Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... (СИ) - Тимофеев Сергей Николаевич. Страница 60

- Да ты что, старая, - напустился, - ополоумела, али потешаешься? Мне, богатырю, мышей ловить?

- В ножки кланяйся, что ко мне пришел, иная б такого присоветовала, живота б лишился. А тут и дела-то всего ничего, кроме как мыша поймать... Так вот. Как поймаешь, посадишь в туесок берестяной, с крышечкой, чтоб не убежал. Как смеркаться начнет, в лес иди, куда - укажу. О самую полночь подойдешь к березе кривой, на ней филина увидишь. Скажешь ему: "Кланяюсь тебе, дидко пугач, мышью живою, дай мне за нее перо". Протянешь ему туесок, он его клювом ухватит, и улетит, а из хвоста перо выронит. Возьмешь то перо, к стрелке привяжешь. Тою стрелкою только и можно оборотня сразить. Ну, а потом сюда приходи. Скажу, как змея огненного одолеть...

Как одолеть, как одолеть... Может, и впрямь ее носище себе попросить? Таким не то, что оборотня, всех оборотней, сколько их в здешних местах ни водится, побить можно. И всех змеев в придачу. Где ж это видано, чтоб богатыри за мышами по избе прыгали?

А с другой стороны взглянуть, правду бабка сказала. Всего и делов-то - мыша изловить. В избе, ночью, пока никто не видит. Это тебе не на Кудыкины горы шляться, да не с каким-нибудь чудищем биться. Мышь - он не богатырь, не прибьет, чай. Опять же, дома. Поймал, снес филину, на перо сменял - считай, оборотня добыл. А там, глядишь, и со змеем обойдется...

- Лягушек, часом, ловить не надобно будет? - буркнул Алешка, имея в виду змея.

Старуха глянула на него в упор и улыбнулась, так, что мороз по коже подрал. Носище, с половину коромысла, а под ним - щель от уха до уха. Поневоле испугаешься.

- Сказано тебе, с оборотнем справишься, тогда и приходи. Только, вижу, нет у тебя доверия словам моим...

- Есть ли, нет ли, - не твоего ума дело, - Алешка отвечает, потому что доверие, оно как бы есть, но ежели кто его охоту за мышами подглядит, тут-то его службе богатырской конец и настанет. - Ты место укажи, и березу кривую, где филина твоего сыскать.

А самому подумалось вдруг - отчего бы из товарищей кого к ловле не приспособить? Или, там, ребятенка попросить. Малые, они в этом деле попроворнее будут. Ан старуха окаянная все слышит, о чем ему думается.

- Указать - укажу, но только тебе все своими руками сделать надобно. Коли кого за себя что сделать попросишь, лучше и не берись. Филин - он лжу за версту видит.

Нахмурился Алешка. Как бы ни было, а не по сердцу ему подвиг такой. Скривился весь, будто клюквы ухватил, натучился, узнал, как к месту заветному добраться, и прочь подался. Дверью за собой так хлопнул, - аж в избе что-то грохотнуло. Да хоть вся по бревнышку рассыпься!..

Как в Червен вернулся, на торг подался. Прикупил туесок с ягодами. Расспрашивать зачем-то начал, спелые ли, не волчьи ли, не себе, мол, беру. Нешто кому до того дело есть? Высыпать даже поначалу хотел, с торга едучи, а туесок припрятать, да, на беду, только собрался, - Клык из-за угла вывернул. Глаза вытаращил. То на Алешку глянет, то на ягоды, то снова на Алешку.

- Ты это чего? - спрашивает. - Ты это к ведунье, али куда ездил?

Ну, в этот раз молодец не сплоховал.

- К ведунье и ездил, - отвечает. - А это, - туесок приподнял, - гостинец везу.

- Мне, что ли? - оторопел воевода.

- Себе - сам наберешь, - спокойно сказал Алешка. - Лес, чай, не за горами. А гостинец - кому надо.

И хитро эдак подмигнул.

Вот тебе и на!.. Наш-то пострел, оказывается, везде поспел. В городе без году неделя, а поди ж ты, уже гостинец кому-то везет... Впрочем, дело молодое.

- Ну, - Клык говорит, - тогда ладно. Хотел тебя сегодня ночью с собой на стены в дозор взять, но коли гостинец, тогда ладно. Сам погляжу.

И Алешке в ответ подмигнул.

Тот аж расцвел - эдакое счастье привалило. То думать надо было, как воеводу из избы выпроводить, а оказалось, и думать нечего. Пока Клык до утра со стен наблюдать будет, он не одного, он всех мышей переловит.

Вернулись, а Кощей уж на крылечке поджидает, любопытно ему, что Алешка скажет. Ну, тот за словом в карман не полез. Сказок в детстве много слыхал, вот и поведал про птицу дивную, которую ему изловить надобно. Живет та птица посреди моря-Окияна, на острове Буяне, на дубу вековечном, что над Алатырем-камнем ветви распростал. И прилетает-то та птица раз в сто лет, и выбирает посреди леса поляночку, на которой о самую полночь Жар-цвет цветет, и тут-то ему, добру молодцу, не сплоховать надобно, а ухватить эту самую птицу за хвост, и держать - не выпускать, покуда не взмолится человеческим голосом... Льется слово за словом, да так складно, что Алешка, начавши, никак остановиться не может. Уже и ладьи у него под парусами расписными по морю среди леса поплыли, и богатыри из воды полезли, что твои комары, и девицы в теремах горюют, ждут то ли добра молодца, то ли Горынчища Змея, - так все перепуталось, где начало, где конец - ничего не разобрать. Алешка уже и сам не рад, да и Клык с Кощеем какие-то одуревшие сидят, - то ли слушают, то ли руками махнули, не поймешь.

- Вот... - сказал, наконец, Алешка, оборвав себя на полуслове.

Некоторое время сидели молча. Затем Кощей неожиданно поднялся.

- Я ведь, случаем, мимо шел, - пробормотал он, - дай, думаю, загляну ненадолго. Пора мне.

Вылез из-за стола, чуть не упав, мимо двери выйти хотел, ан со второго разу не промахнулся. За ним воевода подался, дозорные, мол, заждались. И резво так через порог выскочил, ровно заяц.

Алешка же высунулся украдкой, посмотреть, не вернутся ли, выждал сколько, а там уж и прикидывать начал, как ему ловчее с охотой управиться. Ягоды съел, лучин нащипал, подпер щепой корыто треснутое, - ему в печь дорога, а смотри ж ты, пригодилось, - лыко связал, да к щепам приспособил, - чтоб как только мышь под корыто заберется, сразу и дернуть. Вылетит щепа, накроет добычу корытом, вот и вся охота. Хлеб поначалу на пол положил, потом спохватился. Негоже, хлеб - и на пол. А мышам - и подавно. Кусок рыбины оставался, его и бросил. На печи притаился - и ни гу-гу!.. Лежит, присматривается, за лыко держится. Вообще, хорошо бы зверя какого завести, чтоб мышей ловил. Лисицу, например. Держи ее в избе, корми-пои, а она тебе за это мышей ловит. Чего ей попусту по лесу мотаться? Правда, слыхал от охотников, никак ты ее к избе не приучишь. Хоть лисенком возьми, а все одно, как подрастет - так сразу и удерет. В клетке же держать, никакой пользы нету. Ну, где там, мыши эти?.. Шуршат, окаянные, где-то в подполе, а наружу никак. Будто чуют, что засада на них поставлена. Оробели. А ведь сказывал кто-то, - уснул раз на печи, с пирогом в руке, так и на печь взлезли, и от пирога даже крошек не оставили.

Наконец, показалась одна. Из угла откуда-то вышмыгнула, села на задние лапы, носом повела, и обратно спряталась. Вот и что теперь делать? Карга старая что сказала? Чтоб мышь непременно пятая была. Иначе не примет филин подарка. Разозлится, расхохочется - и поминай, как звали. Он, Алешка, уже и палец загнул, чтоб не сбиться, а мыша - как не бывало. Считается он, али нет? Правду сказать, она еще про корку хлебную говорила, а он рыбу положил, так и что с того? Какая мышам разница, на что попадаться? А с другой стороны, вон, про бортника сказывали. Не про Сыча, про другого. Он, вишь, заговор у ведуньи узнал, как с пчелами обходиться. Нашел дупло, начал говорить, и позабыл. Сколько раз с начала начинал, столько и забывал. Ну, плюнул, набрехал что-то, заместо позабытого, полез в дупло, а там - шершни. Говорили, просека там осталась, где бежал... Как бы и тут такого не случилось. Кто их знает, ведунов этих самых. У них все, не как у людей.

Тут Алешка пошевелился, - маетно так, без движения, лежать, - а палец возьми, да и разогнись. Значит, так тому и быть. Не сгибать же обратно.

Ого!.. Сразу две показались. Первая, должно быть, товарку привела. Суетятся в углу, а в западню не суются. И так это, наблюдавши за ними, Алешке смешно стало, что прямо невтерпеж. В носу засвербело, и на двор выскочить бы не мешало. Ну и мыши полезли. Какая тут из них пятая, ежели они изо всех углов да из-под печки разом поперли? А даже если б и не поперли, если б всего пяток, - все одно не различить. Собрались в кучку, разбежались, и которая из них пятая осталась? Вот если б она цвета другого была, али там другую какую примету заметную имела, тогда - дело другое.