Драконослов (СИ) - Кутейников Дмитрий. Страница 9

— К сожалению, я очень плохо знаю обычаи подгорного народа, но, возможно, стоит не только смотреть на успехи выпускников в разных областях знания, но и спрашивать их самих? Если они хотя бы в половину так рассудительны, как Вильгельмина — их мнение вполне достойно как минимум быть услышанным… Я по себе знаю: не всегда дело, которое получается хорошо, является тем, к которому лежит душа и которым принесёшь наибольшую пользу… И смотрите на происшедшее с положительной стороны, это всегда полезно: вам выдалась редчайшая возможность вернуть утерянное знание и исправить скверную ошибку!

— Жалко его, такой удар… Не сломался бы старик… — Мы с Вильгельминой возвращались в выделенный нам на время разбирательства жилой блок во «внешней», гостевой части подземного комплекса — фактически, небольшую уютную квартиру со скромной кухней, двумя спальнями и отдельной мастерской. Погружённая в свои мысли, она бездумно вела рукой по украшавшей стену многоцветной мозаике. Кстати, первое впечатление, сложившееся от технического тоннеля, через который мы вошли на территорию клана, оказалось совершенно неправильным. Внутри жилище подгорного народа поражало богатством красок и тонкой отделкой. На полу — узоры из разных сортов гранита, с поразительной аккуратностью подобранных жилка к жилке, на стенах — резьба и мозаики, на потолках — расписные барельефы, украшенные самоцветами, и ловко запрятанные магические светильники, придающие всей этой красоте совсем уж сказочный вид.

— Какой же он старик? Ему и полутора сотен ещё нет, середина жизни! Старость — это двести пятьдесят.

— А ты в глаза его смотрела? Возраст — это не только годы. Он ведь почти век искренне старался для блага клана, и вдруг увидел, что всё делал не просто неправильно, а чуть ли не во вред людям. Я, конечно, кроме тебя толком подгорный народ и не знаю, но думаю, это очень сильный удар.

Вильгельмина задумалась, потом передёрнулась и медленно кивнула.

— Очень сильный.

— А что можно сделать, чтобы ему помочь? Может, прислать к нему кого-нибудь?

— Зачем?

— Чтобы поговорить. Или чтобы присмотреть. Как ни крути, а он ведь главный жрец, так? У него идеальная позиция для проведения нужных реформ, но если вдруг с ним что случится — всё пойдёт насмарку на ещё неизвестно сколько веков.

Вильгельмина опять крепко задумалась, а потом развернулась и зашагала в сторону зала Совета — в открытой части клановой территории везде были понятные даже мне указатели. И высокие потолки. И нормальное освещение. Была ещё территория закрытая, но меня туда, естественно, не пускали. Пока не пускали.

Минут через десять мы добрались до секретаря Совета. Сначала у него возникло выражение, как у пса из мультика, «шо, опять?», но Вильгельмина его быстро успокоила. Или наоборот — это уж как посмотреть.

— Во время бракосочетания, — она продемонстрировала секретарю правую руку: на тыльной стороне ладони оказалась сложная татуировка, а я с удивлением обнаружил такую же у себя, — жрецу было откровение. Оно его очень сильно потрясло. Нужно послать к нему доктора, чтобы помог успокоиться и принять правильное решение, а ещё — хранителя Архивов, чтобы записать все подробности.

Секретарь только молча кивнул, что-то пометив у себя в блокноте.

Глава 5, повествующая об особенностях личной и общественной жизни другр

Никогда не понимал, чего некоторые так тащатся с девственниц. Не, ну ладно какие-нибудь там некроманты (очень-очень надеюсь, что здесь их нет): классическая рецептура и всё такое, мол, загубить жизнь, не выполнившую предназначения и даже ни разу не попытавшуюся… Но остальные-то? Ей же страшно, непонятно и она сама не знает, чего хочет: то ли убежать, то ли… м-да. Дык её ещё и уговаривать надо!

Ну, с уговорами никаких проблем не возникло, скорее наоборот: на все мои поползновения, мол, спешить некуда, давай подождём, пока ты ко мне привыкнешь и перестанешь так бояться, что даже мне не по себе, Вильгельмина непреклонно заявила, что раз свадьба была сегодня, то и первая брачная ночь тоже сегодня — вот прямо здесь и сейчас, мол, обычай и точка. А у самой глаза от ужаса по пять копеек и зуб на зуб не попадает. Пришлось вспоминать легендарную книжку «1001 вопрос про это» и старательно проводить сексуальную революцию среди одной отдельно взятой жены… Блин… У меня теперь есть жена, А-А-А-А!!!

Не буду хвастаться, будто я прям такой весь из себя Казанова, но под утро, когда мы всё-таки добрались до «гвоздя программы»…. гм… как-то слишком двусмысленно получилось… В общем, она всего лишь удивилась: «а мне рассказывали, что прям больно-больно-больно, и бабушка говорила, что только после родов привыкла, и стало не больно, а после третьего — даже где-то приятно», и сразу же извечное женское «ой, а что ты теперь про меня думаешь», замаскированное под «а тебе правда понравилось? правда-правда?» — проклятье! Как может нравиться мучить живого человека? Тем более хорошего… В смысле, хорошую… И вообще законную жену… Но она же подкованная — наслушалась подружек, знает, что к чему и вынь ей да положь полную программу! И чертовски… даже не знаю, как сказать — самоотверженная, наверное. «Лежи молча и думай об Англии», блин! И ведь лежит и терпит! Ну как так можно!

А ещё — очень нежная… И вообще, идите все на фиг, это моя личная жизнь!

Следующий день — начался он, правда, заметно позже обычного — я решительно посвятил организационным вопросам. Пока мы с Виль жили в её домике в лесу и вели натуральное хозяйство, никаких проблем не было — ну, кроме необходимости это самое хозяйство вести. А здесь нам нужен надёжный и стабильный источник дохода, ибо у нас теперь семья, и обеспечивать её — моя прямая обязанность.

Тщательные расспросы супруги дали совершенно неожиданный результат: у дварфов царил практически коммунизм. На фоне вполне себе феодального устройства общества…

Ну то есть, был царь, который решает общедварфийские вопросы — и его выбирали каждые двадцать-тридцать лет среди заслуживших высокую репутацию советников — и каждый раз из разных кланов. При этом реальной власти у него было не так много — ну там, постановить усилить охрану северных границ, или наоборот, увеличить торговлю с араманди. Он мог попросить другие кланы помочь ресурсами и специалистами в каких-то исследованиях своего клана (а магические и алхимические школы были у каждого клана свои) — но с условием, что результаты этих исследований будут доступны всем кланам, даже не участвовавшим, хотя, как правило, помочь никто не отказывался. Самое крутое, что он мог — это объявить о слиянии двух совсем измельчавших кланов, о разделении совсем большого клана и о государственном прекращении кровной вражды между какими-нибудь кланами или родами. Собственно, всем остальным кланы занимались вполне самостоятельно — строили, торговали и воевали друг с другом и соседями, воспитывали молодёжь, добывали руду, выращивали пищу и вели исследования. Но если вдруг какой-нибудь клан сталкивался с реально серьёзной внешней угрозой — это немедленно сообщалось царю, все ближайшие кланы немедленно откладывали все трения и единым фронтом шли на врага — причём мобилизация проводилась совершенно ураганными темпами, из-за чего многие враги в прошлом сурово поплатились.

И вот на этом фоне — та-дам! — у дварфов не было наличных денег. Вообще. Как концепции. То есть каждый честно трудился на своём месте, искренне вкладывая душу, и смело мог в любой момент взять всё нужное с кланового склада. Если нужного не было — можно было поговорить с куратором соответствующего направления, чтобы сделали, или попытаться сделать самому, или обойтись чем-то другим. Учитывая, что все реально ставили интересы клана выше собственных — эта система работала. Кураторы старательно координировали усилия своих — ну не подчинённых, но другого слова я не подберу — чтобы не было ни затоваривания, ни дефицита, ни перерасхода материалов. Словом, тоже душу вкладывали, а в свободное время и сами не гнушались поработать руками — ибо в кураторы выдвигали из своих же, и тоже на непонятный плавающий срок в те же двадцать-тридцать лет, как-то связанный со светилами, гороскопами и предсказаниями. В общем, я себе голову не забивал. Вот в совет выбирали пожизненно — или до повышения в цари, но это обычно касалось только Главы Порядка, ибо Безопасность и Архивы считались слишком приватным клановым вопросом, чтобы выпускать их Глав в большую политику. Кстати, бывшие цари потом возвращались не в совет — место-то занято пожизненно — а к прежней профессии, ничуть из-за этого не переживая.