Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... (СИ) - Тимофеев Сергей Николаевич. Страница 72

- Плохой из меня нонче проводник, - бормочет. Какой там молодец заколдованный, дед столетний, да и только. - Вот она, тропа. Ты пока по ней поезжай, а я за тобой поковыляю. Крыло так помял, лететь не могу.

Не можешь, так не можешь. Хоть бы тебя здесь лисица словила. Ты, должно быть, сам тот волхв и есть. Глянуть разве, что ты там на самом деле в пещерке прячешь? Что за судьбу нам с Иваном уготавливал? Знаю теперь, что ты на самом деле за птица...

Пошел Алешка по тропке, которую ему ворон указал. Немного погодя на камень вышел, елку сухую углядел, а рядом - пещерку, все честь по чести. Сразу соваться не стал, мало ли что, а поднял камушек, да в темноту-то и кинул. Только потом понял, когда ойкнуло в темноте, что и сам недалеко от Ивана ушел. Тот девицу пнями закидал, а сам он - камнем... Потому это, что с кем поведешься, от того и наберешься.

Ладно, уже и то хорошо, живое что-то в пещерке обитает. А доброе, али злое, скоро узнается. Сделает Алешка шаг, вытянет шею, и в темноту заглядывает, не видать ли чего. Еще шаг, еще, покуда и впрямь не забелелось что-то внутри.

- Эй, ты там кто? - окликнул. - Ну-ка, покажись...

- Кабы могла, так бы показалась, - это ворон доковылял. Скоренько что-то. - Сказывал же тебе, не может она из пещерки выйти. Волхв заколдовал.

- А ты мне за нее не сказывай, - Алешка бурчит. - Тоже мне, толмач сыскался. Я ж не говорю - выйти, покажется пусть. Может, там и не девица вовсе, а кикимора какая.

- Сам ты - кикимора, - ответил ворон и на всякий случай за дерево шмыгнул.

Не стал Алешка на него время попусту тратить, ближе к входу в пещерку подошел. Видит, поднялась ему навстречу с камня красна девица, вся в слезах, да ка-ак затараторит!.. Слово вставить не дает, сыплет и сыплет. Гладенько так, будто бисером шьет. Ворон пары слов связать не мог, а эта куда бойчей оказалась. Как только ее волхв терпит... Будь на его месте Алешка, еще и приплатил бы, чтобы эдакую говорунью родители обратно забрали. До того заговорила, что он уже на все согласен. Скажет - волхва одолеть, одолеет; в омут броситься - и на то готов, лишь бы замолчала. Улучил минутку, да и спрашивает:

- Где он, колдун твой? Показывай. Только помолчи.

- Там он, - девица вглубь пещерки машет. - Спит... Я ему сон-травы в воду подмешала, как знала, что богатырь на помощь заявится...

- А что, окромя меня не нашлось кого, кто б с ним справиться мог?

- Так ведь нельзя этого, коли секрета не знать.

- И в чем же секрет этот?

- В том, что у него в бороде три волоска есть, золотой, серебряный и медный. И пока те волоски при нем, никому с ним не сладить.

- Чудно, право. Так-таки никого и нашлось, чтобы волоски с бородой, а то и с головой, снять?

- Меч для того особый нужен. Только у тебя такой и имеется.

- Меч, меч... - донеслось из-за дерева. - Ухватил за бороду, деранул разок, и вся недолга... Стоит, понимаешь, лясы точит...

Интересно Алешке стало, что ему волхв с девицей этой уготовили. Не зря ведь внутрь пещерки заманивают. Думают, не понял он ихней каверзы. Как же!.. Ежели глаза закрыть, так у нее голос такой же, что и у ворона. Ну, или почти такой же... Можно, конечно, ухватить дубину какую, да разогнать обоих, но уж больно любопытно. Разогнать, оно всегда успеется. А коли девку эту в полон взять, с колдуна выкуп взять можно. Или, скажем, лошадь, чтоб Авдотью до Любеча довезти. Или пусть он их на каком-нибудь ковре-самолете доставит. В общем, сторгуемся. Гляну одним глазком, что они там за ловушку умыслили, и - в полон.

Только было шаг сделал, как сорвался и покатился куда-то. Так треснулся, что свет в очах померк, до полного беспамятства. Очнулся, темно кругом, над головой - звезды, а сам он лежит возле ручейка, на дне оврага. Никакой тебе пещерки, ни холма, ни волхва с девицей. Поднялся кое-как, грязный весь, и морда ноет, он ей об камень угодил. Из оврага выкарабкался, - ничего толком не видать. Хотел Ивану аукнуть, - рот не разевается. Вот и выходит, что делать нечего, кроме как лечь под ближайшее дерево, да света дожидаться...

Поспал чуток, пока лучи рассветные не разбудили, поднялся, осмотрелся, не узнать ничего. Аукнул так, что сам испугался. Хорошо, Иван еще не проснулся. Алешка его по звуку нашел. Лежит Годинович, руки-ноги раскинув, храпит, что твой медведь, и окромя коней никого рядом с ним нету.

Подивился Алешка, растолкал кое-как товарища, тот глазами хлопает, ничего понять не может. Начал было Алешку расспрашивать, а тот, понятное дело, сам ничего не знает. В конце концов, до обоих дошло. Стащили невесту. Из-под самого носа стащили. Вместе с шатром.

Ну, тут уж Иван сдерживаться не стал. На весь лес в голос орал, что с похитителем сделает, когда догонит. Алешка хоть и не орал, - понятно почему, - а внутри себя с Годиновичем полностью соглашался.

Оторался Иван, взобрался на коня и туда потрусил, где просвет виднелся. Куда ж еще и трусить, коли накануне совсем заблудились. Алешка за ним подался.

Сколько прошло - выезжают на берег, на то самое место, где прежде с теми, которые с ладьи, за Авдотью бились. Глядят - глазам не верят. Будто и не было тут ничего. Пни - вот они. От весел поломанных ни щепочки не видать, ни земли взрытой. Коли б не морды побитые у обоих...

Иван так и спросил. Куда, мол, все подевалось, ежели доказательства налицо. С кем же это они тогда бились?

Хотел было Алешка ответить, потому как дошло до него, да не стал. На ладье этой самой знающий кто-то оказался. Навел морок, вот они друг дружке баньку и задали. Ни ворона не было, ни девицы...

Пока раздумывал, Иван уже вдогонку ладьи помчался. Сказать по чести, Алешке тоже хотелось бы за колдовство поквитаться, только вот как бы еще большему мороку не поддаться. На доку - дока нужен, не им с Иваном с волхвами в колдовстве тягаться. Только ему сейчас ничего не объяснишь, а одного оставить - того пуще. Так и петляли по лесу целый день, с седел не слезаючи, покуда, ближе к закату, не разглядел Иван по ту сторону реки вроде как ладью. А по эту - деда в лодке. Он сюда за травами какими-то приплывал, вон они - пучочками лежат. Иван с коня соскочил, и к деду бросился, перевези, мол. То есть, ты нас только в лодку пусти, мы тебя сами перевезем, оглянуться не успеешь. Больно нам на тот берег надобно.

А тот ему: отчего ж не перевезти, перевезу. Только ты уж не обессудь, молодец, я с тебя плату возьму. Насупился Иван. Нет у меня с собою мошны, отвечает. Нечего мне тебе сейчас дать. Но коли случится тебе бывать в Киеве, али подошлешь туда кого, сколько гривен скажешь, столько и отсыплю. И еще сверху дам. Только перевези.

Да мне твои гривны вроде как без надобности, старичок отвечает. Я, добрый молодец, до загадок охоч. Отгадаешь загадку, и милости прошу.

Посильнее Иван насупился. Сразу видать, не мастак он загадки разгадывать. Однако и деда обижать не хочется. Ладно, говорит, давай твою загадку.

Старичок и спрашивает. Вот, спрашивает, сижу это я в лодке, а на берегу передо мной - конь, волк да репа вареная. И надобно бы мне их через реку перевезти, а как - прямо не знаю. Потому - только одно могу в лодку окромя себя взять. Не надоумишь ли?

Тут уж Иван совсем туча тучей стал. Коня, отвечает, вижу. Что меня с волком сравнил, это я тебе прощаю. А вот что товарища моего обидел... Вези, говорит, без всяких загадок, а не то вытащу тебя из лодки, здесь останешься. Садись, говорит, Алешка, чего с ним валандаться. И зла на него за слова его не держи. Он, может, сам не ведает, чего несет.

Шагнул в лодку, и весло забрал. Алешка вздохнул, и тоже залез. Еще сесть не успел, Иван так махать принялся, - понеслась лодка, что твоя стрела. Сколько отплыли, тут Алешке и подумалось: коли дед травы ведает, может, найдется у него какая, от морока? Так прямо и спросил.

- Найдется, отчего не найтись, - старик бурчит. - Только морок, он разный бывает. Вон, у товарища твоего, всем морокам морок. И как только вздумалось, у живого жениха невесту отбирать?.. Сам в разум возьми, и его вразуми, не то - оба пропадете.