Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 8

— О чём вы говорите? — чеканит император.

В глазах темнеет, я присаживаюсь в кресло. Арендар устраивается рядом со мной, сжимает мою руку, наполняя её золотой дымкой своей магии.

— Мы всё расскажем, — обещает Дарион. — Просто по порядку, так будет удобнее.

История начинается с его подозрений.

Тогда император был женат первый раз. Будучи начальником охраны императорского дворца, Дарион полагался не только на магическую защиту, но и на замечания дозорных: медведеоборотни с их чутким обонянием и иммунитету к ментальному контролю куда эффективнее предсказывали проблемы, чем чары.

Тогда-то Дариону и показалось странным, что формальную любовницу императора Заранею любят все, кроме самих медведеоборотней, которым она не казалась настолько особенной или очень доброй, скорее она виделась им хищницей и умелым манипулятором, лезшим в дела, в которые ей, даже как советнице императора, лезть не следовало.

В первую очередь Дарион заподозрил ментальное воздействие, ведь в таком обществе, как придворное, невозможно за несколько лет стать всем своей и ни разу не ошибиться, никому не перейти дорогу, не вызвать гнева и попыток мести.

А у Заранеи это получалось.

Но Видящие, которых Дарион приводил тайком, не замечали у неё проявлений ментальной магии, когда она общалась с обитателями дворца. Наоборот, отмечали, что Заранея магию не использует, ограничиваясь стандартными амулетами защиты. Сама Заранея объясняла это тем, что плохо управляет даром, ведь Фламиры учили её быть хорошей женой, а не волшебницей. Это вполне вписывалось в традиционное воспитание, и придраться было не к чему.

Придворные менталисты Мэлар Никсэ и Эштран Сирин считали Заранею очаровательной, но абсолютно неспособной к ментальным воздействиям. Мэлар Никсэ, ставивший на неё, как на любовницу императора, щит правителей, поклялся в этом на крови.

И Дариону пришлось отступить, потому что предъявить молодой очаровательной драконице только то, что она слишком очаровательна, было невозможно. Она даже с семьёй Фламиров не общалась, что исключало обвинения в шпионаже для них.

Дарион наблюдал, как она общается со всеми: с чиновниками, слугами, послами, представителями семейств, придворными — объясняя это тем, что это её долг как формальной любовницы: помогать императрице Ирьении и императору Кариту править. Именно она пустила при дворе мысль, что правящей чете пора подумать о втором сыне, который станет правой рукой наследника Элоранарра.

С забеременевшей императрицей Ирьенией Заранея была сама забота: водила её на прогулки, поила отварами от тошноты. Дарион ожидал удара, яда, какого-нибудь подвоха, но их не было.

А потом был первый отбор Элоранарра. Полон дворец кандидаток, каждую из которых охране надо проверить. Императрица решила лично присутствовать на отборе, как она объясняла: «не могла пропустить отбор первенца», хотя все отговаривали её от выхода в свет в её положении.

Дарион отвлёкся лишь на мгновение, когда Элоранарр плеснул кровь на родовой артефакт. Когда снова повернулся к императрице, та была мертвенно-бледна. Ирьения не просила о помощи, не теряла сознания. Бледность можно было списать на естественные переживания о сыне…

А потом стало ясно, что артефакт никого не выбрал. Конечно, это был скандал, снова заговорили о внезапных смертях девушек из семей, связанных с Аранскими родством через избранных. На фоне этого всем показалось естественным, что у императрицы от волнения начались преждевременные роды.

То, что дело не только в нервах, но и в проклятии, поняли слишком поздно. Почти разряженный родовой артефакт выбрал для спасения не женщину, а ребёнка, потому что в нём текла кровь Аранских.

При дворе всё смешалось. Это для родового артефакта важнее дети, чем избранные, а для драконов всё не так однозначно. Озверевший от боли император метался по побережью. Элоранарру было не лучше.

ИСБ и дворцовая охрана занимались поиском убийцы. Дарион подозревал, что императрицу прокляли в то мгновение, когда он отвернулся посмотреть, как кровь Элоранарра касается артефакта — тогда артефакт начал перенастройку на поиск, и все родовые щиты на секунду ослабли. Кто-то, знающий принцип работы родовых артефактов, этот момент подловил.

Нашли амулет со следами проклятия, но не могли определить его хозяина. Всех присутствующих на отборе допрашивали в присутствии менталистов, и пока очередь тянулась, одна участница покончила с собой. К её семье отправились сотрудники ИСБ, но обнаружили лишь обескровленные трупы и надпись на стене: «Неспящие».

ИСБ знал этот стиль: «Неспящие» вампиры выпили девять семей, чьи дочери должны были участвовать в первом отборе двадцатичетырёхлетнего Элоранарра или следующих, и имели высокий шанс стать избранными.

Подробности тех убийств скрывали, само слово «Неспящие» было тайной за семью печатями. Но дальнее родство с Аранскими, ожидание, что из этих семей выйдет будущая императрица, делало их слишком заметными.

Даже дураку, не знавшему о подписях убийц, было ясно, что пахнет заговором против Аранских. И хотя следы Неспящих вели в человеческое королевство Новый Дрэнт, ИСБ считало, что заговор зреет в вампирских кантонах, пусть те и открещивались от кровопийц своего рода. Горе императора могло обратиться в гнев и закончиться страшной войной.

Явившиеся во дворец архивампиры, в числе которых был Санаду, сгладили конфликт, пообещав искать отступников от доктрины неупотребления крови.

Ради сохранения престижа империи истинную причину смерти императрицы Ирьении скрыли. Смерти потенциальных избранных списали на родовые конфликты, происки Культа, болезни. Остальные перспективные в этом отношении семьи теперь негласно охранялись. Посвящённые в дело дали клятву неразглашения, Дарион в том числе. Некоторым принудительно изменили память. Слухи давили в зародыше.

Заранея, как и положено, взяла на себя заботу о Линарэне. Её поведение было безупречно, она не пыталась изменить статус с формальной любовницы на реальную, чем снискала ещё большую любовь.

Особый отдел ИСБ, который должен был искать убийц до победного, сбился с ног в поисках Неспящих. Вампиры помогали. Сестра архивампира Наэрского кантона и невеста Санаду — его недавно обращённая студентка-менталистка — согласились изобразить сторонниц употребления крови.

— Не отвлекайтесь, — Санаду ровно складывает лежащие перед ним папки. — Та давняя история сейчас значения не имеет. Что было, то прошло.

Хмуро глянув на него, Дарион возвращается к рассказу о жизни во дворце.

А во дворце внешне всё было благополучно. Ежедневно император выслушивал отчёты о безуспешных поисках убийц. Элоранарр — слишком молодой, плохо контролирующий магию и оборот, чтобы уходить из-под родительского крыла — томился невозможностью участвовать в расследовании.

Дарион наблюдал за безупречной Заранеей и старался не покидать дворец.

Когда появилась информация об убийцах, император позвал Дариона с собой. Но Дарион, покинув дворец, волновался. Интуиция советовала немедленно вернуться.

И он вернулся как раз вовремя, чтобы удержать Элоранарра, околдованного придворным менталистом Мэларом Никсэ, от убийства малыша-Линарэна. Император не слышал призыва вернуться, как потом оказалось — впал в ярость при виде найденного ИСБ подозреваемого в убийстве императрицы.

Придворный менталист Мэлар Никсэ ускользнул в другой мир, забрав с собой все секреты. Участвовавший в преследовании Санаду тоже исчез в битве. Обоих посчитали погибшими. Подозреваемый, отвлёкший императора, умер от остановки сердца.

Зудит спросить, а как же невеста Санаду, его студентка, воспоминание о близости с которой (уверена, это была она!) до сих пор хранит стол в его кабинете? Но спросить не решаюсь: уж больно у профессора мрачный вид.