Сад цветов донны Феличеттины. Амариллис (СИ) - Ларина Любовь. Страница 1

Сад цветов донны Феличеттины. Амариллис

Любовь Ларина

1428 год Италия

Флоренция

На грязном полу, среди мусора, лежало, свернувшись в комочек, маленькое, худое тело, завернутое в непонятного цвета тряпье, босые стопы были сбиты, из трещинок на коже, выступала кровавая роса, сквозь прорехи виднелись багровые кровоподтеки и фиолетовые разводы синяков, спутанные, не мытые волосы, как будто являлись дополнением к этой грязи на полу. Дверь в каморку открылась, явив двух человек, но тело даже не пошевелилось, словно мертвое, оно лежало, освещаемое тусклым светом из грязного, покрытого засохшими насекомыми и пылью, окна. «Я говорю, вам, донна, что не стоит она того. Девчонка худосочная, того и гляди откинется на тот свет, да покойся с миром, душоночка-то ее», - заговорил толстый мужчина, помахивая рукой в сторону закутавшейся фигурки. «И все же, решать мне сеньор, не правда ли?» - спросила его собеседница, вытащив из складок платья расшитый кошель. «Да, уж Боже упаси меня, спорить с вами донна. Как скажите, так и будет. Только уж, если помрет дите-то, то я уж и не причем. За вами числиться будет, а значит и вы, нести за нее траты будете, а я умываю руки»,- пошел на попятную, толстячок. Женщина, шурша дорогим платьем, подошла к тельцу и наклонившись, аккуратно потрепала по голому плечу, видневшемуся из тряпья. Голова медленно приподнялась, открыв лицо с опухшими глазами и разбитой губой, женщина бросила разъяренный взгляд на мужчину, тот побледнел и гулко сглотнул: «Это не я, донна, Богом клянусь. Я племянника попросил присмотреть, пока место ей ищу. Я же по-соседски, от доброты душевной». Женщина вновь повернулась к ребенку, ласково улыбнувшись, спросила: «il mio fiorellino (мой цветочек - итал. прим. авт), ты хочешь уйти отсюда?» - девочка недоверчиво прищурилась. Потрескавшиеся губы дрогнули, голос был хриплый: «Вы заберете меня? Отсюда? Навсегда?» - она подалась на встречу, словно желая удостовериться, что перед ней не мираж, а живой человек. «Конечно, cara (дорогая - итал. прим. авт), заберу навсегда, к себе. Ты будешь расти в моем саду и однажды расцветешь, il mio fiorellino. Я буду заботиться о тебе и подарю любовь», - женщина вновь мягко улыбнулась и заправила прядку грязных волос за маленькое ушко. «Пойдем, piccina (маленькая - итал. прим. авт), нам пора», - красавица взяла ребенка за руку и они вместе вышли из комнаты. Проходя мимо мужчины, она отдала полный кошель флоринов, которые, тот мигом побежал тратить на выпивку и женщин. Вот только после этого, ни одно его дело не увенчалось успехом, вся жизнь проходила мимо, будто богиня удачи отвернулась от алчного мерзавца, попытавшегося продать тело маленькой сиротки, а когда ему это не удалось, поспешил продать ее жизнь. Он мучился от голода и холода, болезни, разрушали его тело и все чаще, вспоминалась ему та женщина, что неожиданно пришла и предложила огромную сумму за девчонку. Пока, наконец, он не испустил дух, в канаве, под мостом реки Арно, в гниющих отходах и мусоре, где ему и было место.

1438 год Италия

Флоренция

«Витале, я всю жизнь прожил в городе. Ты ошибаешься, здесь нет такого места. Да и вообще, мы скоро выйдем за город. Витале? Ты слышишь меня?!» - два молодых человека шли по узким улочкам Флоренции. По их одежде можно было судить о достатке обоих. Весьма привлекательные, оба были высокими, но если один был классическим примером чистого флорентийца: широкие брови над черными, как маслины глазами с пушистыми ресницами, прямой нос и полные губы, легкая щетина подчеркивала овал лица, темные волосы были собраны в высокий хвост. То второй мужчина выделялся, явно смешанными чертами, яркими, синими глазами, носом с легкой горбинкой, нижняя губа, поделена будто ниточкой, на две половинки, а чисто выбритый подбородок венчает ямочка, каштановые волосы были коротко подстрижены. «Аллесандро, il mio amico (мой друг - итал. прим.авт), - молодой человек повернулся ко второму и остановился, - разве я когда-нибудь подводил тебя? Я обещал тебе что-то необычное и я выполню свое обещание. Фредерике рассказал мне об этом месте, но предупредил, что пускают туда не всякого мужчину. Вот и проверим, тем более, сегодня, такой день!» - Витале вновь зашагал по грязной улочке, еле освещаемой лунным светом. «Сегодня обычный день, Витале, совершенно обычный. Вполне возможно, Фредерике просто над тобой пошутил, - продолжал ворчать синеглазый Аллесандро, - Да и не пустить они нас не смогут, такие кошели с флоринами не у каждого есть». Витале зашипел на друга, вновь резко остановившись, повернулся: «Я не трус, Аллесандро, но и смерти просто так не ищу. Покричи по громче и мы, действительно, никуда не дойдем» - серьезно проговорил мужчина. «Прости, - в голосе у Аллесандро слышалось раскаянье, - ты прав. Просто этот день так действует на меня, навивая тоску и печаль». Витале приобнял друга, пытаясь хоть немного приободрить того. Весь этот поход задумывался ради того, чтобы Аллесандро не грустил сегодня, быть может, хоть в этом году удастся развеселить его, но если Фредерике наврал, то несдобровать ему, уж Витале позаботиться найти для него достойное наказание. «Не грусти, сегодня день рождение, а не траурная панихида. Тем более, мы уже пришли. Посмотри» - произнес Витале, показывая рукой на здание в конце улице. Сам дом, явно отличался, от своих соседей, в два этажа, с широкими трифорами[1], крыша, покрытая цветной черепицей, по обе стороны от высокого крыльца шли заросли бугенвиллии[2], она оплетала практически всю видимую часть дома, розовые цветы слегка сияли в лунном свете, а по улице плыл нежный аромат. В доме явно не спали, дверь была широко распахнута, слегка колыхалась белая занавеска, повешенная в дверной проем, а в окнах мерцал свет. Мужчины прошли на крыльцо и аккуратно заглянули внутрь, была велика вероятность того, что старший брат Витале - Фредерике, вновь решил пошутить над друзьями. Но в этот раз, он в видимо сказал правду, занавеска немедленно отодвинулась и перед мужчинами, возник молодой мальчик, он поклонился и пригласил пройти.

Войдя внутрь, оба открыли рты, полукруглое помещение освещалось чистыми свечами в позолоченных подсвечниках, стены были украшены шелковыми коврами, один из ковров пошевелился и из-за него, вышла молодая девочка. Девчонка задорно улыбнулась и звонко спросила у застывших в полном ступоре, мужчин: «Синьоры, вы по приглашению или решили сами, посетить дом цветов донны Феличеттины?» - Витале улыбнулся, - «Piccina (маленькая - итал. прим. авт), мы решили сами увидеть чудесный дом цветов. Быть может ты проводишь нас к хозяйке?» - девочка слегка поклонившись, прошла к другому ковру и отогнув его, пригласила друзей пройти внутрь. За полотном ковра оказалась лестница, по которой шустрая девчонка, мигом поднявшись, исчезла из поля зрения мужчин, идущих следом. Поднявшись, они оказались в просторной комнате, украшенной полотнами картин и шелковыми коврами, по середине примостились полукругом не большие диванчики, среди них стоял красивый резной столик, освещалось это великолепие дорогими и чистыми свечами в подсвечниках, они крепились к стене, создавая таинственные тени, танцующие по стенам. Напротив лестницы, по которой поднялись мужчины, висело большое полотно кружева, оно слегка трепыхалось, словно от ветра. «Да, Витале, дом, конечно очень необычен, но я не хотел свое день рождение проводить, рассматривая цветы при лунном свете. Может все же найдем себе развлечение, более земное и с нежной кожей?», - засмеялся Аллесандро. «Что вы, сеньоры, мои цветы самые прекрасные, а любоваться ими, позволено лишь ночью, если вы сейчас уйдете, то не сможете себя простить!» - раздался голос и из-за кружева, вышла прекрасная женщина, длинные темные волосы, вились тугими кольцами, в них поблескивали жемчужины и стеклянные бусины, тонкие брови и блестящие, темные глаза в окружение пышных ресниц, тонкий носик и полные розовые губы, фарфоровая кожа словно сияла изнутри, на тонкой шее висел большой медальон в виде солнца, сделанный из золота, тело облегало нижнее серебристое платье, с завышенной талией и глубоким вырезом, открывая вид на нежные полушария груди, верхнее распашное платье, глубокого фиолетового цвета, было расшито серебряными нитями и слегка касалось пола. Женщину нельзя было назвать молодой, но и старой она не казалась, она была из тех, чей возраст нельзя угадать. Мужчины поклонились, Аллесандро, на чью речь ответила женщина, вышел вперед: «Я не хотел никого обидеть, сеньора. Просто, цветы не то развлечение, которое я хочу сегодня видеть». «О, не нужно извиняться сеньоры, - звонко рассмеялась она в ответ, - Меня зовут донна Феличеттина и поверьте, в мой дом не так легко попасть. А уж если вы пришли, то не останетесь недовольны. Счастье и удача в моем доме переполняет достойных мужчин. Тем более, - она подняла указательный палец вверх, - что я могу преподнести подарок, в ваш прекрасный праздник. Пройдемте со мной» - женщина развернулась и приподняв юбку, прошла за занавесь из кружева, друзья, переглянувшись, последовали за ней. Сразу за занавесью был большой балкон, слева от него спускалась лестница, но донна подошла к резным перилам, мужчины встали рядом, по обе стороны от красавицы-хозяйки. «Вы успели вовремя, сеньоры, мой сад начинает цвести в полночь, а гости уже ждут этого зрелища», - она плавно показала рукой вниз. С балкона, открывался прекрасный вид, огороженная высоким забором, с растущими вдоль всей стены кипарисами и апельсинами, огромная территория была засажена короткой изумрудной травой, беседки разных размеров стояли хаотично, по всему полю, их украшали яркие фонарики, освещая каждую беседку в свой цвет. Резные стенки беседок оплетала бугенвиллия, цветущая сиреневыми цветами, около каждой, стоял стол с закусками и напитками, тарелки и бокалы из тонкого стекла, подавали молодые мальчики, одетые в кремовые рубашки и коричневые кальцони[3], поверх, сияли вышивкой зеленые соттовесте[4]. Все это было чудесно видно, из-за светящихся стеклянных чаш, часто стоящих по всей земле, где уже прогуливались разного возраста и сословия мужчины. В отдалении, в темноте угадывались еще какие-то строения, но перемигивающиеся огоньки и освещенные беседки отнимали все внимание невольных свидетелей. Мужчины, в очередной раз, открыв рот от удивления и восхищения, стояли на балконе, разглядывая столь не обычный вид, а хозяйка понимающе улыбалась, наблюдала за молодыми людьми, впервые посетившими ее. Первым в себя пришел Аллесандро, увидев выражение лица, стоявшей рядом женщины, он вдруг рассердился: «Ну что вы, донна, так обманывать гостей, - брови женщины слегка приподнялись. - Вы обещали нам любование цветами, а здесь лишь трава, да деревья. Ваши гости - мужчины и никак, не могут стать, украшением сада». Витале хмуро посмотрел на друга и покачал, осуждающе, головой. А хозяйку, казалось, совершенно не задело высказывание, она лишь легко улыбнулась и придвинулась вплотную к мужчине: «Нужно уметь ждать, мой дорогой сеньор. Ах, молодость, ах, глупость! Учитесь терпению, молодой Аллесандро и вы, будете вознаграждены» - донна положила свою ладошку на щеку мужчине и повернула его голову в сторону сада: «Полночь, мой сад цветет». А там, из темноты, к огням, начали выходить женщины, в ярких нарядах, они были похожи на чудесные цветы, освещенные закатными бликами солнца, украшения в прическах и на одежде таинственно мерцали, как утренняя роса на нежных лепестках. Казалось, сама природа затаила дыхание, ни сверчок, ни поздняя пташка не посмели нарушить тишину. Вот послышался первый шепоток, где-то недалеко раздался смех и какофония звуков, наполнила тишину ночи, превращая ее во что-то манящее и желанное. Мужчины, не сговариваясь, повернулись к лестнице, увиденная картина заставляла покинуть гостеприимный балкон и окунуться в волшебство расцветающего сада. Хозяйка лишь по-доброму усмехнулась такой перемене: «Сеньоры, - окликнула она их, те немедленно повернулись на голос, - через четверть часа, подходите к изумрудной беседке, там будет обещанный подарок, для вас Аллесандро. А вы молодой Витале Джентиле, не потеряйте кошель, мой сад цветет не бесплатно. А теперь идите, получайте удовольствие, мои сеньоры», - мужчины коротко поклонившись, поспешили присоединиться к другим счастливчикам. Ни у одного не возникло мысли, что хозяйке дома цветов, они не представлялись.