Мой (не)любимый дракон (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 3

Не хотелось бы провести медовый месяц в психушке.

— Пора купаться, — тем временем заливалась соловьём девушка, по-видимому, моя воображаемая служанка. — Ваш батюшка, — потупилась, после чего робко продолжила, словно опасалась, что я сейчас разозлюсь. Но разве можно злиться на глюк? — Нет, не торопил, конечно. Просто просил не задерживаться. Для обряда уже всё готово.

Что ещё за обряд? Да сколько же можно!

Я едва не застонала.

— Что, и драконы будут?

На гору не пойду! С меня вполне хватило одной встречи с этим клыкастым безобразием.

— Нет, что вы! Его Великолепие вместе со свитой уже давно улетели. — После чего торжественно провозгласила, чуть не напугав меня до икоты: — Этой ночью все жрецы Лунной долины будут молиться за вас Претёмной Матери и насыщать ваши чресла магической силой.

— В… в каком смысле насыщать? — опешила я. Судорожно сглотнула.

— Молитвами, — успокоила меня мисс Улыбка. От сердца сразу отлегло. — Молитвами и ритуальными песнопениями. Чтобы, если всё же станете императрицей — а лично я в этом ничуточки не сомневаюсь, — сумели подарить нашему правителю много-много дракончиков.

Ни насыщаться магической силой, ни дарить кому бы то ни было каких-то там дракончиков в мои планы не входило. Можно было послать девицу подальше, задёрнуть балдахин и попытаться отключиться. Сосредоточиться на Лёше, на своей (нормальной!) жизни, горячо любимой работе, маленькой, но такой уютной квартирке. На коте по кличке Кот, в конце концов. Мы его прошлой зимой на улице подобрали да так и оставили с нами жить.

Можно было бы, да только что-то мне подсказывало, что не пройдёт и минуты, как сюда явится возмущённый моим неподобающим поведением псевдоотец и всё равно потащит меня на «отпевание» к жрецам.

Я, конечно, могу упереться, закатить истерику. Да что толку? Только ещё больше распсихуюсь. А может, всё это — обвела взглядом стены в переливающихся золотом гобеленах и нехитрую мебель — всё, что меня сейчас окружает, — результат продолжительного стресса?

Сначала нервничала из-за защиты диплома. Потом не находила себе места в предсвадебных хлопотах. Ещё и мама последние дни не переставая зудела о семейном проклятии. Я в него, конечно, не верила и не верю, но её постоянное ворчание о том, что мне совсем необязательно выходить замуж, жутко бесило.

Вот, добесилась. До чёртиков, глюков и всего остального.

Наверное, будет лучше сейчас расслабиться, успокоиться и… Нет, получать удовольствие навряд ли получится. Но хотя бы постараюсь больше не кипятиться. Да и бояться мне здесь нечего. Фантазии — они ведь безобидные. Вдруг, успокоившись, сразу вернусь домой.

А посему, настроившись на благодушный лад, покладисто согласилась:

— Купаться, значит, купаться.

— Тогда, Ваша Утончённость, прошу за мной, — расцвела в улыбке девушка. Присев в реверансе, поставила передо мной туфельки с загнутыми к верху, как у Маленького Мука, носками, и, шурша тёмными юбками, направилась к выходу из спальни.

Сунув ноги в странные тапочки, я поплелась за служанкой. Благо идти пришлось недалеко — в смежную с опочивальней комнату, оказавшуюся купальней. Окинув взглядом просторное помещение, не сдержавшись, тихонько присвистнула. В бархатной тьме, напоенной ароматами благовоний, перламутром поблёскивал огромный бассейн. Выложенный жемчужного цвета мозаикой, наполненный благоухающей водой с плавающими в ней лепестками, он притягивал не только взор, но и моё многострадальное тело, которое ещё помнило и лютый мороз, и колючий ветер.

Сейчас единственное, чего я желала, — это окунуться в ароматную горячую воду и пусть, как говорится, весь мир подождёт. Перед омовением заскочила в ближайший туалет примитивной конструкции — банальная дырка в полу. Порадовало, что хотя бы без запахов. Это уже потом узнала, что чистоту в санузлах поддерживали с помощью бытовых заклинаний.

Заклинаний, Карл!

Потребность подкрепиться, о которой недовольно напоминал мой желудок, начала удовлетворять, не отходя от кассы, прямо в бассейне. Мабли — так звали созданную моей больной фантазией служанку — запалила свечи, отчего вода окрасилась золотом, а бархатистые лепестки на её поверхности стали напоминать алые сгустки пламени, и притарабанила целое блюдо с неопознанными объектами, то бишь фруктами. И бокал, до краёв наполненный насыщенного фиолетового цвета жидкостью, на вкус очень смахивающей на вино. Десертное — моё любимое.

Оно тут же ударило в голову и повысило градус настроения.

Поставив полупустой бокал на бортик бассейна, я потянулась к фруктовому изобилию. Сначала схомячила верхушку из плода продолговатой формы. Он оказался сочным и сладким, оставил после себя вязкое послевкусие. Второй — по виду напоминавший морковку, только почему-то зелёную, мне не понравился. Слишком горчил.

Осушив бокал, я блаженно зажмурилась и с головой погрузилась в душистую воду. Пока кайфовала в бассейне, Мабли суетилась рядом. Всё перебирала стоявшие на столике склянки, расписанные серебряными узорами. Потом притащила полотенце и замерла перед ступеньками, что вели в бассейн, терпеливо ожидая, когда Её Утончённости надоест быть русалкой.

Не желая показаться капризной, я нырнула под цветочный покров в последний раз, хорошенько отжала волосы, которые отчего-то показались мне более длинными, да и цвет в неровном пламени свечей был каким-то другим. И тело, запоздало заметила, было как будто не моим.

С нарастающим волнением спросила:

— Мабли, а где тут у нас зеркало?

Девушка как-то странно на меня посмотрела. Наверное, забеспокоилась, не страдаю ли я амнезией. То именем её интересовалась, теперь вот оглядываюсь по сторонам в поисках какой-нибудь отражающей поверхности. Вода для самолюбования не очень-то подходила.

— В вашей опочивальне, моя эсселин.

Опять эта «эсселин». Знать бы, что означает это слово. Но, боюсь, если продолжу проявлять любопытство, моя вымышленная камеристка окончательно растеряется.

И так у неё уже вид бестолковый.

От того, чтобы намастить тело благовониями, я наотрез отказалась. Поспешила обратно в спальню, а оказавшись перед напольным зеркалом, застыла с открытым ртом.

Это была я… И в то же время совсем другая девушка.

Стройная, как по мне, даже чересчур — я так выглядела, когда перед выпускным две недели на одной гречке сидела. Чтобы талия в бальном платье непременно была пятьдесят восемь сантиметров и ни миллиметром больше. У меня тогда тоже были вот такие вот блестящие выразительные глаза. Потому что на них слёзы наворачивались, стоило увидеть, как кто-нибудь из одноклассников поедает шоколадный батончик или бутерброд с колбасой. И на бледных щеках полыхал точно такой же чахоточный румянец. Что тут сказать, не умела я в юности пользоваться румянами.

Но ведь девушка в отражении не была накрашенной. Тогда откуда эти коралловые, будто припухшие от поцелуев, губы? Этот взгляд с поволокой. Чуть угловатая девичья фигура. Я ведь уже давно не девица!

Про волосы вообще молчу. Шевелюра аж до нижних девяносто. Даже мокрыми они казались очень светлыми, с лёгким серебристым отливом.

От русокосой Ани, последние месяцы накачивавшей мышцы в спортзале, не осталось и следа. Как и от самих мышц. Кожа да кости. И томный взгляд почти прозрачных голубых глаз.

Сейчас я напоминала себе этакую хрупкую нимфу. Казалось, стоит меня коснуться, и рассыплюсь.

— Выйди! — громкий приказ сотряс стены.

В зеркале отразилась статная дама в длинном платье и нелепом головном уборе в виде конуса с вуалькой на конце. Кажется, такой убор пользовался популярностью у женщин в дремучем средневековье. Назывался эннен или как-то так. В нём часто изображали мультяшных фей. Вот только дама, замершая на пороге спальни и хищно её оглядывавшая, совсем не походила на добрую крёстную фею из сказки про Золушку.

— Но Её Утончённость ещё даже не оделась, — заикнулась было Мабли, бледнея. — А время уже позднее…

— Я помогу ей одеться. Ступай, — мрачно бросила женщина, и молоденькая служанка, словно пугливая пташка, оставив моё воздушное одеяние на кровати, выпорхнула из комнаты.