Последний солдат СССР (СИ) - Шу Алекс. Страница 23

  Черт! Принесла нелегкая подполковника! И чего ему на работе не сидится?

  Движением руки отправляю сумку за спину и достаю ТТ, взвожу курок и загоняю патрон в ствол. Опускаю шапочку на лицо. Теперь, даже если все пойдет по 'плохому' сценарию, меня не узнают.

  Становлюсь слева от двери, прилипая к ограждению. Рука с пистолетом задирается вверх. Движением большого пальца передвигаю ТТ, чтобы нанести удар обратной стороной рукояти.

  Забор высокий, с плотно пригнанными штакетинами, заметить находящегося внутри человека невозможно. Тихо смещаюсь к железному полотну ворот, где находится входная дверь. Слышится скрежет замка. Дверь приоткрывается. В проеме появляется толстая нога. За ней следует тело в армейской куртке. Как только подполковник делает первый шаг, заходя на территорию дома, резко бью его рукоятью по макушке, закрытой фуражкой. Приоткрытая дверь закрывается за ним, а Петренко начинает оседать на землю. Пытаюсь подхватить его подмышки, чтобы смягчить падение, но мужик заваливается вперед, увлекая меня за собой. На ногах я удерживаюсь, но глухой звук падающего тела заставляет на секунду замереть. На несколько минут я его вырубил.

  - Михалыч, с тобой все в порядке? - раздается мужской бас снаружи. Елки-палки. Подпол еще и не один приехал. Совсем весело. Хлопает закрываемая дверца автомобиля. Пистолет отправляется за пояс. Стрелять мне сейчас нельзя. Переполошу всю деревню. Звук выстрела в такой тишине разнесется далеко и вызовет ненужное любопытство. Зачем мне лишние проблемы? Угрожать оружием, тоже не выход, не уверен, что добьюсь нужной реакции. Дураков хватает. Пальцами, сгребаю в кармане очередную щепоть кайенской смеси.

  Когда в проеме двери появляется второй мужик, бросаю порошок ему в лицо. Он хрипит и плюется, схватившись руками за глаза. Прямым ударом ноги выбиваю тело назад. Мужик с оханьем опрокидывается прямо на бампер 'шестерки'. Бью 'вилкой' в кадык, дозируя силу. Использовать ударную поверхность между разведенными в стороны большим и указательным пальцами Семенович учил еще год назад.

  Находящийся в состоянии грогги, и держащийся руками за горло хрипящий противник все же умудряется привстать. Мощный короткий удар основанием ладони снизу-вверх под подбородок, окончательно отправляет его спать.

  Осматриваю нокаутированного. Он похож на Петренко как родной брат. Такой же толстый и коренастый, разве ростом немного пониже. На щеке белеет рубцами изломанный шрам, похожий на скрюченную птичью лапку. Две маленькие звездочки на погонах шинели. Прапор.

  Внутри раздается негромкий стон. Быстро подполковник очухался. Крепкая башка. Перемещаюсь на территорию дома. Петренко сидит на заднице, держится за разбитую голову, и тупо смотрит перед собой. Полностью в себя он пока не пришел. Добавляю ему ногой в челюсть. Подполковник опрокидывается назад. Несколько минут точно пролежит без сознания. Хватаюсь обеими руками за воротник шинели, и тащу прапорщика к двери, пыхтя от усилия. Тяжелая туша. Тело безвольно волочится следом, оставляя широкую дорожку из пыли. Затащив прапора вовнутрь, переворачиваю мужиков на живот, поочередно завожу им руки назад и связываю веревкой. Приходится вернуться в дом и порвать простыни, используя их вместо кляпов. Ноги связываю небрежно, так чтобы подпол и прапор могли распутаться минут за десять.

  Вот теперь все. Пора валить. Хватаю сумку, закидываю её на плечо. Аккуратно закрываю за собой дверь. На всякий случай прокалываю ножом все шины на 'шестерке', прячу шапочку в сумку, и бегу трусцой по направлению к следующему от Семеновки поселку - Малым Холмам. Потрескивает под ногами хвоя. Пьянящий прохладный воздух соснового бора вызывает ощущение эйфории. Но расслабляться рано. Пока я не окажусь дома, ничего еще не закончено. Через десять минут выхожу на следующую остановку. Здесь уже стоит автобус. Он едет в соседний районный центр и в мой город не заходит. Но можно выйти через пару остановок, на развилке дорог, там уже до дома относительно недалеко. Так и сделаю. Протискиваюсь с потоком галдящих пассажиров, расплачиваюсь с водителем пятеркой, получаю четыре рубля сдачи и устраиваюсь на сиденье возле заднего входа.

  На развилке за несколько минут ловлю проезжающий 'МАЗ'. Водитель - полный мужик лет пятидесяти охотно соглашается доставить меня в город. Он едет через проспект Коммунаров, находящийся совсем рядом с моим домом.

  В теплой машине меня развезло. Тянет дремать. Усилием воли не позволяю себе расслабиться. Мужик за рулем рассказывает о своей жизни. Вслушиваюсь в его слова.

  - вот такие дела парень. Дочку замуж выдал, квартиру ей оставил, а сам в родительский дом перебрался. Свежий воздух, тишина, а природа то какая, - мечтательно произносит водитель, - что еще надо в мои года? Работать в колхозе устроился, коллектив хороший. Конечно, все закладывают, не без этого. Но я особо спиртным не балуюсь, по праздникам только. Разве что изредка с мужиками выпиваю. Вечером выходишь на улицу - благодать. Птицы щебечут, все цветет. Тишина и спокойствие. Не то, что в городе, шум, гам, суета эта. Только в деревне понимаешь, вот она настоящая жизнь.

  - А ты откуда едешь? - неожиданно спрашивает собеседник, прерывая свой монолог.

  - От знакомой, - дипломатично отвечаю, всем видом показывая нежелание продолжать эту тему.

  - Не хочешь говорить, не говори, - понятливо кивает мужик, - дело твое.

  Водитель замолкает. Похоже, он немного обиделся. Но мне плевать. Не до разговоров сейчас.

  Через пятнадцать минут 'МАЗ' останавливается на проспекте Коммунаров.

  Кладу в ладонь мужика трешку.

  - Спасибо, что подбросили, - скромно благодарю, - до свидания

  - Не за что, - ворчливым голосом откликается водила, - Всего хорошего.

  Спрыгиваю с подножки грузовика. Осталось совсем немного пройти, и я дома. Забрасываю сумку за плечо. ТТ уютно устроился за ремнем. Сворачиваю с оживленной улицы во дворы. Сейчас, конечно не начало 90-ых, милиция не шмонает всех подряд. Поэтому, по большому счету, пристальное внимание стражей порядка мне не грозит. Да и появляются они на улицах не так уж и часто. Но лучше перестраховаться. До дома добираюсь без проблем.

  Открываю ключом дверь квартиры, бросаю на пол сумку, закрываю замок. Все, теперь можно немного расслабиться.

  Смотрю на часы. 10:35. До прихода родителей времени еще полно. Безумно хочется есть. Но дело, прежде всего. Достаю сверток с деньгами. Раскладываю их на полу гостиной. Шесть пачек сторублевок, три - полтинников, две - четвертаками, еще пара десятками и одна начатая пятерками. Судя по толщине перетянутых резинками денег, в каждой стопке по сто купюр. Должно быть 82 485 рублей, с учетом трех отобранных в карман пятерок.

  Поплевав на кончики пальцев, беру первую пачку, сдвигаю резинку, и приступаю к пересчету. Банкноты шелестят в моих руках, отгибаясь в сторону. Через минут пятнадцать, когда в глазах уже начинает рябить от перелистываемых купюр, со вздохом откладываю последнюю синюю стопку. Так и есть, почти 82 с половиной тысячи рублей. Для простого советского человека - громадные деньги. Чтобы спасти страну и выполнить задуманное - очень мало. Но задел для начала положен.

  В мешочке оказывается десять царских червонцев. Если деньги закончатся, надо искать стоматолога, чтобы их сплавить. Такое золото идеально пойдет на коронки.

  С блатными и барыгами-перекупщиками связываться нельзя. Опасно.

  Сейчас надо найти подходящее место для тайника. Две пятерки и оставшиеся мелкие купюры распределяются между страниц 'Тома Сойера'. Они будут всегда под рукой. Если предки найдут, это не страшно. Такую сумму можно объяснить, давней экономией на школьных обедах, транспорте и других 'расходных' деньгах, выдаваемых мне родителями.

  Куда спрятать остальное? Это серьезный вопрос. На чердак слишком рискованно. Могут украсть. Да и деньги должны лежать так, чтобы их можно было быстро и легко взять. Такая потребность может возникнуть в любой момент.