Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 17

Дарион протягивает через стол громадную руку. Император накрывает тыльную сторону его ладони, а когда убирает, на коже Дариона остаётся золотой герб Аранских. Теперь, похоже, Дариона приняли окончательно.

— Что ж, я вижу, все уже поели, — произносит император.

Из-за стола я подскакиваю. Душ! Сон в уютной постельке! День закончился, ура! Отдых-отдых-отдых! Наконец-то!

Разворачиваюсь к двери. И мою счастливую улыбку стирает воспоминание о больных служащих ИСБ, арестованных по подозрению в принадлежности Культу. Я склоняю голову:

— Надо проверить арестованных из-за больничных сотрудников. Сегодня. Больных надо лечить.

Оглядываюсь: оба дракона смотрят так мрачно, что хочется спрятаться за стул.

— Я спать спокойно не смогу, пока они там, — поясняю я. — Представляете, как им сейчас страшно и плохо? А их родным? Они же бояться за них, с ума сходят. А проверить — это же недолго. Нам надо сделать совсем чуть-чуть.

Арендар с явным трудом сохраняет спокойствие.

— Хорошо, — бесцветно произносит он. — Сейчас только прикажу, чтобы их подготовили.

Он исчезает в золотых вспышках пламени.

— Удачного вечера, — император покидает комнату.

Дарион молчит. Рада, что хотя бы не осуждает моё рвение. Так и сидим где-то полчаса. Бедный наставник, наверняка он меня охраняет, а ведь у него полно своих дел. Эх, если бы я могла перемещаться и обходиться без охраны…

Вернувшийся Арендар телепортирует меня в мрачный сыроватый зал. Бледные мужчины в тонких рубашках выстроены в ряд. Сердце сжимается:

— Все культисты.

Арендар неохотно переносит меня в следующий подобный зал поменьше. И опять безрезультатно.

Но зато в третьей группе ничем тёмным не меченный мужчина, узнав, что свободен, рыдает от радости.

— Спасибо, — всхлипывает он, ковыляя к двери. — Спасибо…

Их было семь — семь повинных только в несвоевременной болезни мужчин. Благодаря моей проверке они возвращаются лечиться в свои постели. Ради их освобождения пришлось отложить отдых и помотаться по стране, но ведь благополучие существ того стоит!

И дома, забираясь в пенную воду с ароматом роз, я чувствую удовлетворение. Радость освобождённых, их растерянные улыбки, слёзы облегчения — ради этого стоило ещё поработать.

Только Арендар, похоже, думает иначе. Он молча моется рядом. Наедине его обида чувствуется острее. Прожигает меня сквозь воду и воздух. Давит.

Уже вытираясь, напоминаю:

— Я должна была согласиться на службу — это мой долг, как Видящей.

Сидящая в уголке Пушинка кивает:

— Ур!

Арендар молчит. Молча заводит меня в лифт и спускается в сокровищницу.

— Как здесь красиво и спокойно, — вдыхаю ароматы цветов, влаги, земли.

Но Арен ведёт меня мимо прекрасных растений — в сердце своей коллекции… Которую его мама не увидит, даже если её найдут.

Уложив меня на тахту, Арендар устраивается рядом и обнимает. Его дыхание над ухом то ускоряется, то замедляется. Руки вздрагивают, то прижимая крепче, то ослабляя давление.

Недовольная Пушинка топчется среди кустов, пыхтит и ворчит: ей лежачего места не заготовили.

А меня… меня накрывает невыносимая тоска. Сердце, душу рвёт. Заранея… Умирающие гости… Рассказ Дариона… Уборщица с тварью внутри… Инфицированные бездной, фанатики среди офицеров и служащих, печати, везде чёрные печати. Кажется, они прожгли сетчатку моих глаз, навечно пропечатались в память.

Столько всего произошло. Страшно. Невыносимо. Непоправимо.

— Она… приказала… мне умереть… — сквозь всхлипы выдавливаю я. Меня трясёт, я жмусь к Арендару и отталкиваю его, потому что он не хочет понимать. И снова к нему жмусь. Слёзы льют, прорываются сквозь зажмуренные веки. — Не хочу, чтобы было так страшно! Не могу!

Рыдания сотрясают меня, перетряхивают до кончиков пальцев.

— Лера… Лера… — Арендар притискивает меня к себе.

— Я н-не справлюсь… у нас не-не получится.

Они тысячелетия боролись с Культом и не справились, как можно надеяться на победу?! Как?

— Лера, я защищу тебя, поверь, я смогу, — шепчет Арендар, целуя меня в макушку, пробираясь поцелуями до лба и глаз. — Всё пройдёт, Лера…

Но пока кажется, что я никогда не успокоюсь, не ощущу себя в безопасности. Культ — как Дамоклов меч над всеми нами…

И всё же слёзы заканчиваются. Я снова могу думать относительно спокойно. Анализировать ситуацию. Вдыхая ароматы сокровищницы Арендара, ощущая его тепло и запах, я опять прихожу к выводу, что нас спасёт только борьба — яростная, на износ, до победы.

— Арен… — я вновь возвращаюсь к нашей проблеме. — Мне непонятна твоя обида.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, а не на передовой.

— Мне кажется, безопаснее всего рядом с тобой, а ты как раз на передовой. Всегда у тебя под боком, м-м…

— Давай обменяемся кровью сейчас.

— Я призвана, — приподнимаю руку. В золотом свете нашей магии треугольный символ на ладони виден хорошо, но для Арендара здесь, наверное, слишком темно, чтобы его разглядеть.

— Отец не будет звать тебя, если мы обменяемся кровью.

— Почему речь идёт о двух неделях?

— Физиология. После соединения магии и обмена кровью мы на две недели впадаем в подобие транса. Страсть ослепляет нас и захватывает. Нам постоянно требуется близость с избранной. — (К моим щекам горячо приливает кровь). — Мы не всегда даже на охоту способны прерваться, а приближение других самцов приводит к драке насмерть.

— И что станет с миром за эти две недели?

Арендар молчит. Прижимаюсь губами к пульсирующей жилке на его шее. Целую подбородок. Приоткрытые губы. Скулу с золотым узором. Закрытые глаза с подсвеченными сиянием веками. Шепчу:

— Разве ты хочешь остаться без семьи и страны лишь ради того, чтобы чуть раньше познать… всё это? Разве тебя не измучает совесть, если за эти две недели убьют отца или братьев? Разве хочешь воспитывать детей в мире на пороге войны и уничтожения?

— Лера, с Культом боролись тысячелетия — и ничего не вышло. Он всё ещё здесь, отравляет, убивает. Я при нём вырос. И мой отец. И дед… все Аранские.

— Но в этот раз Культ, похоже, собирается нанести решающий удар.

— Это всего лишь мнение Эзалона, который несколько столетий не был дома.

— Но ты веришь им, — я не знаю, как назвать группу разномастных спасителей мира, — иначе не доверил бы им меня.

— Я не хочу верить, что Эёран стоит на грани уничтожения, но игнорировать такую угрозу не могу. А ещё я хочу… чтобы ты наконец стала моей совсем и безвозвратно.

— Арен, безвозвратная принадлежность достигается вовсе не обменом крови, вспомни жену Видара: она ушла после рождения сына.

Опять он молчит. А я утыкаюсь ему в шею, шепчу:

— Если честно… я не представляю себя с кем-то ещё. И не хочу. Мне кажется, это намного важнее ритуала обмена кровью.

Арендар опускает горячую ладонь на мою спину, проглаживает до крестца, и по телу разбегаются горячие мурашки.

— Лера, ты такая нежная, но такая колючая.

— А ты упрямый драконище.

— Знаю. — Он накрывает меня крылом. — А теперь спи. Ты очень устала, я чувствую.

Он прав. Прижавшись к его груди, я под стук родного сердца засыпаю намного быстрее, чем хотелось бы: после безумного дня мне просто необходимо ощущать Арендара рядом.

Я читала о драконах, слышала о драконах, видела драконов, но всегда у меня было ощущение, что их мало. Даже не было уверенности, что простые драконы могут обращаться в мощных ящеров. Но наивные представления об их малочисленности и слабости разбиваются, когда император после завтрака отправляет нас с Арендаром на разведку.

Сорок один дракон и Пушинка взмывают в небо. Зелёные, голубые, алые, жемчужно-белые. Но самый прекрасный и большой из них — золотой Арендар.

Пока император просматривает отчёты о проверках ИСБ, мы просматриваем территорию империи.

Моя задача проста: как увижу скопления магии Бездны — через метку сообщаю Арендару. Он через метку передаёт это Элоранарру, тот отмечает на карте и планирует зачистки.