Ученики Ворона. Черная весна - Васильев Андрей. Страница 12

— Они уверены, что ты мертв, — вставил свое слово Карл. — Когда выяснится, что это не так, то их точка зрения на происходящее может измениться.

— Именно, — кивнул Гарольд. — На это и расчет. Ну и самое главное. Надо понять, насколько ослабли позиции моего дома при королевском дворе.

— И насколько усилились позиции твоего родича, — добавила Рози. — Это очень важно.

— Самое главное в этом, что дядюшка твой не такой прекраснодушный и честный, как ты, — жестко произнес я. — Он будет вставлять тебе палки в колеса во всем, в чем только можно. Можешь быть уверен, о поединке он даже и думать не станет, а сразу начнет подыскивать людей для того, чтобы тебя при первом же удобном случае отправить к престолу богов.

— Знаю, — невесело подтвердил Гарольд. — Потому и просил вас уехать, но вы же упрямые, не хотите. В результате будут пытаться убить меня, а зацепить могут вас.

— Ну, это мы еще посмотрим, — беспечно, как и всегда, отмахнулся Карл. — Я, правда, все равно не понял, как мы будем узнавать о том, что у вас происходит, но в целом картина мне ясна. Вы копаете под дядюшку в родовом замке Монброна, мы с Эбердин сидим в гостинице.

— Не просто сидим, — сурово заявила Эбердин. — Мы собираем слухи. На самом деле простой люд много чего знает и видит.

— И время от времени встречаемся, чтобы обменяться информацией, — добавил Гарольд.

— А если вас все-таки убьют, то я подстерегу твоего дядюшку и прикончу его, — добавил Карл. — Мне проще, я не силистриец, не его родич и не отягощен излишними принципами, уж извини.

Как по мне, это все-таки самый правильный путь. И самый быстрый. Выждать деньков пять в замке, потом изобразить отъезд, а после этого вернуться темной ночкой и прирезать этого паскудника в постели. Или на улице подстеречь и из арбалета пристрелить. Да мало ли хороших вариантов? Жаль, Монброн на них не согласится.

— Если я буду мертв, то точно не стану тебе мешать, — рассмеялся Гарольд. — Ф-фу, как-то легче стало. Знаете, по-моему, самое страшное в жизни — это неизвестность. Когда непонятно, что делать, или непонятно, куда ехать. Вот ты стоишь на одном месте, как та сороконожка из детской сказки, и думаешь, с какой ноги тебе шагнуть. А сейчас появился план, пусть даже кривой и косой. Не знаю, как вам, а мне стало значительно спокойнее.

— Это все оттого, что раньше ты думал только о себе, — сочувственно глянула на него Эбердин. — Только за себя решения принимать просто, а еще и за других — тяжело.

— Твоя неправда, — заступился за Гарольда я. — Прошлым летом он нас в Гробницы вел и главным был.

— Он знал, куда идти и какова цель, это другое. Поход есть поход, и даже если в нем кто-то гибнет, то такова воля богов, — не согласилась со мной подруга Рози. — А тут другое. Тут честь клана на кону. Ну, рода, по-вашему. Ошибись он — и все. А может, не только честь, но и жизнь. Знаешь, слава предков и будущее потомков — это такая штука, раз обделаешься, потом за сто лет не отмоешься. Все сложно, короче.

— Эк ты закрутила, — сдвинул шляпу на затылок Карл. — Как по мне, все гораздо проще.

— Мне надо будет отправить письмо домой, — деловито заявила Рози. — Мы с Монброном так и не ударили по рукам, но, думаю, это еще впереди, поддержка все равно понадобится. Тем более что детали сделки ты все равно будешь обговаривать не со мной, а с моим братом Гейнардом. Я всего лишь глупая женщина, к тому же с массой недостатков вроде моей принадлежности к магическому сословию.

— Глупая женщина! — рассмеялся Монброн. — Дай мне боги в этой жизни больше таких глупых женщин, как ты, не встречать, мне тебя одной достаточно. Ладно, теперь к деталям. Время уходит, скоро на улицах прибавится народу. Не надо, чтобы нас видели вместе.

Через полчаса мы расстались с друзьями. Они остались в беседке, из которой через часок отправятся в гостиницу «Крылышко и ножка». Ее им порекомендовал Монброн, сказав, что там, со слов его приятелей, очень неплохая кухня и покладистая хозяйка. Мы же поспешили к торговым рядам, которые находились не очень далеко от Белого города. Надо было купить лошадей для второго прибытия в Форессу. Оно, по нашим планам, должно было выглядеть представительно, и тут без лошадок никак не обойтись.

Впрочем, подозреваю, что сама мысль пешего прихода в родной дом, в смысле — на глазах у всех, Гарольду была изначально неприятна, не сказать — неприемлема. Одно дело — ночью, когда темно, другое — днем, при свидетелях. И его можно понять. Ладно, что сапоги в пыли, плащ без золотого шитья и у шляпы немного поля обвисли, дорога, знаете ли, разные сюрпризы в себе таит. Но пешком, на своих двоих, отпрыску знатного рода?

Да и Рози придерживалась того же мнения.

Что до меня, я смотрю на это проще. Но именно мне и пришлось платить за лошадей, поскольку у моих приятелей денег почти не осталось. И спасибо еще, что они не самых дорогих скакунов выбрали.

Но надо признать, что оно того стоило. Шли пешком — никто на нас особо внимания не обращал, особенно если учесть тот факт, что на лица мы накинули капюшоны плащей. А вот забравшись на коня, Гарольд сразу этот самый плащ скинул, тут же на солнце блеснуло золото на перевязи и камни на ножнах шпаги. Еще он как-то так лихо подбоченился, приосанился и стал совсем таким, каким я его помнил еще по началу учебы. Да, похоже, и не я один, поскольку сразу же, как только мы въехали в Белый город, со всех сторон посыпались разнообразные оклики вроде:

— Монброн? Рад тебя видеть! А говорили, что ты погиб!

— Гарольд, мои соболезнования! Твой отец был славным человеком.

— Месьор Монброн, с возвращением! Вот радость-то!

Гарольд с кем-то просто раскланивался, кому-то улыбался, а чьи-то слова воспринимал как должное, отделываясь еле заметным кивком. Надо полагать, все зависело от положения говорящего в местном обществе. А еще несколько раз он даже спрыгивал с коня на мостовую, чтобы обняться с некими немолодыми мужчинами, которые, судя по их одеждам, были очень и очень высокопоставленными вельможами.

И еще непременно сообщал всем тем, кто заслуживал его внимания, о том, что, бросив все дела и войну на Западе, поспешил под своды отчего дома, дабы осушить слезы матери, поддержать брата Генриха и позаботиться о будущем дома Монбронов. Да еще и не забывал добавлять, что с ним друзья — барон фон Рут из Лесного края и мистресс де Фюрьи из Асторга. Да-да, из тех самых де Фюрьи, что в родстве с венценосными фамилиями, да еще и не с одной. Нет, с удачной партией следует поздравлять не его, но он надеется на то, что при церемонии бракосочетания будет стоять по правую руку жениха, что первого сына назовут в его честь и что по достижении десяти лет данного отрока отправят в дом Монбронов на воспитание, как это издавна принято в родовитых семействах, состоящих в тесных дружеских отношениях. Имени жениха Рози он не называл, но намек был толстый.

Следовало признать, что эта часть плана нам удалась великолепно. По крайней мере, даже Рози признала, что о бесследных исчезновениях или случайных отравлениях говорить не имеет смысла, на подобное теперь решится только безумец. Особенно если учесть тот факт, что, похоже, не все дядюшку Тобиаса жаловали. Сам Гарольд потом нам тихонько сказал, что те люди, с которыми он обнимался, советовали ему держать ухо востро и обещали, в случае чего, свою поддержку.

— От обещания до дела очень большое расстояние, — скептически заметила Рози, знающая толк в подобных вопросах, и я с ней согласился.

Такие вещи одинаковы и близ трона, и в трущобах. Обещать не значит сделать.

— Знаю, — ответил ей Монброн. — И не слишком на них надеюсь. Правда, кое-какую пользу от этих господ получить можно. Тот, что с залысинами, — это месьор Отиль, постельничий его величества. Если мне понадобится испросить аудиенции у короля, он сможет это устроить. И даже обеспечить определенную приватность нашей беседы, в разумных пределах, разумеется. Но в целом мы сейчас что-то вроде комедиантов. Все будут смотреть на то, как развиваются события, но никто не станет всерьез вмешиваться в наши дрязги до того, пока не появится какая-то ясность.