Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 19

…И выплёвывает на траву.

Вот теперь мне страшно! Лёжа на спине, разглядываю руки, только что обратившиеся практически в пыль: целые. Это чудо, но они целые — мои нормальные руки!

Император и Пушинка оглядываются по сторонам, не замечая, как развеиваются остатки магического вихря.

— Тир-леньк, тир-леньк, — свиристит птичка. — Тир-леньк.

Небо светлое, безмятежное. Жужжит шмель.

— Раньше было по-другому, — сипло шепчу я. — Первый раз я переместилась по-другому.

— Твой источник не был активирован, ты проходила не через пробитый канал, а через наведённую при схождении миров тропу. Чтобы переместиться между мирами не в схождение, нужно много магии, но одарённые могут сами распасться на магию, тогда её требуется меньше.

— Надеюсь, вы меня правильно пересобрали.

— Конечно. — Император протягивает ладонь.

Поднявшись и отряхивая с подола пыльцу, оглядываю поля и кусты. Вдали тянется жёлтая дорога. И нигде ни единого проявления магии. Даже вокруг императора она почти незаметна.

— Видишь связь? — встревоженный император прокручивается вокруг себя, словно это может помочь мне заметить искомое.

— Замрите. — Обхожу его по кругу.

Что ж, определённо связь пытается образоваться: будто золотая паутинка на ветру, покачивается струйка магии, слепо вытягивается к горизонту, жрожит. Сердце обмирает: Ланабет здесь.

Пока связь не оформилась чётким ручейком, который легко отследить в полёте, мы направляемся за этой дёргающейся стрункой пешком.

Свежий воздух, удобные туфли, спутник, который поддерживает, когда спотыкаюсь, гоняющаяся за бабочками Пушинка… ладно, от идиллии далеко: рюкзак тяжёлый, ноги путаются в траве, подол пришлось подвязать выше, иначе не смогла бы идти.

Через час молчание становится слишком утомительным, и я, поборов неловкость, спрашиваю:

— А что это за мир? Что вы о нём знаете? И как он связан с Эзалоном?

Император косит на меня золотым глазом. Я уже не надеюсь на ответ, когда он наконец размыкает нервно сжатые губы.

— До недавнего времени этот мир считался родиной Эзалона. Дегон привёл его отсюда. Как теперь понимаю, демона сюда закинуло из-за каких-то неприятностей, а потом не хватило магии на перенос.

Покрепче ухватываюсь за лямки рюкзака с магическими кристаллами — так, на всякий случай. У императора таких судорожных движений нет.

— А если нам магии не хватит?

— Если нас долго не будет, защита на зале перемещения спадёт, Арену скажут, в каком мы мире, и он придёт за нами. Ваша связь крепкая, найдёт быстро.

— Так что это за мир?

— Довольно гадкий, честно говоря. Киндеон не просто непризнанный, он закрыт даже для исследований.

— Почему? — холодок пробегает по спине, хочется ухватить Пушинку за шерсть и подтянуть к себе.

— Здесь ненавидят магию, и существует организация, которая охотится на магов. Была триста лет назад, когда Дегон сюда отправлялся. Возможно, её больше нет, потому что мы, повторюсь, запретили сюда путешествовать: слишком опасно. Да и бессмысленно: мир довольно отсталый, нам от него ничего не нужно.

— Надеюсь, вы правы, и о магии тут забыли. Пушинка, если кто-нибудь появится, становись невидимой.

Ниточка не только тянется, с неё срываются золотые сполохи и улетают куда-то за горизонт. То, что они не уходят глубоко в землю, кажется мне хорошим знаком: значит, Ланабет ближе, чем начинается скругление поверхности. Может, она попала сюда примерно в то же место, что и мы, и старалась не уходить далеко?

Император тревожно поглядывает на горизонт, хмурится. Готовит речь? Опасается, что Ланабет обзавелась семьёй? Или догадывается, что её глаза пострадали?..

— А прошлый канал перехода выводил сюда же? — уточняю я.

— Да, в эту зону. Надеюсь… надеюсь, Ланабет не потеряла надежду, что мы её найдём.

Я бы потеряла, но об этом тактично молчу. А вот о другом поговорить надо.

— Извините, что влезаю, но я почти ваша семья…

— Да, я тебя слушаю.

— Я думаю, Линарэн замечательный сын, и ваше отношение к нему несправедливо.

Глаза императора вспыхивают и гаснут. Я продолжаю:

— Несмотря на ваше явное пренебрежение, которое проявляется даже в том, что вы называете его по полному имени, он не хотел вас предавать. Мне кажется, это… стоит ценить, даже если вы потеряли жену. К тому же она умерла не по его вине.

— Знаю.

— Тогда почему? Почему такая холодность?

— Потому что это эмоции. Они не всегда поддаются разуму. Я прекрасно знаю, что Ирьения умерла от проклятья моих врагов, что не спас её родовой артефакт. Но она была частью меня, почти всем для меня, а когда умерла… это было мучительно, словно у меня отрезали руки и ноги, и казалось, что ничто и никогда не будет прежним, и я не буду целым. Во всей этой боли я не мог не думать, что если бы не беременность, проклятие её бы не убило. Она могла бы жить, если бы не Линарэн.

— Но ваше отношение чудовищно несправедливо! Особенно теперь, когда у Линарэна не осталось даже Заранеи. И у вас была Ланабет, чтобы залечить раны.

— Слишком недолго. И ещё неизвестно, захочет ли она ко мне возвращаться.

Кошусь на императора: дракон и не уверен в себе? Хотя времени и правда прошло много. Спотыкаюсь о корень, он вновь поддерживает меня под локоть.

Некоторое время шагаем молча.

— Я понимаю, с этим надо что-то делать, — рассеянно признаёт император. — С Линарэном. Знаю, что взлом щита правителей испытание, после которого нужна поддержка близких, а Элор не в том состоянии, чтобы меня заменить.

— Но почему вас должен заменять Элор? Он его брат, а не отец.

— Я… — император протяжно вздыхает. — Не силён в семейных отношениях: матери у меня не было, отец вечно был занят. Линарэн его копия: точно так же вклеивается в изобретения, и мир перестаёт для него существовать. А Элора воспитала Ирьения, он на неё похож, умеет управляться с детьми, умеет быть семьёй. Даже Арену в том, что касалось внимания и воспитания, он отцом был больше, чем я. А я просто не умею.

— Или не слишком хотите, — шепчу я.

— Да, никогда не упорствовал в этом отношении, — легко соглашается император, и не понять, чувствует он себя виноватым или нет. — Особенно жаль, что у меня, не умеющего ценить семью, она большая, а у Элора никого нет.

— Ещё будет.

У императора дёргается уголок губ.

Снова между нами повисает молчание. А Пушинка подбирается ближе, тыкается мордой в мой рюкзак.

— Она так откачивает магию, не беспокойся, — поясняет император.

Я не беспокоюсь, а подумываю, не прокатиться ли на Пушинке верхом, а то давно иду, ноги устали уже…

— Пушинка, можно я на тебя залезу?

Дёрнув ушами, вздохнув, она ложится на траву. Я подтягиваю подол выше и устраиваюсь на щекотно мохнатой спине. Шерсть не спасает от жёсткости её хребта, мышцы спины и ягодиц неприятно напрягаются, но после пешего хода даже так ехать почти блаженство.

Золотая струйка всё увереннее вытягивается к горизонту, трепещет только самый её кончик, испускает золотые искорки.

Возможно, скоро доберёмся до Ланабет. Или нарвёмся на неприятности. А дальше полная неизвестность, так что… Кашлянув, спрашиваю:

— Я ведь не слишком нравлюсь вам как избранная Арена?

Император взглядывает на меня:

— Ты Видящая, я просто счастлив. И я не шучу.

— Сейчас да, но до этого вы точно были не в восторге, — грустно улыбаюсь я.

— Давай посмотрим правде в глаза: в Эёране большое значение имеет семья, у тебя её не было. Я помню, как трудно на первых порах пришлось Ланабет. А ты ещё постоянно попадала в неприятности и двусмысленные ситуации. И да, я знаю, что Элор тебя похищал.

— Это из-за приворота! — выпаливаю я, помня предупреждение Арендара, что за такое его брата могут казнить.

— Да знаю я, — император качает головой. — Я был ослеплён Заран или как её там, но не настолько, чтобы пропустить такое. Просто промолчал, чтобы не пришлось наказывать Элора. И каким бы холодным ни был внешне, сыновей я люблю, а они чуть не убили друг друга в борьбе за тебя.