Западная Двина, по-латышски Даугава. Внизу раскинулся прекрасный город Рига. А вот и шпиль Домского собора. Я часто бывал там. Внутри особая атмосфера, в окна храма через цветные витражи пробиваются лучи солнца, и все убранство собора покрывается необычайными красками. В сочетании с высокими темными потолками это создает фантастическое ощущение присутствия в другом мире, а когда заиграет знаменитый орган, душа улетает в далекие просторы этого чудного мира.

Рига особый город. Старинный, средневековый, современный и рабочий. Я помню, как здесь строились новые заводы. Рижский вагоностроительный, чьи составы бегали по всей огромной стране. Знаменитые радиоприемники «ВЭФ» любили во всех моих республиках – их делали здесь, на Рижском радиозаводе. И, конечно, микроавтобусы РАФ, созданные умелыми руками рабочих столицы прекрасной республики. А самым большим подарком была бутылочка Рижского бальзама. Казалось только вчера, радовался успехам Латвии. Вспоминая ее красных стрелков, охранявших самого Ленина. Они мужественно воевали за меня в самые суровые годы Гражданской войны. Это были очень идейные и преданные делу революции люди.

Я сидел на туче, а память возвращала в прошлое. Город скрылся за горизонтом. Тоска тихо заползала в душу, гнетущей ностальгией. Почему же я умер, если везде было так хорошо? Почему народ не поддержал меня? Надо обязательно поговорить со Сталиным. Ведь, по сути, он заложил мой фундамент на многие годы, отойдя от проекта, который создавал Ленин. Меня стали одолевать сомнения. Хотя, с другой стороны, зачем? Историю не повернешь вспять.

Тут очнулся. Постой! Но ведь я много раз почти умирал и опять возрождался. Надо обязательно узнать причину смерти, чтобы передать потомкам ошибки прошлого и сберечь то, что еще осталось от меня. Ради этого нужно докопаться до истины и понять причины болезни, которая меня сгубила. Тучи поплыли на восток, я решил отправиться в Москву. Нужно все-таки поговорить со Сталиным. Мало ли, что про него говорят. Духи не врут, они освобождены от земных проблем, им нет смысла обманывать самих себя.

Все небо было покрыто густыми облаками, и не было видно земли. Я заснул. Первые лучи солнца разбудили меня. При ярком свете нехотя открыл глаза. Яркий диск выплывал из-за горизонта над огромной русской равниной, возвещая о начале нового дня. Где-то внизу кукарекали первые петухи, постепенно просыпались люди. Еще немного и все придет в движение. Закипят миллионы чайников на кухнях, приготовлены и выпиты десятки миллионов чашечек чая и кофе с бутербродами с колбасой, и масса людей хлынет на улицы по своим делам. Жизнь продолжается, она кипит и бурлит огромной энергией и разнообразием красок.

Глава четырнадцатая. У Кремлевской стены

Впереди показался огромный город, отражающий солнце миллионами окон и зеркальной поверхностью бесчисленных небоскребов. Москва, мое сердце. Здесь почти всегда определялось мое будущее. А вот и Кремль! Я плавно опускаюсь, тихо захожу за Мавзолей. Вот и могила Сталина. Когда-то вождя народов положили рядом с Лениным, и останки двух великих людей находились в одном помещении. Как символ единства и преемственности двух вождей. Но через несколько лет все поменялось. Ленин – это наше все, а Сталин оказался все-таки обычным человеком и был похоронен в могиле, над которой стоит его бюст.

Я присел рядом с местом упокоения Сталина. Как ему сейчас там, в другом мире? Он был неверующим и не рассчитывал ни на рай, ни на ад. Да, в этом мире нет ни того, ни другого, только пустота и воспоминания, которые навсегда остаются с нами.

Через некоторое время я обратил внимание, как здесь стало многолюдно. Духи великих людей кружились у Кремлевской стены, обсуждая друг с другом какие-то вопросы. Я видел прозрачные силуэты Ворошилова, Буденного, Кирова, Орджоникидзе, Куйбышева, Горького. Чуть поодаль от них заметил Крупскую и младшую сестру Ленина Марию Ульянову, Чкалова и Говорова. Все они сидели на скамейках для почетных гостей рядом со стеной. Вспоминали прошлое, спорили, потом мирились, опять спорили и опять мирились, так теперь протекала их вечная жизнь в другом мире. Мне было не очень интересно слушать их беседы, важно услышать мнение вождя народов, который так много сил и знаний вложил в мое будущее.

У Кремлевской стены собиралось все больше и больше духов самых лучших людей моего народа. Среди них заметил и выдающихся деятелей международного рабочего и коммунистического движения. Каждый обсуждал свою тему и старался донести свое мнение до других. «Не скучно тут у них», – подумал я про себя. Мне в этом отношении тяжелей, все время провожу в одиночестве, лишь иногда удается с кем-нибудь побеседовать, но и то очень редко.

Я сидел у могилы много часов и наблюдал за жизнью душ известных и узнаваемых личностей. Вот Чкалов что-то рассказывает Горькому, а великий пролетарский писатель внимательно слушает, кивая головой в знак согласия. В стороне от них, знаменитый маршал Толбухин беседует с другим маршалом Огарковым о военных стратегиях, их разговор пестрит военными терминами. Добрая и отзывчивая Мария Ульянова беседует с Кларой Цеткин, а Крупская под руку с Кировым прогуливаются вдоль голубых елей, тихо рассуждая о судьбе партии и народа. Вот герой войны Жуков громким голосом говорит что-то некогда могущественному министру обороны Гречко.

Посмотрев по сторонам, заметил в углу на лавочке сидящую в одиночестве фигуру. Никто к ней не подходил. Тихо подошел ближе, мне стало интересно, что эта за личность, которая держится от всех в стороне. Подойдя, заметил, что это мужчина, он отвернулся в сторону и тоскливо смотрел на рубиновую звезду на Спасской башне. Ему здесь явно было некомфортно. Я осторожно присел рядом.

– Здравствуйте!

Человек повернулся ко мне и едва не отпрянул.

– Это ты? – Его глаза стали круглыми от изумления, и страшная тень прошла по лицу. – Ты умер? – Он не верил своим глазам.

– Да. Оказался здесь. Мне тоже стало грустно.

–Да! – подавив минутную слабость, проговорил человек. – Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление. Все так получилось, как я когда-то высказывался.

Мой собеседник надолго задумался. Я внимательно присмотрелся – да это же Иосиф Виссарионович!

Здравствуй, товарищ Сталин. Я тебя как раз искал

– А я вот не думал застать тебя здесь, – раздраженно проговорил вождь народов. Во время душевного волнения кавказский акцент в его речи усиливался – Не для того я посвятил всю свою жизнь народу, чтобы видеть тебя мертвым.

– Скажи, товарищ Сталин, почему я умер?

– Не всех врагов перестреляли! – Он встал и начал не спеша ходить из стороны в сторону, теребя в руках трубку.

– А почему ты пошел в революцию? К тебе плохо относились родители?

Вождь немного подумал, заметно волнуясь, мне стало понятно, что детство у него было нелегким.

– Мать у меня поденщица, много работала и была по натуре пуританкой, мне часто доставалось от нее. Так получилось, что я остался единственным ребенком, другие ее дети умерли при родах, и вся материнская любовь досталась мне, но такая опека страшно раздражала. Мать хотела видеть меня священником, и была ужасно разочарована, что я не воплотил ее мечты. Я учился в духовной семинарии, и терпеть не мог жестоких правил, которые были там установлены. Видимо, из-за этого и стал революционером. Я протестовал против всего, что окружало в семинарии. В конце концов, меня выгнали оттуда, как бунтаря. Поначалу перебивался случайными заработками, но домой возвращаться не хотел. Мне хотелось свободы. Потом познакомился с русскими социал-демократами, сосланных на Кавказ, в частности, с Калининым. Работал на железной дороге. В теплый весенний день организовал первомайскую демонстрацию в Тбилиси. Там же впервые выступил на митинге. Отсюда и началась моя революционная деятельность. В декабре девятьсот пятого был направлен на съезд партии от Закавказья и впервые познакомился с Лениным. Но он на меня особого внимания не обратил. Неприятно чувствовать, когда с тобой никто не хочет общаться и смотрят на тебя свысока. Очень унизительно, особенно не понравился этот молодой еврей Троцкий. Герой революции девятьсот пятого года, он ходил с таким высокомерным видом, что сразу вызвал у меня отвращение. Чем он лучше меня? Я ведь тоже сюда попал не просто так. Уехал со съезда в тяжелом настроении, мне показали, что я никто, мелкая букашка. Тогда себе сказал: ну, подождите у меня, я стану сильным, и все вы будете валяться у меня в ногах и вымаливать прощение, грубые самовлюбленные зазнайки. Да, они все очень умные и образованные, но так далеки от народа, а я часть рабочего класса и, наверное, лучше всех знал настроение и мысли простых людей. Забыв на время об обидах, занимался выпуском газеты «Правда», везде поддерживал Ленина. Он, правда, был далек от России, и ее реальностей не очень хорошо разбирался в потребностях людей, но его считали лидером, и я старался быть ближе к нему. Работал активно, целеустремленно, за что был арестован, по решению суда сослан в Сибирь, но Февральская революция меня освободила. Вернулся в Петроград. Здесь творилась полная сумятица, но у меня открылся талант создавать управленческий аппарат и, конечно, работа для меня нашлась. Не знаю, как пошли бы дела потом, ситуация была сложная, но случилась Октябрьская революция, ее организовал и провел Троцкий. Наш Лев, как мы его звали за глаза, опять стал героем. На этот раз я спокойно смотрел на его величие и гордыню: подожди, ты часто отрываешься от земли, и это тебя поведет. Революция свершилась, и тут началось такое. Вспыхнула Гражданская война. В ЦК не было единства, мнений высказывалось много, но я всегда поддерживал Ленина, и тем самым заслужил его доверие. Вскоре меня включили в узкий круг руководителей большевиков. Партия направила меня на фронт. Я отвечал вместе с Ворошиловым за оборону Царицына. Положение на Волге было крайне тяжелым. Атаман Дутов и генерал Краснов шли на город лавиной. Мне просто не повезло, попал в самый опасный для Советской России фронт. Белые рвались к Москве. Под напором врагов город Царицын пришлось оставить. Еще немного, и мы бы были полностью разгромлены белыми. Наши войска уныло отступали, и что бы я ни делал, остановить их было невозможно. Но в самый тяжелый момент приехал Троцкий. Честно скажу, его очень не любил. Но он сотворил нечто такое, что мне никогда невозможно повторить. Построил отступающие войска и обратился к ним с речью. Вроде говорил те же слова, что и я. Но, что произошло после его выступления, до сих пор не могу понять. От него шла такая энергетика, что понял, насколько я слаб по сравнению с ним. Ты знаешь, как тяжело чувствовать свою ущербность рядом с людьми, которые на голову выше тебя. Троцкий затмил всех нас руководителей партии. Рядом с ним чувствовал себя слабым и беспомощным. Отвратительное чувство. Тогда все мои солдаты поверили ему, они уверенно шли в бой, и знаешь, что больше всего меня задело?