Ордер на возмездие - Воронин Андрей Николаевич. Страница 34

Рублев присел на корточки и молча смотрел в глаза то одному, то другому мужчине. Те, не выдерживая тяжелого взгляда, отводили глаза.

– Это они, – проговорил Рублев, – в доме больше никого нет?

– Нет, мы одни, – бескровными губами прошептал поджигатель.

– Мишаня, проверь, я им ни в чем не верю. Порубов пробежался по комнатам – никого.

– Мужики, вы чего?

– От тебя бензином и гарью пахнет, – ответил Комбат, – но больше я с вами разговаривать не намерен. Вы оба знаете за что.

– Ты чего? Деньги надо – бери, я покажу где. Рублев лишь усмехнулся.

– Деньги ваши сгорят, – сказал он.

– Больше в доме никого, – доложил Мишаня.

– Неси их адскую машинку сюда, – распорядился Рублев.

Он осмотрелся. В прихожей виднелся люк от погреба, к крышке которого было прикручено стальное кольцо. Одного взгляда Комбата было достаточно, чтобы всякое желание сопротивляться у пленников исчезло. Рублев отбросил люк. Под ним скрывался достаточно просторный погреб, стены которого были облицованы керамической плиткой. На самодельных стеллажах лежал всякий хлам: старые покрышки, газеты, обрезки досок. Комбат сбросил бандитов вниз одного за другим.

Лицо его стало каменным. Он не слышал ни просьб, ни мольбы о пощаде. Порубов даже испугался, увидев своего командира таким. Рублев молча вылил в погреб бензин из емкости.

– Поделом, – прошептал он, бросая вниз зажженную спичку и захлопывая люк.

Под ногами загудело адское пламя, языки которого пробивались сквозь щели половых досок. С гулом смешивались крики. Рублев передвинул на люк тяжелый старый комод, зашел на кухню и сорвал шланг газовой плиты, отвернул вентиль на баллоне. Затем молча пропустил вперед Порубова и плотно прикрыл дверь дома.

Они шагали по грунтовой дороге к шоссе, когда далеко за их спинами громыхнул взрыв, послышался лай всполошившихся деревенских собак. Комбат даже не обернулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Порубов тронул Бориса Ивановича за плечо. Тот сбросил руку.

– Мишаня, я уже забыл, что мы сделали. И тебе советую забыть, – Мы поступили правильно.

– Мы сделали не свою работу, – проговорил, глядя перед собой, Комбат, – и только потому, что никто другой не мог ее сделать. Забудь.

Глава 8

Все, что прозвучало на совещании, что было записано и отснято, для гээрушников интереса не представляло. Бахрушин остался озадаченным.

«Неужели Ибрагим сам прибыл в Москву только для того, чтобы раздать заказы на строительство? Тут что-то нечисто. Какого черта они в такие сжатые сроки сумели утрясти с властями столько вопросов? Почему им так быстро выделили земельный участок? Почему… – усмехнулся Бахрушин. – Ну, конечно же, хорошо заплатили. Если в Москве чиновники продажные, то чего уж ждать от Дагестана. Да и муфтии слетелись сегодня, словно осы на мед. Все Ибрагим учел. И момент выбрал удачный, в Дагестане никто сейчас против религии не попрет, никому не хочется, чтобы гранату в окно бросили или бомбу под машину подложили. Хитер, иорданец, хитер, ничего не скажешь! Только что именно он замутил, никак не пойму».

Бахрушин хорошо представлял себе реакцию генерала Гаркунова. Тот, увидев столько важных людей, собравшихся вместе поддержать проект, может даже испугаться. Зачем ему встревать в то, что санкционировано властями и чревато последствиями? Единственное, на что способен Гаркунов, так это устраивать слежки, прослушивать разговоры и писать пространные бумаги наверх.

"Все это дым, – рассуждал Леонид Васильевич, – а дым пускают тогда, когда нужно скрыть истинное передвижение войск. Нам специально подсовывают эффектную дымовую завесу. Они хотят, чтобы мы на нее клюнули. Что ж, мы клюнем.

Мне даже пальцем для этого пошевелить не придется, Гаркунов ухватится за строительство мечети двумя руками. Для него все будет ясно, он сконцентрирует наших людей на контроле за стройкой: появляется участок на границе с Чечней, обгороженный, со своей охраной. Туда прокладываются дороги, туда идет транспорт. Эта стройка оттянет почти все силы, какими мы располагаем в этой операции. Нам придется осматривать железнодорожные вагоны, машины и делать это не открыто, а тайно. Придется проверять финансовую документацию, смотреть, куда ушли деньги, кто их перевел на счета. Работы уйма, а результат может оказаться нулевым. Ибрагим не глуп и вдобавок хитер. Неужто он это все сам придумал? Или кто-то ему подсказал? Погодите, погодите… – думал Бахрушин, – где-нибудь уже отрабатывалась подобная схема?"

Он не припомнил такого случая. Путем строительного заказа могли отмывать деньги, похищать их, но никак не торговать оружием. Слишком уж рискованно втягивать официальных духовных деятелей, которые живут в России и, ясное дело, имеют связи с властями и спецслужбами в поставку оружия. Никто из них не пойдет на это. Слишком простой вариант для того, чтобы Ибрагим играл в открытую.

После очередного оперативного совещания у генерала Гарукнова полковник Бахрушин вернулся к себе в кабинет удрученным. Вся информация, которую удалось собрать по иорданцу, была слишком прозрачна, чтобы в нее мог поверить такой опытный человек, как Бахрушин. Леонид Васильевич недоумевал. Все как на ладони, все контакты иорданца и Сундукова отслеживаются, они словно и не прячутся, словно играют с теми, кто за ними следит. Они действуют так, чтобы не оставалось ничего подозрительного, вся их деятельность на виду. Еще немного, и, как казалось Бахрушину, Сундуков вытащит на улицу кровать, чтобы и ночью находиться под бдительным оком ГРУ.

Генерал Гаркунов в душе радовался. Пока все шло по его прогнозам. Вот склады, вот железная дорога. И не лишь бы какие склады, а в Туле, в оружейной столице России. Бахрушин же, наоборот, был настроен крайне пессимистично. Он, возможно, единственный из. всех понимал, что иорданец и Сундуков устроили показуху, прячут за ней настоящие дела. Значит, надо отследить что-то несистемное, случайное, на первый взгляд.

Каждый шаг Сундукова был отслежен. Перед полковником ГРУ лежала распечатка, где почти поминутно была расписана неделя жизни Сундукова и иорданца: встречи с партнерами, встречи с духовными лидерами мусульман, обеды в ресторанах, торжественные ужины, поездка из офиса' «Своего круга» в Серпухов, возвращение в Москву. По дороге заехал на заправку, сам оставался в машине, выходил только шофер. Никто, кроме охранника, с Сундуковым в этот момент не контачил.

«Так, что еще происходило по дороге? – короткий палец полковника ГРУ скользил по распечатке вдоль цифр, обозначавших время. – Даже остановку у светофора, и ту отметили, – усмехнулся он. – Кое-чему я их научил. Сундуков вполне мог переброситься парой слов с теми, кто сидел в соседней машине. Так, так… Заехали в автосервис, машину загнали на эстакаду, меняли масло. Сундуков в это время, естественно, в автомобиле не сидел, заходил в офис. Ну, конечно же, надо расплатиться, переговорить… Все это заняло пятнадцать минут. Затем опять возвращение в „Свой круг“. Поездка домой».

Кольцо замыкалось.

Следующий день похож на предыдущий, как брат-близнец, только не было поездки в Серпухов, заправки и визита в автосервис. Машина два часа без хозяина колесила по городу, за шофером и охранником тоже следили. Они никуда не заезжали, подвезли двух девиц и денег с них не взяли.

Такая милая подробность развеселила Бахрушина.

«Филантропы, гуманисты! Скоро случится такое, что Сундуков начнет старушек через улицу переводить, а в это время за ним будет ходить по пятам чуть ли не все московское управление ГРУ».

Бахрушин дважды просмотрел весь список и наконец-таки отследил несистемные вещи. Одна из них – вечер, проведенный в ресторане вдвоем с женщиной, визит к портному и три заезда на автосервис. Последняя позиция заставила Бахрушина призадуматься.

Машина у Сундукова была новая, такие по пять лет не ломаются. Для того чтобы сменить масло, не обязательно самому заезжать на эстакаду. Да и автосервис был какой-то левый, нет, чтобы машину обслужить в фирменном автоцентре.