Вдовы носят траур - Гарднер Эрл Стенли. Страница 12

Встретил меня Баффин с холодной яростью в глазах.

— Вы не имеете права приезжать сюда, Лэм, — сразу сказал он.

— Мне необходимо поговорить с вами.

— Меня с трех часов дня всегда можно застать в ресторане.

— Разговор не терпит отлагательства. За каким чертом вы придумали заставить нас заманить Фрэнка Селлерса в ваш ресторан на тот момент, когда там совершалось убийство?

— Вы что, всерьез полагаете, что я мог знать, что в моем ресторане будет совершено убийство?

— В таком случае произошло невероятное совпадение.

— Лэм, — сказал он медленно. — Мне наплевать на то, что вы думаете. Вы, наверное, еще не знаете, что вы сами горите синим пламенем.

— Это отчего же?

— Два человека видели, как вы выходили из кабины номер тринадцать меньше чем за две минуты до того, как было обнаружено убийство. Вашу наружность очень точно описали свидетели. Пока что полиция еще ничего не предпринимает по этому поводу, но они, несомненно, оставляют себе возможность в любой момент вернуться к этим показаниям.

— Вам было известно, что Калверт собирался посетить ваш ресторан вчера вечером?

— Конечно нет! Не глупите! Я нанял вас для выплаты выкупа, потому что не хотел больше никогда встречаться с ним.

— Вы видели его у себя в ресторане?

— Конечно нет.

— Вы убили его?

Глаза Баффина злобно сузились.

— Послушайте, Лэм, — сказал он. — Мы живем в мире, где человек человеку — волк. Если вы только намекнете кому-нибудь, что я мог убить этого парня, я в тот же миг засажу вас в тюрьму. Я не слюнтяй, которого каждый может безнаказанно толкать в спину. У меня большие связи. И я могу быть жестоким.

— Продолжайте, — попросил я. — Вы меня интересуете.

— Полиция заявила мне, что они сегодня же намерены допросить меня насчет вас, насчет того, каким образом все вы оказались в моем ресторане. И я собираюсь рассказать им все.

— О деле с шантажом?

— Я собираюсь сказать им, что я нанял вас для определенной работы, но что вы вели со мной двойную игру.

— И именно поэтому вы пригласили нас на званый обед? — невинно спросил я.

В его глазах заметалось новое сомнение. Он понял, в какое дурацкое положение он мог бы загнать себя.

— Ну ладно, — сказал я. — Теперь я намерен кое-что сказать вам. Я не знаю, в какую игру вы играете.

Но думаю, что вам, еще до того, как вы начнете катить на меня бочку, следует знать об одной вещи.

— Я не собираюсь толкать на вас бочку.

— Фотографии, — спокойно сказал я, — на которых возле машины около мотеля изображены вы и Конни…

— Заткнитесь вы, чертов болван, — злобно перебил меня Баффин. Но он не кричал, он понизил голос почти до шепота. — Моя жена дома!

— Я только хотел сообщить вам, что эти фотографии не были сделаны шантажистом тайно и незаметно: На фотографиях изображена инсценировка…

— Что? — вскричал Баффин.

— На фотографиях изображены люди, которые позируют. В момент съемки они стояли неподвижно. Чтобы шляпа не закрывала ваше лицо тенью, оно специально повернуто к свету. Вы знали, что вас снимают.

Даже машину вы поставили так, чтобы солнце лучше освещало ее номер. Кстати, чтобы цифры резче выделялись, номерной знак был специально вымыт. Фотографии сделаны не при естественном свете — была использована подсветка.

Он сидел и молча смотрел на меня. Потом неуверенно спросил:

— Когда вы догадались об этом?

— Сразу, как только увидел фотографии. Я сам немало снимал скрытой камерой и сразу могу отличить фотографии, на которых позируют. В нашем деле приходится делать тайные снимки, и, когда вы снимаете при естественном освещении, у вас на фото всегда будут некоторые технические дефекты. Когда вы снимаете людей в движении, их черты обязательно будут чуть-чуть смазаны. Снимки, которые мы получили у Калверта, — фальшивки. Это инсценировка. Вы очень аккуратно расставили чемоданы. Взяли под руку Конни. Повернули лицо так, чтобы на него падал свет.

Сказали Конни, чтобы она посмотрела на вас. А потом застыли в ожидании, чтобы получились качественные снимки. Это была одна из основных причин, по которой я не отдал вам полученные от Калверта документы. Поскольку Конни была нашим клиентом и поскольку нет никаких поводов подозревать, что она была в сговоре с фотографом, я решил, что ваши интересы не совпадают с ее интересами. А может быть, и противоположны им. В то же время я почувствовал, что вы действуете заодно с шантажистом. Можно было предположить, что ваш план состоял в том, чтобы вытрясти из Конни Алфорд десять тысяч. Правда, я не думаю, что вам настолько нужны деньги, чтобы ради такой суммы идти на подобные махинации. Но никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Вот примерно такова в общих чертах схема событий.

— Сукин сын! — сказал Баффин.

Но теперь в его голосе не было злости. Скорее прозвучало невольное восхищение. Я молча сидел и ждал, что он скажет дальше. Наконец он сказал:

— Я сглупил?

— Вы сглупили, — согласился я с ним.

— Но вы ошибаетесь, считая, что я связан с шантажистом. По крайней мере я не связан с ним настолько, чтобы делить полученные за шантаж деньги.

— Расскажите об этом подробнее, — попросил я.

— Это было сделано, чтобы защитить Конни.

— Хороша защита! — сказал я с сарказмом.

— Нет, вы не понимаете. Утром шестого числа она была в Сан-Франциско. А необходимы были доказательства того, что в это время она оставалась в Лос-Анджелесе и провела здесь весь уик-энд. Фото, сделанные с целью шантажа, показались нам в таком деле самым лучшим доказательством. Особенно убедительно такое доказательство зазвучало бы при участии частного детектива, который бы выплатил шантажисту деньги.

Мы немного помолчали. Потом я спросил:

— Хотите что-нибудь добавить к этому?

— Нет, — отказался он.

Мы снова немного помолчали. Но он не выдержал долгого молчания:

— Если вы отдадите мне эти фотографии и позволите уничтожить их, а после этого согласитесь быть свидетелем того, что на фотографиях возле покидающей мотель машины были действительно изображены я и Конни, а также подтвердите то, что вы своими глазами видели датированную пятым числом регистрационную карточку мотеля… — Он замолчал, глядя на меня с надеждой. Потом все же добавил: — На этот раз десять тысяч получили бы лично вы…

— По-видимому, вы не совсем правильно оцениваете ситуацию, — сказал я. — Нашему агентству была поручена защита интересов Конни Алфорд. И я готов защищать ее интересы. Но я не могу брать взятки за лжесвидетельство в пользу кого бы то ни было.

Он о чем-то ненадолго задумался, потом резко вскочил на ноги:

— Лэм, никому об этом не говорите. А сейчас вам лучше уйти. Я скоро сам свяжусь с вами. — И вдруг добавил: — Дело получает неожиданный оборот.

Он проводил меня до двери. Когда мы вышли из его кабинета, в гостиной появилась и тут же двинулась в холл какая-то женщина. Она начала подниматься по лестнице. Но вдруг увидела нас и остановилась. Потом с подчеркнутой теплотой поздоровалась со мной. Она была много моложе Баффина. И была абсолютной блондинкой. Из тех женщин, что много внимания уделяют прическе, косметике, одежде, даже манере двигаться. Все, что она делала, было спланировано и тщательно обдумано.

— О, доброе утро, дорогая, — сказал ей Баффин.

— Привет, дорогой!

Она продолжала стоять, глядя на меня, как бы ожидая, когда ей меня представят.

— Я сейчас зайду к тебе, — вместо этого сказал ей Баффин.

Он вытолкнул меня из дома и торопливо захлопнул за нами дверь.

Рядом с моей машиной стоял большой «кадиллак».

На всякий случай я посмотрел на номер — ХГС 609.

Очевидно, жена Баффина только что откуда-то приехала. Я готов был поспорить на пятьдесят долларов против цента, что она ездила в агентство, в котором я нанял свой автомобиль. Там она по регистрационной карточке узнала, кто я такой, и на всякий случай записала все это для будущего. Она, несомненно, была женщиной такого сорта.