Страсть Хозяина Леса (СИ) - Снежная Марина. Страница 2

Тетя гладила меня по голове и говорила:

– Хорошо, что ожоги несильные. Уже через пару месяцев и следа не останется. Так тоже лекарь сказал. Он у нас хороший, сама знаешь. В городе учился. Раз уж говорит, значит, так и будет. Не падай духом, Агнейка. Теперь тебе нужно быть еще сильнее, чем раньше.

– А мама? Отец? Сестра? – снова попыталась я спросить саднящим горлом.

И тетка снова непостижимым образом поняла меня.

– Брат мой и невестка не выбрались. Пусть бог примет их души. А Калиска живая. Вытащили вас обоих. Она даже не пострадала ничуть. Не зря говорят, что бог малых детей оберегает.

В этот день я выплакала больше слез, чем за всю жизнь. Оплакивала родителей и свою горькую долюшку. Единственная отрада – сестренка. Только то, что она жива осталась, еще придавало сил жить дальше. Иначе не знаю, как бы пережила это. Наверное, перестала бы есть и пить и просто ждала кончину. Еще и мыслями добивала себя горькими о том, что теперь я обуза для тети и ее мужа.

Пока я несколько недель пластом лежала, восстанавливаясь после ожогов, я о многом передумала. Вспоминала безногого гончара Андира, который в графском отряде раньше служил. И как он на людях всегда шутил и улыбался. Женился даже, уже третьего ребятенка ждут с женой. Вот с кого пример нужно брать. И с увечьем жить можно, главное, рук не опускать. Научусь ткать получше или еще каким-то ремеслом заниматься. Буду хоть немного денег в семью приносить. За себя и за Калиску. Чтобы не попрекали нас куском хлеба. Тетя добрая и отзывчивая, а вот муж ее… Вот с того станется попрекать. А так уж повелось, что слово мужика закон. Не станет тетка мужу перечить.

Самыми отрадными минутами были те, когда тетя приводила ко мне сестру. Малышка прижималась ко мне, что-то лепетала. Я чувствовала ее любовь и понимала, что только в ней теперь, родной кровиночке, моя жизнь. Когда, не удержавшись, начинала плакать, зарывшись в ее мягкие волосики, она тоже ревела. Тетя тогда забирала ее сразу и уносила. Свои-то у нее уже взрослые были. Две дочки-погодки примерно моих лет и сын. Совсем уже самостоятельный. Двадцать ему. Скоро женится и приведет женку свою в родительский дом.

Вспомнила, как мать, расчесывая мне волосы на ночь, говорила, что я уже совсем взрослая. Шестнадцать годков. Спрашивала, не приглянулся ли мне кто из парней местных, что увиваются за мной. И как я беспечно отмахивалась, находя в поклонниках кучу недостатков. Знала бы, что так жизнь повернется, уцепилась бы за самого плюгавенького. Все равно опора была бы. А теперь… Кому я нужна такая? Пусть даже красоты не лишилась своей, которой все девки завидовали. Но ущербную никто не возьмет. Мужикам нужна полноценная жена, которая и за детьми присмотрит, и за хозяйством. Хотя с чего я взяла, что все еще красива? Пусть даже тетя говорит, что ожоги сошли совсем.

Вспоминала себя прежнюю: стройная фигурка со всеми положенными округлостями, милое личико с курносым носиком, пухлыми губками и голубыми глазками, длинные вьющиеся волосы красновато-каштанового оттенка. Теперь перед внутренним взором рисовалась одна чернота. Тень меня прежней, серая и безжизненная.

Время шло. Не скажу, что было легко, но я оказалась сильнее, чем думала. Постепенно привыкала к своему новому положению. Училась ориентироваться в мире по звукам, запахам и ощущениям. В доме уже даже знала, где что лежит, как передвигаться так, чтобы ничего не задеть.

А вот на улицу одна выходить все еще боялась. Да и не могла пересилить себя. Встретить прежних знакомых, чувствовать их жалость. Когда прежние друзья приходили ко мне в дом тетки, я храбрилась перед ними. Делала вид, что у меня все хорошо и я нормально переживаю обрушившееся на меня несчастье. Но стоило им уйти, снова впадала в хандру. Требовалось время, чтобы опять настроиться на борьбу. Именно такой стала для меня жизнь. Борьбой. С собственной ущербностью, унынием, трудностями, которых теперь требовало даже самое простое занятие.

Всего полгода прошло, а с уст дяди уже стали срываться первые попреки. Правда, высказывал он их не мне, а тетке. Мол, почему он должен тянуть на шее ее родственничков. Скоро Айвон приведет жену, а тут на иждивении два лишних рта. Одна еще и калека, с которой и пользы никакой. Тетя пыталась возражать, что я и с готовкой помогаю, и прибрать могу, но он отметал все ее доводы. Я понимала, что этому человеку мы с сестрой в тягость, и он рад бы избавиться от нас. Удерживает лишь то, что люди скажут.

Когда в одном из разговоров дяди с женой промелькнуло «Хозяин Леса», я похолодела. Будто что-то ударило под дых, а сердце сжалось от тревожного предчувствия. Вспомнились детские полузабытые страхи, когда я заснуть не могла, наслушавшись историй про чудовище, живущее в лесу. Кто-то считал это обычными суевериями, кто-то искренне верил. Но не было ни одного человека в нашей или соседних деревнях, кто с легкой душой входил бы в лес. Туда, где в чащобе обитало страшное бессмертное существо.

Его звали Хозяином Леса. Его воле покорялись звери и птицы. Он мог так заморочить голову охотнику, что тот кругами блуждал вокруг одного дерева и не находил дороги домой. Раньше, поговаривают, несколько веков назад, от Хозяина Леса и вовсе житья не было. Смерти от дикого зверья или других напастей, поджидающих в лесу, обрушивались на деревни одна за другой. И тогда старосты всех окрестных поселений собрались и отправились на поиски того, кого считали лесным богом. Умоляли его смилостивиться над ними. Говорили, что готовы приносить жертвы, лишь бы он не губил всех. Не знаю, правда или нет, но легенда гласит, что раздался в ответ страшный голос. Будто из могилы. Хозяин Леса повелел каждые три года отдавать ему в жертву юную невинную девицу. Причем, не замухрышку какую-нибудь никому не нужную, а красавицу.

Шли века, а селяне тщательно соблюдали этот обычай. Установили очередь между деревнями и раз в три года на расправу Хозяину Леса отводили девушку. На моей памяти до нашей деревни очередь не дошла. Но я слышала негромкие разговоры бывалых мужиков, которые велись за чаркой наливки. Так, чтобы дети не слышали. Но мы, дети, не могли удержаться, чтобы не подслушивать. Уж больно интересно было узнать, о чем взрослые гутарят. Мужики говорили о найденных в чаще женских телах, голых и изувеченных, будто изгрызенных дикими зверями. Еще и со следами чего похуже. Описывалось это так красочно, что эти картины потом приходили ко мне во сне. Я с ужасом представляла, что одно из этих изувеченных тел – мое собственное.

И вот сейчас, когда дядя сказал жене:

– В этот раз совет деревень решил, что настал наш черед жертву отдавать Хозяину Леса, – у меня все внутри обмерло.

Мой слух, обострившийся после потери зрения, жадно ловил каждое слово за дверью.

– Как же выбирать будут? – взволнованно воскликнула тетя.

Понимаю ее беспокойство – две взрослые дочери, притом хорошенькие. Вдруг выбор на кого-то из них падет?

– Решили жребий бросать, – мрачно изрек дядя. – Бумажки с именем каждой подходящей девицы бросят в мешок. А потом староста перемешает и вытянет одну.

– Будем надеяться, что нас пронесет, – нервно воскликнула тетя.

Ее муж бросил едкую фразу:

– Как по мне, нужно от бесполезных и ущербных избавляться.

Тетя вскрикнула, от волнения даже голос повысив:

– Да ты чего?! Бедняжке и так досталось уже! Бога не гневи такими речами!

– Тьху на тебя! Лучше бы так о родных детях переживала! – воскликнул дядя.

На этом разговор прервался. Я же, ни жива ни мертва, поднялась со стула, на котором перебирала пряжу. Медленно, на одеревеневших ногах, подошла к кровати и упала на нее. Разразилась горькими рыданиями, чувствуя, как жестокие слова дяди еще сильнее бередят свежие раны в сердце.

Горько осознавать, что даже единственным оставшимся родственникам ты настолько не нужна, что они готовы отдать тебя на верную погибель. Будь воля дяди, он бы так и сделал. Связал по рукам и ногам, отвез в лес и оставил на потеху Хозяину Леса и дикому зверью. И совершенно неожиданно я поняла, как сильно хочу жить. Пусть даже такая: увечная и никому ненужная. Хоть это и эгоистично, но я порадовалась, что староста решил тянуть жребий. У меня есть шанс на спасение. То, что из мешка вытащат бумажку с моим именем, вряд ли случится. Ну не может одному человеку не везти во всем. Потеря родителей, своего дома, зрения. Если еще именно мне придется платить долг Хозяину Леса, то значит, на мне точно клеймо какое-то. Не иначе как прокляли еще при рождении.