Ниоткуда с любовью - Полукарова Даша. Страница 72

Это была награда за десятилетнюю жизнь под самым боком у моря, но без моря перед глазами, а лишь с въедливым запахом рыбы под носом круглыми сутками.

Маша полюбила это место, но если бы кто-то сказал ей, что она сейчас живет в раю, она бы с досадой покачала головой и прожгла бы этого человека насмешливым взглядом.

Она не верила в рай на земле и ненавидела ставить диагнозы. А мысль, что она живет в раю на земле, была весьма диагностична. Она умела ценить то, что есть у нее сейчас, и в качестве мгновения это место было поистине прекрасно.

Маша спускается по крепким ступеням, проводя рукой по шершавым перилам, и оказывается в гостиной с высоким — на все стену — окном, которое тоже отражает широкий морской вид, весьма притягательный. Находятся даже безумцы, плескающиеся и веселящиеся в холодной воде.

Не дойдя до пола гостиной несколько шагов, Сурмина усаживается на приятные твердые ступени и откидывается назад. Из ниоткуда, из пространства этого дома появляется Олег и садится на ступени рядом с ней.

Рядом с ним она снова забывает, о чем думала, о чем размышляла всего минуту назад.

Это место, как Остров Развлечений в «Незнайке на луне», словно специально было создано Красовским для нее, чтобы она не тревожилась больше ни о чем и ни о ком, в том числе. Это был его план — хитроумный, никто не спорит, но она все равно в один момент разгадала его. И грустно было именно это, потому что ей совсем не хотелось анализировать то, от чего он ее оберегает.

В конце мая в городе окончательно установились солнечные дни, и Олег увез ее в это место, открыв ключами дверь в свой новый дом и будто специально демонстрируя их новую жизнь, вышедшую из «подполья» его старой квартиры. Он не оставил Машу там, закрыв дверь за прошлыми воспоминаниями, он забыл все, чтобы не забыть ее. О ней никогда так не заботились.

Первую неделю они, кажется, не выходили совсем, появляясь изредка на балконе или сидя на ступеньках дома и не имея никакого желания заступать за его границы. Потом в доме появились его друзья, и он наполнился шумом и светом, и Маша познакомилась с умным Реснянским и талантливым Черновым, и веселой общительной Никой, и сдержанной Настей. Все эти люди поселились в доме Олега, они были странно на него похожи и все же чем-то отличались — каждый по-своему. Они милостиво приняли Машу, и сделали это легко и тактично, правда, периодически она ловила на себе чей-то из них удивленный взгляд, будто она сильно расходилась с их представлениями. Сурмина и сама понимала, что отличается, что они перевидали явно не одну подружку Красовского, и сейчас удивлены так же, как и она. Об этом ей как-то сказала Ника, когда она помогала Маше готовить завтрак.

— Не подумай, что мы так уж много тебя обсуждаем, — со всей своей непосредственностью поделилась она внезапно, нарезая помидоры, и Сурмина посмотрела на нее изумленно. — Да, не удивляйся. Но ты выгодно не похожа на его барышень. Ты не выглядишь девушкой, с которой он просто проводит время, спасаясь от любимой, но выматывающей работы, как это было прежде. С такими девушками просто невозможно чем-то делиться, потому что он знает, что они могут откусить полноги. А тебя он впустил в свой дом и в свою жизнь, и это дорого стоит. Поверь мне.

— Я уже это поняла. Не поняла только одного — почему.

Сказано это было самой себе, без желания услышать ответ, и Ника, посмотрев на нее сбоку, не стала ничего говорить.

В тот вечер они все собирались на прием, устроенный фирмой-конкурентом Красовского, на который были приглашены и Красовский с Машей, и Чернов, каким-то образом помогавший с одним из заказов фирме, и Реснянский в качестве столичной звезды. И как-то так получилось, что с самого начала вечера центром притяжения являлся именно Красовский, как будто это был прием, устроенный им. Возле него крутились верные друзья в лице Чернова и Реснянского, к нему стекались все знакомые, его сотрудники, его коллеги и журналисты с фотографами.

— Не понимаю, почему это Чернов околачивается здесь, — насмешливо протянула Настя так громко, чтобы и Чернов, и вся их компашка это слышали. — Он же должен быть возле… принимающей стороны.

Чернов скривился, но не успел ответить.

— Он просто сразу раскусил, где будет самое пекло вечеринки, — ответила Ника, легко покачивая бокалом с шампанским, который держала в руке. — А то сразу бы побежал к своим нанимателям.

Маша взглянула на Чернова, но тот ехидно улыбался, выслушивая подколки девушек.

— Ой, да ладно вам, — заметил он. — Сколько можно уже. Я же не против Красовского что-то делал, я всего лишь выполнял свою работу.

— А вот интересно, почему Красовский никогда не нанимает тебя выполнять свою работу? — продолжила ни капли не обескураженная Настя. В этой компании, как уже поняла Маша, подколоть друга было святым делом, так что никто уже ничему не удивлялся. — Или он считает тебя недостаточно квалифицированным? Не профессионалом своего дела?

— Настя, среди нас шестерых журналист здесь пока что я, — со смехом заметил Реснянский.

— Это стереотип, что все журналисты должны задавать неудобные вопросы. — Сказала Настя, не отводя от Черного взгляда. — Так что сделай милость, помолчи.

Ответом ей стал дружный смех всей компании.

— Ну так что, Чернов? Ты задумался? Пересматриваешь свое отношение к Красовскому или как?

Красовский здоровавшийся с очередным знакомым, обернулся с улыбкой на губах.

— Ты неверно расставила акценты в разговоре, Настя. — С сожалением произнес он.

— Это еще почему? — спросила Ника. — Претензия вполне обоснованная.

— Ой, да потому, что мы, еще учась в университете, договорились никогда не работать вместе, — внезапно заявил Чернов.

— Это еще почему? — повторила Ника.

— А потому что все наши проекты в студенческие годы всегда оказывались провальными. У нас абсолютно разные вкусы. Мы скорее убьем друг друга, чем будем работать вместе. — Засмеялся Чернов. — Вот такой парадокс.

— Так что, Настя, ты лучше спроси, не отправляю ли я Чернова к врагам, чтобы выведать какие-то их коварные планы. — Насмешливо процедил Олег.

— Оу, — ответила вмиг обескураженная Настя, и все снова засмеялись.

— Как здесь стало скучно, — заметила Ника, обращаясь к Насте и Маше. — Пока они тут радуются, какие они умники, пойдемте, погуляем. Найдем какую-нибудь новенькую жертву, — мечтательно закончила она, подхватывая Машу под руку.

Маша только улыбалась, заметив обращенный на нее несколько сочувственный взгляд Красовского.

— Они тебя сведут с ума, — произнес он отчетливо, но Маша только махнула свободной рукой. И они действительно пошли по залу по кругу, медленной и неспешной походкой. Маша не ощущала никакой разницы в общении с Никой и Настей. Они были старше ее больше, чем на десять лет, но выглядели так же молодо, как и девушки-студентки, вышедшие в свет. И были очень простыми и приятными в общении, быть может, стараясь показать, что принимают Машу за свою, а может быть, потому что они и правда были всегда такими — легкими на подъем, непосредственными и лишенными всякой фальши, что истекало из их воспитания, образованности, знания жизни и уверенности в себе. Маша поняла, что хотела бы быть такой же, как они через десять лет. Как они, а не как Лена, которая одним своим видом пыталась показать, как много она добилась.

— Итак, сколько чудесных фальшивых лиц, — фыркнула Ника, беря еще один бокал у проходящего официанта. — Ты знаешь кого-то из этих пираний?

— Я знаю, — ответила неожиданно Настя. — Вот та тетка, знакомое лицо. Это же…

— Кручина, — сказала Маша. Ника и Настя взглянули на нее сбоку. — Это Мила Кручина. Бывшая подружка Красовского.

Она засмеялась, вспомнив прерванный ужин в ресторане.

— Ну точно, — подхватила Настя. — Я же говорю, знакомое лицо. И что тогда, что сейчас она выглядит совершенно вульгарно.

— Неужели у Красовского было так плохо со вкусом в тот момент, что он решил с ней встречаться? — насмешливо оглядывая громко смеющуюся Кручину, проговорила Ника. — Неудивительно, что он особо с ней не светился.