Вернувшийся к свету (СИ) - Вэдер Ольга. Страница 30

- Это Карими? - шепотом спросила Леми.

- Нет, - Ардаггер скривил губы. - Это Линнель, моя сестра.

- Что?! - изумленно воскликнула девушка и, секунду помолчав, спросила тише: - почему?..

- Рука не поднялась выбросить такое произведение искусства, - усмехнулся дан. - Маргол, будь добр, уйди с дивана, ты не комнатная собачка старой княгини!

Леми повернула голову и увидела лежащего на длинном диване, покрытом роскошным ковром, могучего серого волка с черной полосой на морде. Зверь грустно посмотрел на дана и жалобно сообщил:

- Я стер лапы, Хозяин!

Девушка в очередной раз едва не потеряла дар речи:

- Он говорит?!

Вместо Ардаггера ответил сам Маргол:

- Конечно. Я же барх!

- Леми, это Маргол, - сказал Ардаггер. - Вожак бархов... теперь.

- Очень приятно, - вежливо произнес волк. Голос у него был низкий и вкрадчивый.

- Взаимно, - ответила Леми и огляделась.

Обнаружив кресло, она шагнула к нему. Кресло стояло рядом с огромным, в рост Ардаггера, зеркалом. Леми хотела было посмотреть на себя, но с грустью обнаружила, что зеркало испорчено: стекло оказалось мутно-белесым и ничего не отражало. Зато рама была покрыта такой восхитительной резьбой, что, прежде чем сесть, Леми залюбовалась ею и не заметила, как Ардаггер, взяв со стола какую-то бумагу, читает и хмурится.

- Что ты сделал с гонцом, Маргол? - услышала Леми.

- Хозяин, - неторопливо ответствовал барх, - мне пришлось его убить.

Леми опустилась в кресло и крепко сжала подлокотники.

- Подобное деяние я называю серьезным промахом, - с досадой пробормотал Ардаггер, бросая бумагу на стол.

Маргол вздернул верхнюю губу, показав белые клыки. Леми поняла, что он так улыбается.

- По-вашему, об этом должны были узнать в Оннелане? - почти насмешливо спросил волк.

Ардаггер наклонился к нему и четко произнес:

- Вот именно!

Зверь отшатнулся от него.

- Не понимаю, - подумав, признался он.

- Маргол, тебе ничего понимать не надо, - хмуро сказал дан и неожиданно сердито приказал: - уйди, наконец, с дивана, ты же линяешь!

Волк спрыгнул на пол и улегся за столом. Ардаггер посмотрел на него и задумчиво забарабанил пальцами по столу. Он размышлял. Леми хотелось узнать, что было в письме, но когда она решилась попросить у Ардаггера бумагу, дан, пристально посмотрев на барха, перестал стучать по столу.

- Маргол, кто-нибудь из твоих сородичей остался на юге?

- Все там, - почтительно отозвался волк. - Я велел им следить за Эльфийским берегом и сообщать, если случится что-нибудь.

Ардаггер одобрительно кивнул:

- Иногда, очень редко, ты выказываешь здравый смысл.

Маргол обиженно пробурчал что-то - его явно задел и ехидный тон Хозяина, и неприятный смысл его слов. Волк на самом деле был умен, Кэрхед прекрасно знал это; и Маргол, демонстративно отвернувшись, начал зализывать стертые до живого мяса подушечки на лапах. Дан повернулся к девушке:

- Леми, сделай одолжение, позови сюда саанаров и Бартога; они наверняка в оружейной.

Ардаггер ожидал от нее комментариев, но девушка без слов вышла и направилась в оружейную. Дорогу туда она запомнила отлично.

На подходе к этому залу она услышала грохот, удары железа о железо, гул голосов, смех и возгласы. Войдя, она убедилась, что почти все саанары здесь. Кроме них, в оружейной находился человек, которого Леми до того ни разу не видела. Длинный, худой, темноволосый, он стоял у стены, скрестив руки на груди, и весело улыбался. Саанары же по-своему развлекались, и никто, кроме Шайни, не заметил, как вошла Леми.

Девушка притворила дверь и остановилась на пороге. Саанары занимались тем, что метали ножи. Мишенью служил круглый деревянный щит, в котором уже торчало с полдюжины клинков. Леми увидела, как Харстэй с острого угла бросил длинный кинжал, и лезвие, наполовину войдя в щит, победно задрожало в самом центре. Бросок сопровождался одобрительным ревом.

- Кто повторит? - весело спросил Харстэй.

Шайни вскинул арбалет и выстрелил. Стрела впилась в волоске от косо торчащего кинжала Харстэя. Стрелок натянул рычагом тетиву и зарядил оружие. Новый выстрел - и щит с грохотом упал на пол: стрела перебила веревку, на которой он был подвешен. Шайни бил, как показалось Леми, не целясь вообще, навскидку.

- А что дашь за этот бросок? - раздался голос Картана, и что-то со свистом пронеслось в воздухе.

Леми зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела торчащий в стене топор. Девушка подумала, что пора прекращать эти игры, и сделала шаг, однако ничего не успела сказать, поскольку Харстэй произнес:

- Бартог, ставлю десять золотых, что я стреляю лучше.

Бартог? Леми невольно подалась вперед. Человек, стоявший у стены, засмеялся:

- Чтобы я с тобой спорил...

В компании создателей мира Бартог держался свободно и уверенно, как равный среди равных.

Леми вспомнила, зачем пришла. Ардаггер ждет, пронеслось у нее в голове, и, наверное, сердится. Она деловито пнула валяющийся на полу шлем, и, когда все обернулись на грохот, сказала:

- Вас ждет Ардаггер у себя в комнате. Он просил поторопиться.

Все двинулись к выходу. Леми поймала за рукав проходившего мимо Картана и спросила:

- Где Раймор?

- У себя, наверное, - ответил Чекан. - Поднимитесь по лестнице, его комната наверху.

Леми поблагодарила его и отправилась искать Раймора.

Саанар действительно был у себя, и Леми обрадовалась возможности увидеть его жилище. По рассказам она составила о Райморе мнение как о великом художнике и ожидала увидеть его комнату похожей на студию живописи. Но ее ожидало разочарование: на стенах ничего не висело, а в комнате царил тот порядок, который вообще был характерен для Харда.

Передав ему, что Ардаггер звал саанаров, Леми взглянула на стену, в которой, как ей поначалу показалось, было пробито большое окно, и задержала на ней взгляд. Девушка вдруг поняла: это не окно, а картина. Сделали ее так, что создавалось впечатление, словно часть пейзажа вырезали и поместили в раму. Только вглядевшись и увидев, что изображенный на картине далекий лес неподвижен, листья ближних деревьев не колышутся ветром, а вода в реке не течет, становилось понятно, что все это нарисовано.

- Потрясающе, - с искренним восхищением сказала девушка.

Саанар пристально смотрел на Леми, ероша волосы, потом решился и произнес:

- Хозяин не любит, когда опаздывают, но я рискну навлечь на себя его гнев: хочу вам кое-что показать. Вы оцените.

Он подошел к огромному шкафу, открыл скрипнувшую дверцу, долго искал что-то в темных недрах и наконец вытащил запыленную картину. Смахнув рукавом пыль, Раймор поставил картину на столик у стены, так, чтобы на нее падал свет из окна.

Леми подошла ближе, всмотрелась и узнала в изображенном на портрете человеке Ардаггера.

Источник освещения был расположен позади, и волосы дана казались наполненными светом, зато лицо оставалось в тени. Тени делали лицо дана угрюмым, если не злым, и будто этого было мало, сведенные брови бросали на глаза еще одну тень, от взгляда этих глаз, в которых отблесками пламени горели алые огоньки, мороз продирал по коже. У губ собрались жесткие складки, говорящие о решительности и жестокости, - создавалось впечатление, что Ардаггер вот-вот усмехнется одной из своих самых неприятных усмешек и скажет что-нибудь насмешливо-злое. Дан был в вороненых доспехах, но они поблескивали, и ощущения сплошной черноты не было.

- Это страшно, - сказала Леми, с трудом оторвавшись от портрета.

- Да, пожалуй, - поразмыслив и пристально посмотрев на картину, согласился Раймор.

- Портрет Линнель тоже ты писал? - спросила Леми. - Тот, что висит в комнате Ардаггера.

- Конечно, - ответил саанар, снова убирая картину в шкаф, и, обернувшись, пояснил: - лучше убрать с глаз долой: Хозяин этот портрет не любит. Да, Леми, - Раймор прикрыл дверцу шкафа, - не говорите никому, что вы его видели.

- Не скажу, - пообещала девушка. - Между прочим, Раймор, могу я попросить тебя об одной вещи? Говори мне "ты", - Леми хитро улыбнулась. - Мы как-никак "родственники".