Новая эпоха (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 7

А во-вторых — корпуса гранат мы хотели из чугуния лить. Я ведь рассказывал уже, как мы славно на море южноиталийских пиратов теми фитильными "лимонками" угостили, когда в Коринф прогуливались? Такая классная вещь просто напрашивается на вооружение! Но это на единичные гранаты нам не жалко было колокольной бронзы, а на массовку — увольте. Для армии ведь как надо? Числом поболее, ценою подешевле. Вот и хотели чугуниевыми обойтись, какими и были те "лимонки" из нашей реальной истроии. Но как дошло дело до испытаний опытной партии — прослезились и долго выражались по этому поводу трёхэтажно. Это бронза послушно кололась по рубчикам насечки, а этот грёбаный чугуний ту насечку нагло игнорирует и колется там, где ему самому захочется. Подорвёшь гранату в яме с досками, как и положено их испытывать, так пара-тройка крупных осколков те доски прошьёт, а то и расколет, с десяток помельче глубоко в них вопьётся, а добрая сотня мелкого крошева только в поверхность доски и впечатается. Ну и хрен ли это за граната? На одной я даже не поленился напильником острые углы вместо литейных скруглений пропилить, но и это оказалось без толку. В общем, облом у нас с чугуниевыми "лимонками" вышел. Ну, вообще-то, как я потом вспомнил, оно и по науке получается. Насечка на корпусе гранаты — это ведь что по сути дела? С точки зрения сопромата — концентраторы напряжений, и на этот фактор концентрации напряжений все проектируемые конструкции рассчитывать положено — если только они не из чугуния, который и сам по себе сплошной концентратор.

Но тогда ведь что получается? Что стальные корпуса для "лимонок" нужны — дороже чугуниевых, но уж всяко дешевле бронзовых. И ведь не из тигельной же стали их лить, раз нам до хрена и дёшево нужно, верно? А мартеновская печь как-то ну уж очень монструозна и слишком приметна для античного мира, и выходит, что и тут конвертерная сталь напрашивается, и на неё один хрен нужен дешёвый доменный чугуний.

Конвертер я, конечно, не продвинутый кислородный образца двадцатого века задумал и даже не классический бессемеровский с поддувом со дна, а попроще, с верхним поддувом. Малоуглеродистой стали, то бишь почти чистого железа, таким путём в один присест не получить, но оно ведь и нужно-то, если разобраться, только на электромагниты и им подобные железяки, которых много не надо, а на ширпотреб, хотя бы тот же крепёж, например — на хрен, на хрен! Как вспомню эти винты и шурупы, у которых быстрее шлиц отвёрткой свернёшь к гребениматери, чем завинтишь — нет уж, в звизду такое говно! Уж лучше со среднеуглеродистой, да с высокоуглеродистой сталью работать, а если нам где мягкая понадобится, так отожжём, не вопрос. Ведь отжигаем же те же самые прутки, из которых проволоку катаем — и на гвозди, и на заклёпки, и на кольчуги. Их с прошлого года только широкий выпуск наладили, и пока все только для тарквиниевской наёмной армии идут, но по мере окупания оснастки неуклонно снижается себестоимость, и уже Миликон для своей личной дружины к ним приценивается, а там уже, как её окольчужит, так глядишь, и до армейских складов очередь дойдёт. Ну, когда дешёвая конвертерная сталь подоспеет…

Пока же сталь у нас ещё только тигельная, но уж с ней-то мои работнички — как вольнонаёмные, так и рабы первоначального состава — работать уже наловчились. Тем более, что и механизируем всё, что только можем. Неподалёку Нирул распоряжается — там, где ковка мелочёвки идёт. Сразу пять механизированных молотов там работает — малых, примерно с кувалдометр ручной, а обращается с каждым ни разу не здоровенный гориллоид, а вполне обычный среднего телосложения работник. Справился бы и щуплый, если бы мы таких держали, но нахрена ж нам такие сдались? А справиться и не мудрено — ведь не надо колотить со всей дури, а надо только рукоятку ворота с кривошипом крутить. Провернул до подъёма молота, притормозил, дождался команды мастера-кузнеца, как раз нужным местом под удар заготовку подставившего, крутанул дальше — бумм! Хоть и требуется тут кузнецу помощник-крутильщик вместо настоящего молотобойца, потому как сама работа сложнее и ответственнее, да и неполная тут механизация получается, но сам агрегат выглядит куда причудливее и для античного глаза непривычнее. Велию, например, тот тяжёлый молот на водяном колесе, когда впервые его вживую увидала, не удивил — пока обсуждали с нашими конструкцию, да эскизы рисовали, давно уж принцип поняла, а само колесо и по нашей карфагенской "даче" давно знала. А когда вот этот кривошипный молот увидала впервые, так в осадок выпала и долго наблюдала. Аглея же, гетера бывшая коринфская, будучи любительницей всякой механической всячины, в такой восторг от этого молота пришла, что даже сама на нём попробовать поработать захотела, вывалив этим в осадок свою подругу и напарницу Хитию.

Юлька тогда предрекала, что поломают нерадивые рабы эти молоты, и на этом кончится вся механизация. Зазубрила в своё время этот дурной стереотип от совдеповских идиологов, будто раб должен обязательно ломать и похабить всё, что только на дурное обращение не рассчитано — ага, по причине незаинтересованности в результатах своего труда и в целях идейной классовой борьбы с проклятым эксплуататором-рабовладельцем, гы-гы! Ну, не скажу, чтоб совсем уж те совдеповские идиологи неправы были — сломали один, было дело. Я тогда не то что продавать нерадивого "оператора" на рудники не стал — я его даже высечь не велел, а просто перевёл придурка на обычную вспомогательную кузню обычным молотобойцем. Помахал он там всего пару дней ручным кувалдометром, почувствовал разницу, да и сам попросил позволить ему тот молот починить, чтоб дальше на нём работать. А у меня ж он давно починен, и новый человек на нём работает, так что незадачливый бедолага две недели — в свободное от работы время — пахал, как папа Карло, делая с нуля новый кривошипно-воротковый молот, дабы работать на нём, и его ударный труд наблюдали остальные. Нужно ли кому-нибудь объяснять, почему с тех пор ни у кого больше не сломалось ни одного?

А куют на этих молотах мечи — те самые испанские гладиусы стандартного образца, которыми мы планируем перевооружить вместо разномастных мечей и фалькат сперва тарквиниевских наёмников, за ними — дружину Миликона, а затем уж — начиная с Первого Турдетанского — и всю армию. Её, конечно, пятью молотами хрен всю обкуёшь, но нам ведь теперь поднарастить производственные мощи нетрудно. И получат наши солдаты единообразные мечи — не ломающиеся, не гнущиеся, пружинящие, держащие заточку во много раз дольше обычных кустарных и почти не ржавеющие. Такого типа, только быстро тупящиеся, но стоящие немеряных денег, пока только у элиты иберийской имеются, а у нас простая турдетанская солдатня лучшие со временем получит…

Чтобы сталь не ржавела, мы её прежде всего медью легируем. В сочетании с имеющимся в стали фосфором она по мере выржавливания тонюсенького поверхностного слоя защитную плёнку на поверхности металла образует, которая и останавливает процесс окисления. Фосфор, правда, вредной примесью считается, потому как повышает у стали хладноломкость, но нам — хрен с ней, с той хладноломкостью. Нехрен нам делать ни в Арктике, ни даже в Средней полосе Восточно-Европейской равнины, не говоря уже о Сибири, где только и бывают суровые зимы, так что вреда от того фосфора для нас нет, а польза — коррозионная стойкость нашей стали — очевидная. Медь, правда, ковкость стали несколько ухудшает, но это лечится тем самым марганцем, который Серёга у самой границы с римской Бетикой обнаружил. Заодно и та же самая коррозионная стойкость дополнительно улучшается, да и литейные свойства тоже. Есть, правда, и проблема — хреновая обрабатываемость резанием. Твердосплавного-то металлорежущего инструмента у нас нет, а стальным — ножовкой, например, или напильником, такую сталь — типа стали Гадфильда — хрен угрызёшь. Резание металла — это, если кто не в курсах, пластическая деформация, и обрабатываемый металл при этом нагартовывается, а сталь Гадфильда — вещая фамилия, в натуре ведь гад — нагартовывается так, что твёрдость становится почти как у тех ножовки и напильника. Поэтому мы такой хренью и не заморачиваемся, а льём полуфабрикат, близкий к готовому изделию, проковываем полосу и хвостовик, потом декоративные канавки на полосе, затем поворотом на незначительный угол наковальни проковываем спуски лезвий клинка, закаливаем его, проковываем ещё разок спуски уже вхолодную, дабы нагартовать их как следует, а затем уж — только абразивом. Я боялся, как бы знаменитый наксосский наждак не пришлось в немерянных количествах заказывать, но Серёга нашёл и корунд, который, собственно, и является абразивом в том природном наждаке — полезно всё-таки своего геолога в компании иметь. Нашёл он его, правда, для задуманного нами серьёзного производства маловато, зато вспомнил потом, что обжигом глинозёмов искусственный корунд получают, а потом уж и я вспомнил, что если верить лесковскому Левше, то англичане ружья кирпичом не чистят. Но мы-то ведь ни разу не англичане, и у нас ни разу не ружья, так что нам можно. В общем, нашли выход.