Феникс обретает крылья (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна. Страница 7

У людей из камня не бывает будущего. Людей из камня называют памятниками, эти люди свою жизнь уже прожили. А памятник всего лишь напоминание.

Тэдэр резко вдохнул, и Бог опять превратился в человека с доброй улыбкой и и внимательными темными глазами.

— Вот так, правильно.

— Кто ты? — вяло поинтересовался Тэдэр. Хотелось сжаться в комок и тихонько не то уснуть, не то умереть. Так ведь не позволят.

— Целитель и наставник. Помогаю заблудившимся личностям найти себя.

— Как ты это делаешь?

— Инстинктивно. — Светлая улыбка и ободряющий взгляд. — Это такой же дар, как и умение видеть. Если его у тебя нет, объяснить невозможно. Нужно чувствовать.

— Я не хочу видеть, — мотнул головой Тэдэр. — Никогда больше не стану вдыхать вашу пулю.

— Это не поможет. Пуля один из самых мощных стимуляторов, но есть множество других послабее и для разных людей они разные. Иногда для падения в себя хватает испуга, удивления, счастья. Лучше научиться контролировать свой дар. Так жить легче.

— Ты меня научишь?

— Я не умею. Я ведь не видящий. Я просто должен был понять, что с тобой не так.

— Понял?

— Понял.

Какое многообещающее выражение лица. Вот тебе и светлый дух.

— И что со мной не так? — спросил Тэдэр.

— Ничего особенного. Ты потерялся, что-то тебя напугало, что-то разочаровало. Теперь ты топчешься на месте, не зная куда идти, боясь, что куда бы ты не пошел, твой выбор будет неправильным. Такое случается с большинством людей. Просто они, рано или поздно, все равно идут. Топтаться на месте довольно скучно и безперспективно. А ты самостоятельно принимать решение отказываешься. Ждешь приказа. Уж не знаю, чьего.

— Мой выбор всегда неправильный, — сказал Тэдэр. Ни одно решение не принесло ожидаемого результата. Сплошные разочарования. Впору сесть и завыть от тоски по погубленной жизни. Унылое будет зрелище.

— Тебе так кажется, но ты неправ. Неправильного выбора не может быть в принципе. Нужно просто идти вперед. Любое твое свершение ценно. Даже неудачи. Они позволяют чувствовать счастье, понять, что это оно. Самое неправильное решение — стоять наместе.

— Ты психолог? — подозрительно спросил Тэдэр. Слишком уж знакомые слова. Психологов он не любил с детства.

— Я целитель, — сказал Мартин.

— Есть разница?

— Бывает, что нет.

— Когда меня накрывает волна, ты становишься Богом. — Тэдэру просто хотелось говорить. Неважно о чем. — Светлым таким.

— Мне говорили. На самом деле, это просто твое восприятие мира. Ты усвоил, как должен выглядеть Бог, запомнил его достоинства. Мои достоинства совпадают с твоими представлениями о Боге. Малика ты наверняка увидел несгибаемым воином. Он такой и есть. Но все видящие воинов видят по-разному. Со мной проще, образы добрых богов в некоторых деталях совпадают. Да и большинство верующих людей в той или иной степени христиане или мусульмане, никогда не понимал, чем их боги отличаются.

— То, что я вижу — моя фантазия?

— То, что ты видишь — истина. Ты видишь суть. Твое подсознание создает образы на основе известных ему вещей. Это как сны. Если их правильно истолковать, можно понять, что тебя беспокоит. Если правильно истолковать увиденное видящим, будешь знать что из себя на самом деле представляет человек.

— Я не умею правильно толковать, — сказал Тэдэр.

— А ты пробовал? — улыбнулся Мартин. И ведь ни капли насмешки.

— Да.

— Что получилось?

— Я отомстил, но легче мне не стало. Наоборот, стало хуже.

— Наверное ты что-то рассмотрел в себе, — предположил Мартин.

— Наверное, — не стал спорить Тэдэр.

— Ты из детей ветра?

Тэдэр погладил шрам на щеке. Дождался. Нашелся человек, решивший уточнить, по праву ли этот шрам оказался на лице.

— Бабушка моей мамы была из них. Поэтому родственники моего отца и не позволили ему жениться на моей матери. Точнее, заставили сразу же развестись. На Гловер до сих пор считают, что у детей ветра нездоровая наследственность. Что у людей, живущих вне планет, обязательно должны быть проблемные гены. Они не захотели такого наследия для своей семьи. Радетели за чистоту человеческого генома. А мой папаша не посмел им возразить. Слабый он человек.

— Хочешь с ним познакомиться? — спросил Мартин. Нет, не любопытство, что-то совсем другое.

— Нет, — уверенно ответил Тэдэр. Отец давно перестал его интересовать. Даже злости не осталось. — Зачем? У него семья, моей мамы давно нет в живых. Не думаю, что он мне обрадуется.

— Ты не можешь этого знать.

— Я не хочу это знать.

— Оставляешь себе надежду?

— Да, — вот такая маленькая слабость. Надеяться, что кто-то где-то ждет, вопреки всему.

— Но не желаешь их прощать.

— Да, не желаю, — согласился Тэдэр.

Просто признаться себе и сразу станет легче. Почему он не верил?

— Всех не желаю. Папашу, его семью, дурацкие законы и даже маму. Она ведь тоже могла попросить приюта у народа прабабки. Но не захотела. Надеялась, ждала, что все как-то наладится. Пока она официально не признала себя потомком вечных бродяг, у нее были шансы вернуться. Она так считала. Глупо, правда? Я даже тогда понимал, насколько это глупо. Зачем держаться за планету, которая столь легко тебя отвергла? Не понимаю.

Высказался. Впервые. Признал, что больше всего на свете мечтал, чтобы мама наконец перестала грезить родной планетой.

Тэдэр эту планету тихо ненавидел за то, что она их не отпускала, не отпускала даже изгнав. А мама за что-то продолжала любить.

Ты вовсе не идеальный сын и это, наверное, не плохо. Всего лишь.

Мартин улыбался. Он, похоже, улыбчивый парень. Мир плавно тек вокруг, гася бьющиеся где-то далеко волны. Все не так страшно. Даже небо, проглядывающее сквозь потолок, постепенно избавлялось от лиловых красок.

Мама верила, что Христос действительно существовал, что он не был выдуман. Теперь Тэдэр тоже начал в это верить. Он существовал и был таким же как Мартин. Любящим мир целиком, со всеми его достоинствами и недостатками. Человек способный выслушать любой бред серьезно, словно величайшее таинство вселенной.

— Как это выглядит со стороны? — спросил Тэдэр.

Целитель понял что, не стал уточнять и переспрашивать.

— Странно. Ты был похож на марионетку в неумелых руках, почти висел в воздухе. И лицо совершенно неживое. Ты Малика умудрился напугать, а это мало кому удается.

— Он меня ненавидит.

Почему тебе так важно отношение практически незнакомого ангела, а, мальчик? Неужели только потому, что ты никогда не сможешь перебороть в себе страх, лень и заняться чем-то, что будет другим нужнее, чем тебе. Помнится, ты всегда завидовал таким людям. Они тебе казались аристократами. Ты на их фоне был жалким побирушкой, не заслуживающим хорошего отношения.

— Ты ошибаешься. Он просто тебя не понимает. — Мартин запрокинул голову и, прищурившись, уставился на солнце за окном. — Не понимает, что заставляет людей уничтожать в себе все мало-мальски стоящее. Он не умеет сомневаться.

— Вот это я понял. Только никогда не сомневаться тоже плохо.

— Он это знает. — Легкая улыбка-воспоминание. — Потому обязательно советуется по важным вопросам. У него были хорошие учителя.

— Повезло.

Мартин весело улыбнулся, тряхнул головой и Тэдэр понял. Его только что пытались учить. Успешно. Он совсем не сопротивлялся. Очень странно. Мартина хотелось слушать. Слушать его было очень уютно.

Так же уютно, как мурлыканье кота, лежащего на коленях. Странное сравнение, но по ощущениям очень правильное.

Где пролегает грань между обучением и навязыванием своего восприятия мира?

Глава 2

Номер два.

Выстрел в голову.

Ненавижу!

Бессмысленно. Человек разлетается стаей мелких птиц и насмешливо кружит в небе. А мир продолжает умирать. Содрогается в муках, корежится и уже не пытается сопротивляться.