Отпущение грехов (ЛП) - Ловелл Лорен. Страница 41

— Господа, — мне удается прошептать, и я могу сказать, ему не нравится этот ответ, потому что его пальцы крепче стискивают мое горло. Мое сознание постепенно уплывает, а он собирается меня задушить. Но Эзра никогда не причинит мне вреда. Я — его маленькая убийца. Я — его малышка Эви. Я — не какая-то рыжая шлюха в слишком облегающем белом платье. Он испытывает желание любить меня.

— Нет, — выдыхает он, когда его губы оказались рядом с моими. — Попробуй еще раз, маленькая убийца. — Давление на горло ослабевает, он ждет ответа.

И как бы ужасно это не звучало, но я отвечаю ему: — Твоя.

— Повтори, Эви, — его голос разливается по машине, и у меня в животе порхают бабочки.

Почему он так злится? У меня все сокращается между ног, а он задыхается и кричит на меня, он разозлен. И мне это нравится, потому что никто никогда мной не владел, а люди защищают то, чем они владеют, то, что они хотят. Я хочу быть его драгоценной маленькой убийцей, потому что тогда я буду в безопасности. Вовеки веков, аминь.

— Кто. Владеет. Тобой? — его взгляд подрагивает в ожидании, на губах появляется улыбка.

— Ты, Эзра.

Его пальцы отрываются от моего горла в тот момент, когда его рот касается моих трепещущих губ. Он целует меня со всей своей мощью, прикусывая мою нижнюю губу. Я купаюсь в боли. Когда мы совершаем грех, то должны понести наказание, а наказание — это боль. Я стонала ему в губы, наслаждаясь подчинением, потому что я принадлежу ему.

Отрывая от меня свои губы, он смотрит на меня, как на провинившуюся девчонку.

— Что мне с тобой делать, дорогая? — он улыбается, и его лицо проясняется. — Кажется, у тебя есть плохая привычка.

Любимый. Я смотрю на него в ответ.

— Привычка? — спрашиваю я.

Его рука пробегает по моей шее, прежде чем переместиться к себе на колени. — Сколько человек ты убила, Эви?

— Это неважно, они были грешниками.

В этот момент его глаза блестят. Я понимаю, что он думает, будто я сумасшедшая, хотя я знаю, что это не так.

— Это были плохие люди, Эзра. Нечестивые, мерзкие извращенцы и грешники, Эзра. Они живут во грехе, их грязные руки всегда будут осквернять. И нельзя смыть эту грязь, я чувствую, как она въедается в меня… Мне необходимо их убивать, — я останавливаюсь передохнуть и знаю, что моя речь звучит безумно, но все это правда. — Я должна их убивать, я должна их убивать.

Глава 36

Эзра

— Я должна их убивать, — произносит она с твердой уверенностью.

Я шумно выдыхаю и сжимаю переносицу.

— Дерьмо, Эви.

Её поймают, если она продолжит свою миссию. Она действует неаккуратно, без контроля. Она бы просто могла выложить дорогу из трупов до самой своей чертовой двери, следуя своему методу. Нет, не до своей — до моей чертовой двери. Я вглядываюсь в нее, и она смотрит на меня в ответ широко распахнутыми глазами, ее зубы нервно прикусили нижнюю губу.

— Ты не можешь просто так убивать людей, — говорю я ей.

— Я не просто убиваю людей, я убиваю людей, которые заслуживают высшей кары, — она держит это проклятое распятие, прокручивая его между пальцами.

Твою мать. Я откидываюсь на подголовник.

— Не стану спорить, что жизнь этих людей стоит хотя бы ломаного гроша, но ты /всегда и везде оставляешь трупы. Ты бы еще вывела мои инициалы на лбу каждого из них, оставив тела прямо за дверьми клуба. Полиция уже идет по моему следу, — я качаю головой, потому что так сказать нельзя. — Тебе нужно остановиться … во что бы то не стало.

Ее глаза открылись, и она яростно качает головой:

— Я не могу остановиться, нет, — она шумно вдыхает, а ее челюсти сжимаются. — Пожалуйста, не заставляй меня прекращать.

Я разочаровано зажимаю в руках собственные волосы.

— Ради бога, Эви.

Она закрывает лицо ладонями. Это слишком даже для меня. Не говоря ни слова, я отъезжаю от бордюра. Она молчит, когда мы проезжаем по загруженным машинами улицам Нью-Йорка. Эви смотрит в окно, ее колени подтянуты к груди. Она выглядит хрупкой, и я впервые чувствую всю глубину ее израненной сущности.

Я включаю радио и пытаюсь не смотреть на нее, пока не подъезжаю к своему дому. Когда я вышел из машины, она даже не пошевелились. Вздохнув, я направляюсь к ее дверце.

И даже сейчас она все еще не смотрит на меня.

— Эви?

Ничего.

Черт возьми. Я наклонился и отстегнул ремень безопасности. Она все еще натягивает его на себя, и я беру ее за запястья, отдергивая руки с колен.

— Нет! — кричит она.

Сейчас у меня нет времени терпеть ее выходки. Какой-нибудь хороший мужчина, возможно, и смог бы, но я не такой. Я тот еще ублюдок. Я силой выволакиваю ее из машины, отталкивая в сторону.

— Мы можем пойти по легкому пути, дорогая, или… — Она начинает яростно сопротивляться. — По сложному, — хлопаю дверцей машины и закрываю ее на замок.

Слезы текут по ее лицу, когда она пытается отстраниться от меня.

— Пожалуйста, — умоляет она.

Я наклоняюсь и обхватываю её за бедра, перебрасываю через плечо. Она кричит, как гребаная банши, извивается и бьет меня по спине.

— Не убивай меня, я не хочу на дно Гудзона. Пожалуйста! — ее кулаки колотят по моей спине, а я продолжаю идти к лифту. Зайдя в кабину, нажимаю кнопку своего этажа. Дверцы закрываются, и я слышу только ее громкие рыдания.

— Пожалуйста, не убивай меня, — снова шепчет она.

Я закатываю глаза: — Я не собираюсь убивать тебя, Эви. Черт, это ты носишься по округе как маньяк-убийца.

Лифт останавливается, и двери открываются. Как только мы оказываемся в моей квартире, я расслаблюсь. В стенах моего дома она может бушевать сколько угодно. Я бросаю ее на диван, и она остается лежать на нем. Отворачиваюсь и беру на кухне бутылку виски, отпиваю большую порцию прямо из с горла.

— Ты меня ненавидишь? — она проводит пальцем по мокрым щекам.

Я делаю еще один глоток виски.

— Нет, — вздыхаю. — Ты убиваешь людей, я убиваю людей. Ничего необычного, правда? Мир от этого не разрушился.

— Ты убиваешь людей, Эзра, — она смотрит на меня, сжимая распятие. — Я убиваю плохих людей.

Я прищуриваюсь и смотрю на нее.

— Я не попадаюсь. Я не оставляю тела на заднем сиденье машины, и я уверен, что не убивал четырех гребаных парней в одном и том же месте за две недели, — я приближаюсь к дивану, на котором она сидит, и смотрю на нее с высоты своего роста. — Ты отправишься в тюрьму, Эви, а потом — в психиатрическую больницу, потому что по закону убийство во имя Бога не является законным оправданием.

Её лицо бледнеет, и она выдавливает:

— Ты все еще думаешь, что я похожа на ангела?

Я вновь трогаю рукой волосы и уже готов вырвать несколько прядей. Я даже не знаю, что с ней делать. — Эви, что …

В этот момент раздается звонок в дверь, и я с радостью сбегаю, чтобы окончательно не выйти из себя.

Эви вызывает привыкание, она может держать меня в своей власти, но она точно съехала с катушек. И, может быть, поэтому я так сильно ее хочу. В моем мире я живу на грани. Быть с Эви — это означает жить на коротком поводке, подчинять ее, владеть ею и постоянно ждать, когда она укусит, если я толкну ее слишком далеко. Я жду того дня, когда она попытается меня убить, и когда этот день наступит, я буду бить ее, пока она не истечет кровью, я буду трахать ее, пока она не станет молить о пощаде.

Я открываю дверь, и молодой парень за порогом испуганно отпрыгивает назад, широко раскрыв глаза. Он сует мне в лицо букет и сразу же убегает. К цветам прикреплена маленькая открытка для Эви. Я закрываю дверь и тороплюсь в комнату.

— Кто, черт возьми, присылает тебе цветы? — я бросаю их на стол, оскорбленный тем, что некто неизвестный купил для нее эти гребаные цветы. — И почему их доставили ко мне домой? — я открываю конверт и читаю две короткие строки.

«Эви,

Эзра не сможет защищать тебя вечно. Жду с нетерпением нашей встречи.

Зи».