Распутанный (ЛП) - Шоуолтер Джена. Страница 26

— Король, — огрызнулся на нее Райли. — Мой король. С этого момента ты будешь обращаться к нему именно так.

Ее подбородок приподнялся, хотя она не сводила с Эйдена глаз.

— Через тринадцать дней я назову его королем. А до тех пор…

На мгновение Эйдену показалось, что она может достать один кинжал из ножен и метнуть его прямо в сердце. Он покрылся холодным потом. Только не очередная поножовщина.

Но она осталась на месте и сказала:

— Кроме того, я еще не решила, последую ли за ним.

Райли спустился с возвышения и встал перед ней нос к носу.

— Это вызов?

Наверху охранники с мечами, казалось, приготовились атаковать. Эйдена, Райли или Лорен, он не был уверен, кого.

— Довольно, — сказал Эйден, не зная, что еще сделать. Я не король. Я не хочу быть королем. Но что-то нужно сделать. — Мы обсудим все позже. А сейчас я рад познакомиться с членами семьи Виктории. Знакомство состоялось, ты можешь идти. — Это прозвучало достаточно по-королевски?

Удивительно, но да. С чопорным кивком и убийственным взглядом Лорен развернулась на пятках и важно прошествовала из зала. Дверь снова хлопнула. Он заметил, что и люди ушли. Он не слышал, как они уходили, но они каким-то образом по-тихому растворились.

— Что теперь? — спросил он, вставая. У него закружилась голова, и ему пришлось схватиться за подлокотник трона, чтобы не упасть. Как долго он сидел?

— Прием в твою честь. — Виктория с нежностью убрала волосы с его лба. — Ты в порядке?

Нет. Да. Может быть.

— Сколько сейчас времени?

— Почти три.

Значит, он пробыл здесь четыре часа, и через три часа с небольшим ему нужно «вставать», чтобы пойти в школу.

— Я должен вернуться на ранчо. Завтра в школу, мне нельзя снова пропускать занятия. — Он знал, что она могла провернуть всякое своим голосом, заставить всех думать, что он был там, где его не было, но он хотел пойти. Ему пришлось бороться за ее посещение, и он не собирался тратить впустую возможность учиться и самосовершенствоваться.

Да, возможно, он будет спать на всех занятиях, потому что даже сейчас он боролся с зевотой, но он все равно пойдет. Может, уроки осядут в его подсознании.

— Еще чуть-чуть и я отвезу тебя домой. — Ее ладони скользнули по его плечам и обхватили за шею. Она прижалась к нему. — Обещаю.

Она собиралась поцеловать его? Они целовались раньше, но очень осторожно и недолго. Он хотел тогда большего, и, несмотря на свое состояние, он знал, что захочет большего и сейчас. Захочет глубокого поцелуя.

Шли минуты за минутой, но она просто держала его. Он пытался не впасть в разочарование.

«По крайней мере, сейчас его хоть что-то волновало», подумал он.

— Все это место кричит о стереотипах, ты знаешь об этом? — сказал он, пытаясь отвлечься. — Этот черный цвет, мантии, обстановка, от которой мурашки бежали по коже.

— Отец любил стереотипы. Любил играть на них.

Ее отец. Было нечто такое, что Эйден знал об этом мужчине, ему казалось, нужно что-то рассказать ей… но он не мог ни о чем думать.

— Почему же он любил играть на них?

Она изящно повела плечом.

— Люди, с которыми мы сталкиваемся, думают, что мы просто прикидываемся вампирами. Нас считают странными, но не видят в нас угрозы.

Он понял. Странных, не от мира сего избегали, оставляли в одиночестве. На тех, кто представлял угрозу, охотились, уничтожали.

— То же самое можно сказать и о тебе, Эйден Стоун. — В ее голосе прозвучали нотки веселья. — Мои люди считают тебя скорее странным, чем опасным.

— Как же ты об этом узнала?

— Никто не пытался убить тебя.

— И то правда, — сказал он с улыбкой.

— Знаешь, я горжусь тобой, — сказала она хрипло, ее взгляд упал на его губы, а потом на шею.

У нее была жажда? Пожалуйста…

Райли кашлянул.

Они не обратили на него внимания.

В жизни Эйдена было мало одобрения, и он впитывал его. В медицинских учреждениях врачи просто задавали ему вопросы, а пациенты варились в собственных проблемах. В приемных семьях ни действующие из лучших побуждений, ни безразличные родители не знали, как с ним быть, поэтому даже боялись его. На ранчо же поначалу другие ребята смеялись над ним.

— И тебя не смущает, что я всего лишь слабый человечишка? — спросил он. Он знал, что даже если она и принимает его, именно таким его видели ее люди. И возможно, всегда будут видеть.

Она ответила вопросом на вопрос.

— А тебя не смущает, что я кровожадное чудовище? — Даже когда она говорила, ее взгляд возвращался к дико бьющейся жилке на его горле. Она облизнула губы.

— Мое чудовище испытывает сейчас жажду?

— Нет, — просипела она, руки упали вниз. Она отступила назад, увеличивая расстояние между ними.

— Лгунья, — сказал он, но не сдвинулся с места. Она отказывалась пить из него, потому что не хотела превращать его в раба крови. Он понимал, но ненавидел саму мысль, что ее красивый рот прикасается к кому-то еще.

Они не будут спорить об этом сейчас. На это нет времени.

— Идем. — Полная решимости, она протянула руку. — Нас ждет вечеринка.

Он переплел их пальцы и предоставил ей возможность сопроводить его вниз по ковру, Райли тащился сзади в нескольких шагах. Чем ближе они подходили к дверям, тем больше за ними становился шум. Но когда они прошли толстые металлические арки, оказалось, что в холле никого не было. Были только гипсовые статуи людей, животных и замысловато высеченные бюсты, вскрытые и пустые. Для чего тогда они?

За другой парой дверей, однако, была бальная зала, наполненная вампирами, их охранниками-оборотнями и людьми. Вампиры разговаривали и смеялись, волки в животном обличье бродили повсюду, а люди снова стояли с краю, с нетерпением ожидая, когда их позовут.

Черные мощеные стены, равномерно усеянные длинными, овальными зеркалами, и опять же единственным источником света были золотистые отблики свечей. Потолок был похож на… Он нахмурился. Ну конечно. На паутину. В ее центре висела люстра, ножки которой простирались в стороны, как будто паук шел по потолку.

Кто-то заметил его, и разговоры прекратились, внезапная тишина прервала его влюбленный осмотр. Все головы повернулись к нему. Эйден неловко переступил с ноги на ногу. Так прошло несколько минут — целая вечность. Никто не двигался и не говорил, только оценивающе смотрели на него.

Он должен что-то сделать? Или что-то сказать?

Ими всегда правил Влад, напомнил он себе. Они были так же растеряны, как и он. Не то чтобы он планировал править ими, скоро он выйдет из игры.

— Он действительно готов увидеть? Узнать? — пробормотал кто-то. Разговоры возобновились, шум быстро нарастал. Ему казалось, он слышит голоса монстров — а может, пиршества — и орды. Возможно, даже скучающие.

— Может, нам дождаться коронации? — спросил кто-то еще.

— Дождаться, чтобы увидеть что? — спросил он Викторию уголком рта.

Она неловко переступила, как и он, и прошептала:

— Они хотят рассказать тебе о… они хотят, чтобы ты знал… Ох, это трудно. Я надеялась, что мне никогда не придется говорить с тобой об этом, но поскольку ты король, было решено, что тебе нужно знать.

— Знать что?

— Что мы не… одни.

Буквально? Он и сам узнал об этом. Очевидно, они не понимали друг друга.

— Ты не хочешь объяснить мне, что это значит?

— Нет.

— Все же сделай это.

Она вздохнула.

— С нами есть… нечто.

Ла-адно. Попробуем по-другому.

— Если я буду править всем этим… — Боже, он не мог поверить, что говорил это, даже для того, чтобы получить ответы. — Мне нужно обо всем знать. Поэтому давай еще раз. Что там с вами?

Два розовых пятна расцвели на ее щеках.

— Это так стыдно, ты можешь с криками сбежать от меня, как только узнаешь.

— Я видел, как ты ешь, и не сбежал с криками.

— Да, но это хуже.

Он не сдавался.

— Обещаю, ничто не заставит меня сбежать от тебя, — сказал он, сжав ее руку. — Ты знаешь, ты мне нравишься такой, как есть.