Боевые будни штаба - Савельев Василий Павлович. Страница 37

Из штаба корпуса подтвердили: начинаем в 7 часов.

И вот пехотинцы двух полков дружно поднялись в атаку. Передовые подразделения ворвались в опорные пункты. Фашисты бросили в бой авиацию. Развернулись упорные и ожесточенные бои.

За неделю дивизия значительно расширила плацдарм, что позволило 305-му полку, действующему в стороне, соединиться с главными силами. Но возрастало сопротивление врага. Он настойчиво цеплялся за подготовленные оборонительные рубежи. Трудность в их захвате не уменьшалась, основная часть дивизионной артиллерии еще не была переправлена на плацдарм.

Однажды противник провел сильную контратаку, пытаясь вернуть опорный пункт, захваченный накануне нашими частями. Фашисты не добились своей цели, но задержали продвижение полков. В этих условиях большие надежды возлагались на резервный батальон. Ввод его днем, при недостатке артиллерии, не мог дать нужных результатов. Командир дивизии решил его ввести ночью.

С наступлением темноты вместе с начальником штаба 308-го полка майором П. И. Щербаковым мы прошли в батальон. Одна за другой взлетали осветительные ракеты. Встретил адъютант старший батальона капитан А. А. Клыгин, один из немногих офицеров, имевший инженерное образование. Может быть, именно поэтому он уважал расчеты. Мне всегда нравились офицеры штаба, которые умели по-деловому считать. У таких обоснования предложений и выводы вытекали из реальных условий обстановки. Ведь прежде чем рассчитывать, им приходилось добывать исходные данные, оценивать их реальность, что само по себе уже требовало от офицера глубоких знаний своих войск и противника.

Я всегда был убежден, что командиры подразделений и адъютанты старшие батальонов, находясь вблизи обороны противника, лучше знали, как и где целесообразнее нанести удар, какой выгоднее использовать прием, чтобы добиться успеха с малой затратой сил и средств.

Командовал батальоном, находящимся в резерве, молодой капитан В. А. Чмель. Всего три месяца в роли комбата, а уже произошли заметные перемены, в походке и разговоре появилась степенность. На плечи легла большая ответственность, и офицер повзрослел, стал строже приглядываться не только к людям, но и к себе.

Комбат показал рукой в сторону противника, как бы сожалея, что опорный пункт, за который вел бой 311-й полк, не был захвачен, а это создавало батальону дополнительные трудности — требовалось выделять часть сил на прикрытие правого фланга.

Некоторые новые данные, полученные от разведки в самое последнее время, я довел до комбата. Они не требовали каких-то изменений в решении, но вынуждали уточнить задачи артиллерии. Прибыл командир дивизиона 245-го артполка капитан В. И. Пасечник. Одна его батарея была уже переправлена через Днепр и могла поддержать наступление. Счастливы офицеры, которые и в трудной обстановке не унывали, не тушили задорный блеск в глазах. Они не меньше переживали от неудач, но умели как-то бодро оценивать дела и обстановку, смело и настойчиво искали пути выхода из тупика, вселяли в подчиненных веру в успех. Другой бы начал доказывать, что мало снарядов, без них трудно решить дополнительную задачу, а Пасечник просил, чтобы разрешили израсходовать НЗ. Он заверил, что артиллерия огнем откроет для пехоты «зеленую улицу».

Капитан Чмель вызвал командиров подразделений. Четко довел до них последние данные о противнике, напомнил о порядке ночной атаки. Я знал таких комбатов, как Г. И. Диордица, В. Я. Антропов, В. Г. Носырев. Они были похожи на факелы, которые горели всегда, и пламя от них росло тем сильнее, чем сложнее и тяжелее складывалась обстановка. То, что они недосказывали словами, восполняли другим — своим личным примером. Сильнее и понятнее звучал у них призыв: «За мной! Вперед!» Они верили в подчиненных, а те верили в них, в разумность их команд и распоряжений. Конечно, у каждого командира свой подход к организации боя и управлению подразделениями.

После того как комбат уточнил некоторые вопросы атаки, я задержал офицеров, чтобы напомнить им, как важен успех батальона в выполнении дивизией своей задачи. Я не настраивал их на легкую победу, но и не нагонял страху. Все офицеры прошли через огонь, знали цену добытого успеха.

Майор Щербаков остался в батальоне, чтобы проверить выход и занятие подразделениями исходного положения. Я ушел к себе. Ветер не стихал. Паромная переправа не работала. По реке плыли льдины. Саперы ухитрялись переправлять грузы на лодках, загружая их по самый бортик.

Артиллерия противника настойчиво обстреливала места переправ. Знали фашисты, что русские не оробеют перед разбушевавшейся рекой и будут доставлять грузы даже в такую непогодь. Река срезала и без того скромные боевые возможности дивизии, уменьшала силу ее удара по врагу. Но все равно ночная атака батальона принесла успех. Подразделения вклинились в оборону противника на глубину до полутора километров, помогли 311-му полку в захвате сильного опорного пункта.

Часто наведывался к нам командир 3-го гвардейского стрелкового корпуса генерал А. И. Белов. В первые дни он присматривался к работе управления дивизии, как бы изучал ее. Приезжал он и для организации на местности предстоящего боя, и чтобы помочь, посоветовать, передать опыт соседей. Он обычно не предупреждал о своем приезде. Знакомство с обстановкой у него начиналось на переправе. Здесь было наше основное звено и самый объективный показатель боеспособности дивизии.

В небольшой таблице, что добросовестно вел дивизионный инженер майор Н. Н. Фетисов, заблаговременно было размечено, что и каким рейсом нужно перевезти, а в свободных клетках отмечалось, сколько и каких грузов фактически перевезено. По этим данным можно было безошибочно судить о том, как возросла или, наоборот, снизилась мощь дивизии. Каждый вечер мы с Николаем Николаевичем терпеливо пересчитывали возможности переправы, определяли, с учетом важности, какие грузы и в какой последовательности перебрасывать на западный берег. Прежде чем заполнить таблицу, вместе с начальником оргпланового отделения тыла майором А. И. Ребницким прикидывали размеры запасов, которые могли быть доставлены с армейской базы к реке. Одно с другим находилось в самой тесной связи.

Генерал Белов внимательно изучал эту таблицу, знал, что в ней нельзя произвольно изменять количество и последовательность переброски грузов. Однажды он посоветовал ускорить доставку мин, но, когда я доложил, что на плацдарме нет никаких запасов продовольствия, согласился с нашим вариантом.

В один из его приездов начальник разведки 305-го полка старший лейтенант П. А. Приходько доставил на НП пленного. Генерал похвалил разведчика и посоветовал не только захватывать пленных, но и бить фашистов, держать их всю ночь в напряжении, лишать сна и отдыха. Через день уже был составлен план действий разведгрупп в ближайшем тылу противника. Такие действия разведчиков себя оправдали, но подготовка каждой группы требовала от штабов много сил и времени.

Подмерзли дороги — быстрее пошло накопление запасов на левом берегу. Но усложнилась переправа: по Днепру потекла густая шуга вперемежку с льдинами. Запасы в частях иссякали, но командование по-прежнему, обычно под вечер, ставило задачу на наступление. «Не давать врагу ни минуты отдыха, выгонять его из траншей и утепленных блиндажей!» Все, что можно было сделать для выполнения этой задачи, делалось. Но во второй половине февраля обстановка на правом берегу стала сложнее.

Обычно штабы сообщали коротко только о главном. О чем они писали, видно из донесений 311-го полка:

«…18.2 — боеприпасы и продовольствие не доставлялись. Обеспеченность: мин 82-мм — 200, 120-мм — 140, патронов к ПТР — 430; продовольствия и фуража нет.

19.2 — обеспеченность: мин 82-мм — 185, 120-мм — 140, патронов к ПТР — 392; продовольствия и фуража нет» [10].

Боеприпасы и продовольствие — это жизнь переднего края. Основной состав саперного батальона был задействован на переправе. В трудных условиях во время ледохода саперы на лодках делали через Днепр по 5–6 рейсов. На 2–3 рейса больше совершали сержант П. И. Карпов и ефрейтор Г. Е. Памятун. Отважно трудились на переправе саперы полков и бойцы хозяйственных подразделений.