Волжане (СИ) - Архипов Андрей Михайлович. Страница 33

Тем не менее, молодого подмастерья с Выксунки, предложившего обе подозрительные краски, взял на заметку, записав его имя.

Так и шла беседа.

За деньгами шли договоренности, за первоначальными объяснениями следовали вопросы и новые ответы. Иногда Ефросинья чувствовала, что Николай мысленно хватался за голову и что-то торопливо записывал. Записывала и Улина. Ефросинья краем глаза следила, как росли столбики цифр, слева шли расходы, в середине доходы, справа записывался итог. На удивление конечная сумма трат был небольшой и плавала около десяти серебряных гривен.

Собственно, ничего удивительного в этом не было. Чтобы произвести иное изделие были необходимы станки и инструменты, гвозди и кирпич, тара и заготовки. Все это поставлялось либо в зачет заказа, либо рассрочку. Предоплата если и была, то очень небольшая и только проверенным людям. За поставляемую руду и уголь и вовсе ничего авансом не давали, все уже привыкли, что ветлужцы принимают весь подобный товар, если он соответствует требуемому качеству.

А чуть позже слово вновь взяла Улина, и на собравшихся, посыпались предложения по изготовлению ими ткани с поставкой и настройкой ткацких и прядильных станков силами одинцовских мастеров.

Люди вставали и уходили, уединялись перед окнами, спорили, били по рукам и вновь возвращались, выясняя что они что-то забыли уточнить или им чего-то не хватает. Николай время от времени указывал на своих помощников и те перехватывали самых разгоряченных покупателей, выясняя их нужды. Итоговая цифра все не менялась, и Ефросинья слегка успокоилась.

Незаметно стемнело. Перед иконами в красном углу зажгли керосиновую лампу, страсти понемногу улеглись, а в воздухе запели комары, принесенные сыростью с реки. В комнате было так же тесно, только на лавках стало ощутимо шумно, повеяло задором и юностью.

Наконец, Николай тяжело вздохнул огляделся и скомандовал, заставив Ефросинью напрячься.

— Ну что братцы! Начнем по-настоящему, помолясь, кто как умеет… Сурская школа тут? Руки поднимите… Выксунская? Верхневетлужская? Воронежцы? Закрывайте, окно, любопытствующих прочь! Дежурные, проверить списочный состав и выставить охрану…

Дождавшись, когда гомон утих, а беготня в коридоре и под окнами прекратилась, он уселся-на лавку и продолжил.

— Теперь, когда остались все свои, перейдем к самому главному! К вложениям! Но сначала подведем итоги последних месяцев. В первую очередь меня интересует отчет химиков, ибо от них зависит все остальное, в том числе стекло. Ну и соответственно должны присутствовать стеклодувы! Гаврила!

Николай оглядел зал и раздосадовано постучал по столу.

— Ведь только тут был, обормот! Я же ему сказал никуда не отлучаться! Дежурные, кровь из носа, но найдите мне Гаврилу стеклодела! Дождавшись, когда вооруженный боевым ножом недоросль метнется наружу, он продолжил.

— Ладно, пока разберемся с химиками… Что у вас с содой? Напомню остальным, что стекло у нас все еще мутное и с окрасом выходит, а потому вместо поташа я хочу попробовать именно ее. Не уверен в этом, но с очисткой поташа мы не справились, да и сжигать кубометры деревьев, чтобы получить щепоточку щелочи считаю расточительным. Слишком дорого выходит по затратам, да и леса жалко, должно, быть другое решение!

Молодой звонкий голос беззастенчиво его перебил,

— Мы из стеблей подсолнечника попробовали поташ получать, неплохо выходит!

— Мало его еще, подсолнечника, да и не тут его надо сажать, а на Дону. Так что пока это не выход, но зарубку в памяти я сделал и стеклянных дел мастера твой поташ попробуют, — поправился Николай, показав мальчишке большой палец одобрения. — Тем не менее, химикам был дан заказ на соду, поскольку, слух прошел, будто бы с ней стекло светлое получается.

— А выглядит она как, сода эта?

— Обе щелочи выгладят одинаково, можно и перепутать. Помните таблицу элементов?.. Так вот, в одном порошке калий содержится, а в другом кальций. Возможно, именно это играет какую-то роль, а может все дело в упомянутых примесях… Знаю лишь, что соду можно менее затратно получать. Ероха!

Потянулись длинные секунды ожидания, и Николай еще раз прикрикнул.

— Ероха! Что, еще и за ним посылать?!

В отрет на недовольство из-за дальнего угла печки поднялся давешний белобрысый паренек и кивнул в сторону ее, Ефросиньи.

— Так жинка ваша погнала его со старших, вот он и обиделся! Иди говори Еремей, сам все и докладывай, а меня в говнодавы навечно записали! А я че… Я могу пересказать, да только не так складно.

Ефросинья, наклонилась к мужу и торопливым шепотом напомнила ему историю, мельком перед этим упомянутую. И как хлопцы бестолковые с селитрой управлялись, и как она пыталась вразумить их зарвавшегося командира.

Николай поморщился и даже не посмотрел в ее сторону, из-за чего внутри нее сразу поднялась волна гнева.

«И так ему не сяк, и жена у него дурак!»

Муженек же требовательно послал за Ерохой и стал разбираться, кто поставил на работы бригаду химиков, которую он сам лишний раз не трогает, чтобы не приостанавливать ведущиеся ими разработки. Дойдя до Киона, старшего сына Пычея, который во время отсутствия Свары исполнял его обязанности, Николай тяжело вздохнул и взял вину на себя.

Мол, сам распоряжения отдавал, а проследить, как они исполняются, не удосужился. После чего подробно прошелся по технологии производства селитры, упомянув, что она очень нужна и не только как удобрение.

Белобрысый же, пользуясь временным перерывом, осторожно поставил перед ее мужем стеклянную бутыль, заботливо оплетенную для сохранности лозой.

— Вот! Соды нет, но Ероха просил жидкость эту передать. Торфяная вода, говорит. Особая.

— Так, Еремеем тебя — звать, кажется? Что за йода такая, Еремеюшка? Как

получаете? Какой перегонкой?

Однако все вопросы Николая мальчишка стоически игнорировал, отделываясь не словами, а невнятными междометиями. Мол собирал как Ероха велел.

Укоризненный взгляд мужа Ефросинья на этот раз перенесла с пониманием. Он же потянул бутыль к себе и взялся за деревянную пробку, закупоривающую сосуд. И чем больше затычка расшатывалась, тем радостней становился оскал Николая.

Когда пробка вылетела в нос Ефросиньи прянул такой резкий запах, что она с криком отшатнулась, зажимая нос. Рядом с такой же прытью вскочила Улина, до которой тоже донеслась порция вони.

Только ее муженек, не спуская с лица глупого, но счастливого выражения, чему-то улыбался, засовывая плотную деревяшку на место.

— Ребята, это нашатырь! То есть аммиачная вода, а значит живем! Будет сода!

Оглядевшись и заметив, что никто не разделяет его радости, Николай рявкнул.

Где этот словоблуд?! Дайте мне Ероху! Хоть кто-то меня поймет.

Спустя мгновение из сеней затолкнули виновника переполоха, заспанного до невозможности. Зевнув во весь рот, мальчишка протер рукавом глаза и недовольно пробурчал.

— Че надо-то? То Ероха иди прочь, то возвращайся обратно! У меня вторая ночь бессонная!

— А кто ребятишек словами погаными величал? — сорвалась Ефросинья, привстав с лавки. — Кто сидел и покрикивал, когда они работали в поте лица своего?

— Я и величал! — нимало не смущаясь, вызверился на нее волчонком

Ероха. — С Вовки вашего пример взял! А что, ему можно слова такие

употреблять, а мне запрет? А то, что не работал вместе со всеми, так меня на горох Кион поставил, и колени от того сильно распухли!

— Знать за дело получил! — не стала останавливаться Ефросинья, — И я

еще добавлю за наглость твою! Николай!!

— Николай, Николай, сиди дома, не гуляй, — вместо поддержки, ее муженек стал напевать какую-то прилипчивую песенку. За что страдал, Ероха и кого винишь?

— Не вино никого. А страдал за то, что упирался и на селитру не хотел ребят выводить. А что на нее идти, если знать не знаю что делать, а другую работу с меня никто не снимал?! Вовка явится, с него и спрашивайте!

— С тебя спросим! — вновь окрысилась Ефросинья и бросила взгляд на мужа. Ей показалось, что тот, злорадно усмехнулся в ответ, и она еле сдержалась, чтобы не завопить — «Что опять не так?!».